Наездники

– Ты встретил эту девушку на скачках? – спросила Фен.

– На состязаниях на мировой кубок чемпионов в прошлом году.

Фен бросила на него взгляд и с изумлением обнаружила, что он едва сдерживает смех.

– О господи, Максвелл! Ну ты и толстокожая. Берешь призы на скачках, а чутье у тебя – как у слепозмейки.

– Не п-понимаю, – запнулась Фен.

Дино снова взял ее за руку, перевернул ее ладонью вверх и нежно провел большим пальцем по линии сердца.

– Я виделся сегодня с Джейком. Он говорит, что ты работаешь просто фантастически, но не помешало бы иметь еще одного жокея. Взамен он пообещал помочь мне с Мэнни, когда выйдет из госпиталя.

Фен вдруг снова почувствовала, как слезы подступают к горлу.

– Так он считает, что я не справляюсь?

– Совсем наоборот. Он считает, что ты слишком хороша, чтобы тебя перенагружать. Он хочет, чтобы ты привезла золото с олимпиады. Он помогает мне только потому, что уверен: я не смогу тебя обойти.

Через две недели Фен сидела на больничной кровати Джейка.

– Это просто невыносимо, – ворчала она. – Весь дом – Тори, дети, конюхи, лошади, даже Вольф – все безумно влюблены в Дино Ферранти. Хорошо, что ты возвращаешься домой на следующй неделе и вернешь всех в норму, пока они не сбежали с ним в Америку.

Она встала и принялась беспокойно расхаживать по комнате, перебирая отлрытки с пожеланиями выздоровления, жуя виноград и стараясь не огорчаться, слыша, как Джейк шипит от боли. Он, с искаженным вспотевшим лицпм, со стиснутыми зубами, продолжал без конца сгибать и разгибать ноги, которые были солманы, а потом мышцы их подверглись истощению от долгой неподвижности. Фен не могла не заметить, какими худыми, лишенными мышц, выглядели ноги Джейка. Она задумалась над тем, сможет ли он когда-нибудь снова сесть в седло, не говоря уж о том, чтобы показать рекордное время.

– Физиотерапевт предупредил тебя не переутруждать ноги, – укоряюще сказала она.

– Его не волнуют медали, – сказал Джейк, отбрасывая мокрые волосы со лба.

– Тори задумала устроить сюрпризом обед в День Благодарения в честь Дино, чтобы он не чувствовал себя на чужбине, – продолжала фен. – Сара первый раз в своей жизни первым делом поутру красится. Дездемона вот-вот начнет завивать себе ресницы. Не знаю, почему он так чертовски очарователен все время. «Малышка, ты получила карточку из рук принцессы, ты теперь звезда». Ты очень ждешь следующей недели, чтобы вернуться домой?

– Конечно, – пропыхтел Джейк, на краткий миг откидываясь на спинку кровати.

– Мы очень соскучились по тебе, – сказала Фен.

Ни его, ни ее слова не были чистой правдой. Джейк, который пять месяцев мечтал только о том, чтобы выбраться из больницы, теперь был охвачен слепой паникой при мысли о том, что придется столкнуться лицом к лицу со внешним миром. То, что ему приходилось заново учиться ходить, совершенно обессиливало его. Он постоянно падал, с трудом поднимался и преодолевал черное отчаяние, которое твердило ему, что ноги никогда больше не станут достаточно сильными, чтобы служить ему, и ужас сомнения, что у него хватит воли когда-нибудь снова сесть на лошадь.

Ночь за ночью ему снилось, что он сшибает перекладины и чудовищно огромные лошади падают с большой высоты ему на ноги, дробя кости на мелкие осколки. Джейк просыпался с криками и всхлипываниями, пока не появлялась ночная няня, чтобы успокоить его. После своей первичной враждебности он испытывал почти рабскую благодарность к няням и главной медсестре, которая считала дело своей личной чести поставить его на ноги. Когда они не были слишком заняты на дежурству, особенно по ноам, нянечки проводили целые часы в разговорах с ним, и Джейк чувствовал, что он расслабляется, как никогда не расслабялся в общении с другими жокеями или дома. Была одна нянечка-блондинка, которая ему собенно нравилась, сестра Ватерспун, которая привозила ему свежие древенские яйца и всегда забегала показаться ему, сияющая и пахнущая духами, прежде чем отправляться на свидание. Джейк подавлял слабое подозрение, что она отвечает ему взаимностью. Симпатичные нянечки не могут увлечься калеками с плохим характером вроде него.

