Чёрно-белый мир. Два ордена

Чёрно-белый мир. Два ордена
Джиа Буджардини

Ворон Фивз – тёмный маг, что победил в войне с Белым демоном, вынужден занять кресло директора школы для магических существ и совершенно не готов к новой роли. Его сестра пропала, а лживый Император Лондона не хочет считаться ни с кем. Мир, разделённый на добро и зло, на чёрное и белое, предоставлен сам себе. Люди, что живут бок о бок с магией, теперь прислуживают ей, хотя в далёком прошлом именно человеческий род был причастен к появлению разных существ. Магия находится на вершине эволюции и не готова оставить свой пост.

Содержит нецензурную брань.

Джиа Буджардини

Чёрно-белый мир. Два ордена

Белая нить

Глава 1. Путь воина

Ворон Фивз пострадал в той войне, но ему ещё повезло – он, хотя бы, вернулся домой. Многие маги, что шли с ним, теперь закопаны на кладбище братства – великая честь для воина. Ему всё ещё снились кошмары, и он просыпался в надежде, что явь его утешит, но утешало лишь вино, сваренное эльфом Бамиром – его другом и соратником. Империя потеряла на войне тысячи своих существ и с этого года обязала всех магических детей учиться в школе рода Фивз, чему Ворон был «несказанно» рад. Другие школы также распахнули свои двери для существ в этом году.

Сестра – Адора, должна была взять всё в свои магические руки, но пропала три дня назад. Её искали все оборотни Империи, но девушка была недосягаема. Школа Фивзестон отличалась от остальных школ тем, что имела защиту гарпий, которые контролировали и блокировали чужую магию, облегчая жизнь учеников и защищая их. Род Фивз поддерживал все новшества и прогрессивные средства борьбы с разнузданными существами, в то время как другие школы были на страже традиций и условностей.

Исчезновение сестры «подкосило» Ворона также, как первый день на войне. Он до сих пор помнил, как Адора стояла на перроне и провожала своего брата возле уходящего поезда. Когда она обняла его на прощание, он глубоко вдохнул запах с её платка, в надежде, что это поможет ему и придаст сил там, где гибнут сотни таких же, как и он. Маг помнил, как светились на солнце её светлые волосы и как блестели от слёз глаза. Помнил её тонкие руки и длинные пальцы, что вцепились в его ладони до болезненных ощущений, когда поезд загудел. Год прошёл, а будто это было вчера.

Ворон встал с кровати и чуть не упал – протез правой ноги был ему ещё непривычен.

– Треклятый обрубок! – прошептал он.

Ногу нельзя было спасти. Если бы её оторвало при обычных обстоятельствах, Ворон, с помощью магии, вернул бы часть тела назад, но это был не тот случай. Теперь приходилось мириться с ненавистным протезом, который упрямо не хотел подчиняться магу. Его можно было лишь скрыть от посторонних глаз. Первое время казалось, что его видно всем и слышно, как он ковыляет по улице, мужчина злился на всех, но в тоже время понимал, что окружающие не виноваты. Ворону трудно было смотреть в зеркало, и он старался закончить все утренние процедуры быстрее.

Мистер Фивз провёл рукой по железяке, и она превратилась в мужскую ногу. Он критично оглядел своё творение и обречённо потянулся к бутылке с вином, что уже породнилась с тумбой у кровати. Сделав глоток, Ворон поперхнулся и зашёлся в кашле.

– Крепко! – просипел он и вспомнил вкус спирта, который однажды попробовал.

Ту боль, когда Ворон увидел часть своего тела отдельно от себя, он уже не помнил. Глаза, соратников, полные отчаяния, и протянутые руки в конвульсиях – да, а вот собственные чувства приглушились.

За дверью послышались шаги – кто-то стоял за там и скребся, как кошка.

– Да входи уже, не топчись. – Сказал мужчина и добавил еле слышно. – Только злишь своими манерами. До них теперь нет никому дела.

