Книги Великой Альты

– Сорняков? Каких таких сорняков? Наш сад выполот не менее чисто, чем в любом большом хейме. Сорняки – тоже выдумала! – Алинда поднялась с места, но Глон, сидевшая рядом, удержала ее, и Алинда села, все еще дрожа от гнева.

– Она просто хотела пожаловаться, как нам тяжело, – сказала Глон Катроне. – Ты прости ее. Мы сегодня обе не в себе.

Катрона фыркнула и отвернулась.

– Первый день после Выбора всегда труден, – сказала Кадрин, занимая место за столом. – И каждый раз мы говорим то же самое. Только у детей бывает такая короткая память. Посмотрите-ка друг на друга, сестры, и улыбнитесь. Это скоро пройдет. – Она обвела взглядом стол, сама оставаясь неулыбчивой, но все остальные скоро обрели свою обычную веселость. – Ну что, все собрались?

– Дония и Дойи, как всегда, опаздывают, – сказала Домина.

– Тогда подождем их. Дело касается новых Выборщиц, и все, кто имеет к ним отношение, должны присутствовать. – Кадрин сложила руки на столе, сплетя крепкие пальцы с коротко остриженными ногтями. – Может, вы тем временем споете нам, Марна и Зо? Что-нибудь веселое.

Те, не дожидаясь дальнейших просьб, взяли свои тембалы и, обменявшись едва заметным кивком, заиграли быстрый танец, чья мелодия словно перескакивала с одного инструмента на другой. За столом стало еще веселее. Как только мелодия завершилась четырьмя чередующимися аккордами на басовых струнах, вошли Дония и ее темная сестра Дойи, вытирая руки о грязные передники и торопясь оправдаться за свое опоздание.

Катрона замахала на них руками, делая знак садиться, и стулья зашаркали по полу под утихающий звон тембал.

– Как все вы знаете, мы должны теперь поговорить о будущем наших новых Выборщиц. И о своем тоже – ведь дети и есть наше будущее. Начнем, пожалуй, с тебя, Марна. Что девочки знают и насколько быстро усваивают новое?

Марна и Зо кивнули.

– Вам и так уже известно то, что я скажу. Все эти годы я советовались с их матерями и с тобой, Кадрин, когда они болели. Но повторить не помешает – при этом могут открыться истины, скрытые даже от Зо и меня. Все четыре девочки умненькие, быстро схватывают и уже выучили буквы. Дженна умеет даже складывать слова и скоро начнет первую из Малых Книжек, хотя сказки больше всех любит Альна.

Алинда согласно кивнула.

– Мы всегда рассказывали ей сказки, чтобы успокоить, когда ей трудно дышалось.

Марна улыбнулась и продолжила:

– Селинда – мечтательница, и ей то и дело приходится напоминать о ее обязанностях.

– Это она в отца, – засмеялась мать Селинды. – Трех мальчишек я родила, пробыв с их отцами всего неделю, а с этим проваландалась три месяца – так ему приходилось напоминать.

Женщины подхватили ее смех. Марна дождалась, когда смех утихнет.

– Пинта – пожалуй, теперь ее следует называть Маргой, хотя про себя я все так же зову ее Пинтой – самая быстрая почти во всем…

– Но постоянно забывает об осторожности, – вставила Зо. – Мы опасаемся, как бы эта резвость не довела ее до беды.

– Это так, – кивнула Марна.

– Уже довела. – Катрона облокотилась на стол. – Она не получила леденца, который так хотела, при первом знакомстве с Игрой.

Марна рассмеялась, а Зо объяснила:

– Еще как получила – больше половины, во всяком случае, Дженна поделилась с ней.

Кадрин, расплетя пальцы, медленно произнесла:

– Они точно теневые сестры, Дженна и Пинта. Трудно им будет приспособиться к собственным темным близнецам, правда? – Кадрин задала свой вопрос с осторожностью, зная, что она, как Одиночка, почти не вправе обсуждать такие вещи. Она пришла в хейм уже взрослой, решив пожить вдали от шумных городов, где обучалась своему ремеслу. Возраст уже не позволял посвящать ее в Таинства хейма и учить, как вызывать сестру из вечного мрака Альты. – Я хочу сказать, что им тяжело будет расставаться…

– До этого им еще почти семь лет, Кадрин. И ты сама знаешь, что такое детская дружба, – сказала Марна.