Джейк чувствовал себя не в силах справиться со всеми обязанностями – управлять конским двором, проводить мили за рулем в дороге на очередные состязания, разыскивать новых лошадей. Он тосковал по детям, но не знал, сможт ли вынести уровень шума, свойственный их звонким требованиям, а также с собачьей преданностью доброй, круглолицей, улыбчивой Тори, тяжело передвигбющей свое массивное тело по Миллу, стараясь угодить всем.

Единственное, чего ему по-настоящему хотелось – это провести два месяца, впитывая солнце на гавайском пляже вместе с сестрой Ватерспун, одетой лишь в юбочку из травы и исполняющей все его пожелания. Юбочки из травы нельзя носить в Уорвикшире; Маколей их съест. Джейк был рад, что появился Дино, который разделит с ним часть ответственности.

Фен, со своей стороны, была в смятении. Пять месяцев она вела хозяйство на конском дворе практически в одиночку, и уже находилась на грни истощения. Но ее поддерживала надежда на возвращение Билли, а также ощущение того, что она незаменима и великолепно справляется. Теперь Дино забрал у нее по меньшей мере половину поводьев. Все казались счастливее от этой перемены, и Фен не могла избавиться от ревности. Она чувствовала себя переведенной из выпускного класса в четвертый, а на следующей неделе, когда вернется Джейк, она окажется опять в детском садике.

Ее раздражало то, как все склониилсь перед Дино. Но она не могла не отдать должное тому, как он работает. Несмотря на то, что ложился Дино поздно, он вставал вместе со всеми в шесть утра и проводил не меньше семи-восьми часов в конюшне, обихаживая не только своих собствнных лошадей, но и всех новых лошадй Джейка. У него были своеобразные идеи насчет того, как кормить своих лошадей, он пичкал их витаминами и добавками, но если вдруг нужно было ночью встать к занемогшей лошади, Дино вылетал из постели в мгновение ока.

И, несмотря на свой имидж томного плейбоя, он был потрясающе умелым в домашнем хозяйстве. Фен чуть в обморок не упала, когда однажды вечером вернулась домой из Бирмингема после интервью для ATV и обнаружила, что Дино гладит свои рубашки.

– Что ты делаешь? – потрясенно спросила она. – Это может сделать Тори!

– Какого черта? Она и без того устала.

Фен некоторое время наблюдала, как умело он водит утюгом по синему шелковому рукаву.

– Где ты этому научился?

– В колледже. Все мои деньги уходили на лошадей. Я не мог их тратить на то, чтобы отдавать вещи в прачечную. И я терпеть не могу мятые рубашки, так что мне оставалось только выучиться гладить.

– Из тебя получится прекрасная жена, – сказала Фен.

В этот момент в дверях появилась Дарклис в розовой ночной сорочке. Вид у нее был неодобрительный.

– Привет, Фен. Мы видели тебя по телику. Ты идешь, Дино? Ты обещал мне почитать «Зеленые яйца и ветчина». – Обращаясь к Фен, она добавила: – Дино возьмет меня в Диснейленд. Ну пойдем, Дино!

– Я приду, когда доглажу это все, – ответил Дино, не поддаваясь на провокацию.

В холле Фен встретила Тори в халате, розовую после ванны.

– Я только что покинула Диану Ферранти, которая трудится с утюгом в руках, – сказала Фен.

– Ну разве он не чудо? – вздохнула Тори. – У меня невыносимо болела голова, и он просто взял и отобрал у меня утюг. И ужин он приготовил. Как вкусно пахнет! Просто потрясающе, когда в доме есть мужчина, способный отличить розмарин от базилика. Джейки не заметил бы разницы, даже если бы ему подали «Педигри Пал».

– Я начинаю думать, что Дино больше интересуется Базилями, чем Роз-Мари, – резко сказала Фен.