Дверь со скрипом отворилась и на пороге показался дворецкий. Сколько раз Ворон просил родителей убрать всю прислугу из дома, ведь их практически никогда нет – в путешествиях старшее поколение Фивз проводило больше двухсот пятидесяти дней в году. Адора была согласна с братом – те времена прошли, когда прислуга была необходима и являлась показателем достатка. Но родители были непреклонны и по их дому сновали люди. Да, именно люди, некогда создавшие всех магических, теперь прислуживали своим созданиям. Жизнь предпочла существ, долго живущих на земле и более приспособленных к этому миру, людям, подверженным болезням и ранним смертям.

– Прошу прощения, не хотел вас будить! – сказал дворецкий и слегка поклонился.

Его безупречный внешний вид слегка расстроил мистера Фивза, ведь он выглядел хуже, особенно после вчерашнего вина.

Ворон еле кивнул.

– Я уже не спал. Что случилось? – мистер Фивз смягчился.

Дворецкий стыдливо спросил:

– Слуги беспокоятся о мисс Адоре, есть какие-то новости? Ваши родители так заняты в последнее время, их практически не бывает дома, мы и знать не знает, как проходят поиски бедной мисс.

Мистер Фивз покачал головой.

– Нет, к сожалению, новостей нет. Либо полиция работает плохо, либо…

Они замолчали. Дворецкий увидел на тумбе возле кровати бутылку и отвернулся, предпочитая не лезть в дела своего «хозяина».

– Ваши родители уехали в школу, просили вас не задерживаться и тоже прибыть быстрее. Учеников уже начинают привозить. Нужно уделить время обязанностям, раз вы теперь займёте пост директора. – дворецкий сказал это, обращаясь к стене.

– Да, хорошо. – В голосе Ворона чувствовалась обречённость.

– Я подготовил ваш смокинг.

Мистер Фивз хмыкнул.

– Ни за что! Я надену свой костюм. То, что я согласился быть директором школы, ещё не значит, что я буду выряжаться!

Дворецкий кивнул.

– Как пожелаете! – он осмотрел пижамные штаны Ворона и вышел за дверь.

Беспокойство слуг в их доме было оправдано – Адора была замечательным белым магом. Их отличие с братом было в том, что лечение и помощь другим, чистое сердце и некая отчаянность была присуща белым колдунам, а вот иллюзии, мистика действий, ярость и боль – способность тёмных магов, коим являлся Ворон.

Чёрный маг подумал о том, что хотел, чтобы все его желания исполнялись вот так просто, как он создавал иллюзии. Оставшись один, он подошёл к шкафу и открыл его. Вещи были чистыми и аккуратно сложены, что было заслугой горничной. Мистер Фивз достал строгий чёрный костюм и подумал о том, что лучше надеть его на чистое тело, ведь в комнате ночью было жарко и он весь вспотел. В этой спальне всегда был полумрак и лёгкий запах сырости, от чего по ночам было не только жарко, но и тяжело дышалось от скопившейся за день влаги. Дом родителей был большой, а комната находилась на втором этаже, в самом углу. По вечерам, когда поднимался ветер, старые оконные ставни уютно скрипели, хотя Адора боялась этого скрипа до мурашек. Она говорила, что это плачут мертвецы, что не нашли покой и теперь ноют в просьбе о помощи. Со времён отсутствия хозяина, стены будто осунулись: обои слегка «отошли» у потолка и потемнели, а углы стали холодными, что даже ночники не создавали того тёплого света, что был раньше. Но это устраивало Ворона – после войны Вседозволенности в его душе был мрак и хаос, и всё чаще хотелось спрятаться в своём родном маленьком «подземелье».

Когда Ворон вышел на улицу возле его дома стояла машина – чёрная, блестящая на солнце, с мощным паровым двигателем внутри. Водитель стоял, облокотившись на водительскую дверь и провожал взглядом смеющихся молодых девушек, что обходили его и поглядывали с интересом. Эти машины стали таким же обыденным делом, как и дирижабли, заводы, со своими трубами и паровые часы. Дирижабли использовались для перелётов на дальние расстояния и раньше, когда они только появились, билеты на них стоили очень дорого, но сейчас это был чуть ли не самый популярный вид транспорта. Лошади потеряли свою «славу» и перекочевали назад, на фермы.