– Нет, не знаю, – тихо промолвила та.

– Посмотрим, что будет, когда им придет время отправляться в странствия, – заметила Домина.

– В Книге говорится о благе преданности, – напомнила Кадрин. – Это даже мне известно. И Мать Альта поручила мне предостеречь вас всех, чтобы вы не слишком поощряли их дружбу. Дженна должна быть преданна не одной подруге, но всему хейму в равной степени. Учительница, мать, подруга – этого недостаточно. Мать Альта ясно дала это понять. – Кадрин высказала эти слова так, будто они оставляли дурной вкус у нее во рту.

– Да ведь она еще ребенок, Кадрин, – сказала Амальда. – Я давно уж взяла бы ее себе в дочки, если бы Мать позволила.

Все прочие закивали головами.

– Не простой ребенок, быть может, – пробормотала Кадрин, но больше ничего не добавила к этому.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА

Еще одна игра с долгой и запутанной историей – это «Я – мое», популярная в Нижних Долинах, которую Ловентраут в одном из своих блестящих, но эксцентрических полетов мысли объявляет «классической военно-обучающей игрой альтианок» (см. его «Письмо к редактору», журнал «Игры», т. 544). Его доказательства, весьма шаткие, основаны на, также весьма сомнительных, лингвистических изысканиях и расшифровках Варго, а не на кропотливой археологической работе, как у Кован и Темпла.

Игра в настоящем своем виде существует как настольная. Ее принадлежности – доска из шестидесяти четырех квадратов, тридцати двух темных и тридцати двух светлых, на которой расставляются шашки с картинками – тридцать две темные и тридцать две светлые.

Картинки парные, и их тоже тридцать две штуки. На них изображено следующее: нож, скрещенные палочки, бант, цветок, кружок (предположительно представляющий камень, поскольку называется именно так), яблоко, чаша, ложка, иголка с ниткой, виноград (или ягоды, можно называть и так, и так), треугольник, квадрат, полумесяц, солнце, корона, лук, стрела, собака, корова, птица, рука, нога, радуга, волнистая линия, называемая «рекой», дерево, кошка, повозка, дом, рыба, маска, стул и знак, именуемый «Альтой», и служащий в Долинах древнейшим символом женского начала.

Цель игры – захватить как можно больше шашек противника. В начале все шашки переворачиваются картинкой книзу и перемешиваются, а затем расставляются по квадратам в произвольном порядке, только светлые шашки ставятся на светлые квадраты, а темные на темные. Каждый игрок переворачивает по две шашки (обе свои либо одну свою, одну чужую). Затем открытые шашки снова ставятся картинкой вниз.

После этого каждый игрок поочередно переворачивает две шашки, по одной каждого цвета. Если картинки совпадают, он забирает шашку противника себе. Переворачивая свою шашку, игрок говорит «я», а если полагает, что шашка противникабудет парной, говорит «мое». Если он полагает (или помнит точно), что шашки непарные, он говорит «твое». Если игрок говорит «мое», а шашки не совпадают, он теряет ход. Если он говорит «твое» в случае пары, шашка противника ему не достается, а противник переворачивает очередные две. Это простейший вариант – но на турнире и у взрослых игроков родственные картинки тоже считаются парными Если игрок открывает такие пары, как рука-нога, река-рыба, лук-стрела, цветок-виноград, они считаются за две пары, а не за одну. Если с первой же попытки открывается лунная пара, игрок получает лишний ход. Если пара «Альт» открывается последней, она считается за три. Поэтому игра требует не только памяти, но и стратегических навыков.

Если Ловентраут прав, еще одну загадку Долин можно считать раскрытой. Но если – что более вероятно – эта игра не имеет альтийских корней, а является скорее, как утверждает А. Баум, «импортом с Континента» (см. его наивную, но примечательную статью «Настольные игры в Долинах», Игры, т. 543), то нам следует искать более явные следы альтианства на Островах.

ПОВЕСТЬ

Годы после Выбора Дженна отмечала по своим достижениям. К исходу первого года она прочла все детские книжки, Книги Малого Света, хотя бы по разу, и в совершенстве изучила Игру. Она играла в нее с Пинтой и на воздухе, и ночью перед сном, пока обе не научились запоминать все предметы до одного, их цвет, количество и расположение.