Он вышла во двор проверить лошадей. Ночь была холодной и звездной. Ранний заморозок покрыл инеей булыжники двора и заставил осыпаться желтые узкие листочки ив, которые шуршали под ногами и уже набились в желобы стойл. Поправляя подстилку одной лошади, проверяя, есть ли вода у другой, Фен хмуро размышляла над недостатками Дино. Он чем-то напоминал ей Билли, и это было больно. Но Билли походил на собаку – привязчивый, зависимый, восторженный, а Дино был кошкой – холодной и незаисимой. Он был гораздо сильнее духом, чем Билли, и намного критичнее. Ему слишком хорошо были видны ошибки Фен. Но там, где Джейк откусил бы ей голову, Дино старался ее утихомирить.

Вот хотя бы на прошлой неделе, когда он поймал Фен на том, что она кричала на Сару, которая неправильно накормила Харди – предполагалось, что тот на диете. Когда Дино велел ей свернуться, Фен набросилась на него. Тогда он молча взял ее в охапку, отнес в пустое стойло и закрыл обе двери и не выпускал, пока она не угомонилась.

– Как я могу пользоваться авторитетом у конюхов, если ты все время выставляешь меня на посмешище? – яростно жаловалась Фен потом.

– Им приходится нянчиться с тобой и сосдавать тебе хорошее настроение на больших скачках, так будь любезна дома обращаться с ними как следует.

Но самым возмутительным было то, что после того обеда в день состязаний на кубок «Санди Таймс», когда Дино сказал, что он давно ей увлечен, он ни разу пальцем не пошевелил в ее направлении. За все то время, что жил в Милле. Возможно, жизнь под одной крышей заставила его изменить мнение о Фен. Не то, чтобы ее это волновало; она по-прежнему была безнадежно влюблена в Билли. Но ее задевало то, что Дино все время просят к телефону девушки с мягким американским акцентом, а еще он дважды исчезал после окончания работы в своей машине и возвращался лишь на рассвете. Время от времени Фен плакала в подушку перед сном и думала о том, слышал ли когда-нибудь ее плач Дино, пробираясь на цыпочках в свою комнату в конце коридора.

Как бы то ни было, для мужчины, который якобы приехал в Англию ради нее, он вел себя странно. Стоя в стойле Дездемоны, гладя ее по шерсти, густой от чистки, Фен отдала ей последний мятный леденец.

Выглянув через приоткрытую дверь, Фен увидела бледный серебряный серпик молодого месяца. Она нашла в кармане пятидесятипенсовую монетку и вздохнула, осознав, что больше нет смысла тратить желание на Билли.

– Месяц, месяц, – сказала она. – Пожалуйста, пусть я получу золотую медаль.

Спустя неделю Джейк прибыл домой. Это был прекрасный октябрьский день, и деревья четко рисовались на фоне темно-синего, грозящего дождями неба. Во дворе не было ни пылинки, все было вычищено и отполировано до последнего гвоздика. Только лошади Дино и четыре новых, которые еще участвовали в состязаниях, были у себя в стоялах. Остальные лошади были на лугах на холме позади в конюшни.

Но они почуяли, что что-то готовится. Всь день они были беспокойны, фыркали и скалились друг на друга, толком не паслись, а норовили держаться поближе к воротам. Только сейчас, перед самым прибытием Джейка, лошади умчались прочь – пообщаться с Маколеем, Африкой и жеребенком Африки, которые паслись на верхушке холма. Дарклис и Ира еще не вернулись из школы, но огромный лозунг «Добро пожаловать домой, папочка!», который они нарисовали с помощью Дино и Фен, свисал с двух больших ив поперек аллеи. Поверх шума мельничного ручья Фен расслышала шум машины на мосту. Сара рванулась вперед, чтобы подобрать пару опавших листочков. Тут Вольф, который тоже весь день нервничал, огласил двор возбужденным лаем. Когда машина въехала во двор, он прыгнул к ней, истерически царапая дверцу когтями.

– С возвращением! – крйкнула Фен, подбегая. – Тихо, парень. – Она ухватила Вольфа за ошейник, прежде чем открыть дверцу. – Ты е не хочешь сбить хозяина с ног.

Но когда Вольф понял, что это действительно Джейк, он на несколько секунд замер, будто оглушенный. Потом он опустил голову и завыл так, что у всех мурашки по спине побежали. Джейк увидел, что из глаз пса текут слезы.