Заводы строились в основном на задворках Лондона, в тех районах, где они смешались со стилем местных домов и их жителей. Город был похож на пирамидку, если разложить его на ладони: в центре – дворец Императора и огромные сады для прогулок, в котором весной и осенью были ярмарки, а перед Рождеством украшали огромную ель; чуть левее располагались дороги, по которым можно было попасть в богатые районы и несколько школ, на северной дороге были музеи, магазины, буфеты, салоны, там была сосредоточена вся культурная жизнь; на востоке располагались все административные здания и районы, в которых жили вампиры и эльфы, ну а южнее – жилые дома и подворотни, расходившиеся в разные стороны и огибающие Лондон, словно в кольцо, которые вели в бедные кварталы. На самых окраинах до сих пор жили так, как двести лет тому назад, будто прогресс их не коснулся. О том, что люди здесь тоже развиты говорили лишь заводы и пекарни.

Паровые часы – механизм вечного двигателя, ставили на каждое предприятие. Это технология опережала своё время и позволила вывести Империю на уровень выше. Благодаря постоянно вращающимся шестерёнкам под потоком горячего пара линии конвейера двигались плавно, словно смазанные маслом и практически весь город был под силой паровых часов.

Ворон отказался ехать на машине и пошёл пешком. Школа находилась за городом, за жилыми кварталами вампиров – живописным и тихим местом. Маг наслаждался видами и красотами Лондона.

Существ на улицах стало гораздо меньше после войны. Эта война не затронула дома или дороги, для многих людей она даже прошла незаметно в провинциях Империи. Взбесившийся Демон отнял лишь души тех, кто был дорог существам, лишив многие семьи любимых и родных. Существа разделились во мнении по поводу обучения их детей: кто-то был за такой ранний призыв, ведь это значило, что их отпрыски будут сильнее, разумнее, смогут сами постоять за себя, а кто-то был против нагрузок и разлуки, ведь некоторые из магических детей уехали в другие города.

Через пол часа Ворон был у школы. Учеников к тому моменту стало больше, как и их родителей. Они заполнили всю лужайку перед школой, норовя вытоптать яркую зелёную траву до основания. Все уже знали, кто займёт пост директора и осматривали мужчину с интересом, а он, в свою очередь – школу, стараясь не реагировать на эти внимательные десятки глаз. Эти серые стены здания были знакомы ему до каждого кирпичика – все коридоры и закоулки, что были исследованы вдоль и поперёк во время учёбы; все деревья на территории остались на своих местах – дубы, с раскидистой кроной, создавали в такую жару необходимую прохладу. Их тихий шелест напоминал шёпот:

«Ты дома!»

Ворон, глядя, как зелёная листва «гоняется» за ветром подумал:

«Шепчут ли дубы это и остальным? Адора, стоя на этом месте, слышала зов?»

Наука в Фивзестоне давалась Ворону легко, потому что он не отвлекался на заигрывания со сверстницами, а был полностью предан своему делу. Возможно, поэтому он лишился лишь ноги, а не головы. Вспоминая те юные годы, мистер Фивз с теплотой подумал об учителях, которые так самозабвенно посвящали себя маленьким ученикам. Некоторые из преподавателей перешли в другие учебные заведения, но кто-то совсем уехал из Лондона – туда, где тише. В Империи сейчас строилось много заводов и новых домов – город разрастался, появилось много новый паровых машин и дирижаблей, которые использовались для полётов между городами. Жизнь бурлила и не останавливалась ни при каких условиях, не глядя на смерти существ и людей, будто они были лишь мусором.

Ворон так задумался, что чуть не влетел в оборотня, что пытался стереть пятно со своего пиджака, низко склонив нос.

– Прошу прощения! – обронил чёрный маг.

Мужчина поднял на него колючий взор. Это был высокий статный оборотень, с правильными красивыми чертами лица, с пронзительными шоколадного цвета глазами и кожей.