На втором году Дженна освоила лук и метательный нож. Им с Пинтой разрешили переночевать в лесу с одной только маленькой Доминой, которая только что вернулась из странствий и должна была вызвать свою темную сестру. Маленькая Домина набралась в другом хейме рассказов о том, как некоторые девочки вместо сестер вызывали из мрака страшных чудовищ. Первая история напугала и Дженну и Пинту, особенно потому, что им казалось, будто поблизости скребется кошка. На второй раз испугалась только Пинта, да и то чуть-чуть. На третий раз Дженна придумала сыграть с маленькой Доминой шутку при помощи веревки, одеяла и старой тембалы, на которой уцелели только три струны. Старшая натерпелась такого страху, что впредь отказалась ночевать с ними, отговариваясь тем, что ей еще многое нужно выучить перед Сестринской Ночью. Дженна и Пинта лучше знали, в чем дело, но пришлось им довольствоваться Варсой, с которой было не так весело, – это была девушка серьезная, лишенная воображения и «малость туповатая», по словам Пинты.

Третий год Дженна назвала годом Меча и Брода. Она научилась владеть и широким коротким клинком, и длинным обоюдоострым, пользуясь учебными детскими мечами. Когда она заявила, что ростом стала почти с Варсу, Катрона, смеясь, вложила ей в руку взрослый меч. Поднять его Дженне удалось, но и только. Катрона думала, что Дженна смирится с тем, что взрослый меч ей пока не под силу, но та поклялась себе, что овладеет им к исходу года. Она упражнялась с деревяшками, все более и более тяжелыми, не ведая того, что растет куда быстрее, чем Пинта, Альна или Селинда. Когда Катрона в последний день года торжественно вручила ей большой меч, Дженна подивилась тому, какой он легкий – куда легче деревяшек, к которым она привыкла, да и держать его было куда удобнее. Он пел в воздухе, когда она показывала все семь приемов нападения и восемь защиты.

В тот же день река Селден вышла из берегов, что случалось лишь раз в сотню лет, и гонец из города явился в хейм с просьбой о помощи – нужно было прорыть канал, чтобы отвести в него гневные воды. Все воительницы и девочки отправились с ним, а также Кадрин, потому что в Селдене имелась только знахарка, да и той уже стукнуло восемьдесят пять. Мать Альта отрядила с ними и других, но не больше, чем считала нужным. Они сделали что могли, но семеро крестьян все-таки погибли в поле, пытаясь спасти свой урожай. Сам город затопило по самые крыши. Когда альтианки собрались вернуться в горы, оказалось, что единственный мост смыло, и им пришлось переправляться через бурную еще реку, держась за веревку, которую Катрона привязала к метко пущенной стреле. Дженна и Пинта восхищались ее силой и умением. Обе они не любили холодной воды, но переправились в числе первых.

Меч и Брод.

На четвертый год они начали учиться по Книге.

У Дженны чесалось между пальцами ноги, но она терпела. Селинда устраивалась поудобнее, Альна хрипло дышала, и Пинта касалась Дженны коленкой. Но Дженна отрешилась от всех и сосредоточилась только на Матери Альте.

Жрица, с лицом как сыворотка и глазами как камень, сидела на своем стуле с высокой спинкой. С годами она скукожилась, но раскрыв Книгу, точно выросла на глазах, как будто одно только перевертывание страниц наделяло ее устрашающей властью.

Девочки сидели перед ней на полу, поджав ноги. Они сменили свою рабочую одежду – грубые кожи воительниц, кухонный затрапез, садовые штаны с грязью на коленках – на торжественный, белый с зеленым наряд юных Выборщиц, с пышными рукавами и собранными у лодыжек шароварами. Головы они повязали шарфами, как подобает девушкам в присутствии раскрытой Книги. Все прямо-таки блестели от недавнего мытья, и даже Селинда раз в жизни отчистила ногти – Дженна приметила это краем глаза.

Мать Альта прочистила горло, чтобы привлечь к себе все внимание, сделала рукой несколько жестов, загадочных, но явно имеющих большую силу, и заговорила высоким гнусавым голосом: