Наездники

В субботу вечером он позвонил ей из Нью-Йорка. Администратор принес телефон за столик, где она, Луис и Дино слегка перекусывали вместо обеда, собираясь пышно отметить за ужином сегодняшнюю победу Дино. Слышно было очень плохо.

– Я не могу дождаться, когда ты снова будешь в моих обьятиях, cara mia, – сказал Энрико, и принялся описывать ей все, что он собирается с ней проделать при встрече, пока Фен не стала удивляться, что телефон не посинел. Сама она покраснела и краснела все сильнее, остро чувствуя присутствие Дино, который слушал разговор в каменном молчании.

Вернувшись домой, Фен получила от Джейка по заслугам. Хотя они приехали после полуночи, на следующее утро Джейк поднял ее с рассветом и заставил проехаться на новой и очень трудной лошади по двору со сложенными на груди руками, скрещенными стременами и завязанными поводьями. Фен четыре раза падала, а в последний раз даже не встала, а принялась лежа ругаться с Джейком.

– Ты не должна сделать из себя посмешище на Олимпиаде, – сказал он.

– Надо полагать, Тори и Дино донесли на меня.

– Не было необходимости. Один из олимпийских тренеров был в Амстердаме. Он сказал, что если Иисус Христос въехал на осле в Иерусалим так же, как ты выступала верхом на Харди и Лорел в течение этой недели, то он заслуживал быть распятым.

Рождественские радости окончания сезона на тренировочных состязаниях перед Олимпиадой в этом году были потеряны для Фен. Каждый вечер в грузовиках и у киосков устраивали вечеринки. Дино не пропускал ни одной, на каждую отправлялся с другой девушкой и намеренно напивался. Фен не была ни на одной, потому что она хотела хорошо выглядеть для Энрико. Это было нелегко из-за долгих часов тренировок в душных помещениях, а когда Фен наконец добиралась до постели, то не могла заснуть из-за доносящегося снаружи шума.

Как обычно, ходили разные слухи. Руперт Кэмпбелл-Блэк достал новую чудо-лошадь из Америки по кличке Рокстар, которая якобы обошлась ему в двести тысяч долларов. Зато его брак был под угрозой. Элен на состязаниях не появлялась. Зато Ллойд-Фоксы, по контрасту, были предельно счастливы. Джейни взялась за книгу о послеродовой депрессии под названием «Блюзы рождения». Нога Джейка заживала, но все сходились во мнении, что он не сможет поехать в Лос-Анджелес. Фен демонстрировала категорическую потерю спортивной формы, то же самое – Дино Ферранти. Вишбоун, хотя был ярым завсегдатаем палатки «Виски», выступал в каждой категории.

Медленно ползли дни. Фен питалась как попало и с ужасом думала, что у нее могут опять появиться прыщи. Энрико не знал, где именно она остановилась, и посылал ей цветы на адрес административной палатки BSJA, откуда их с шутками и прибаутками доставляли Фен. Грузовик, если верить Дино, выглядел теперь как катафалк.

Наконец настал последний день соревнований, и вечером должен был приехать Энрико.

– Что скажешь? – спросила Фен, ерзая на одной из скамеек грузовика, чтобы рассмотреть нижнюю половину себя в зеркале напротив. Она примеряла новую пару брюк, специально сшитых для нее из белой «акульей шкуры».

– Великолепно, – сказала Сара, которая чистила повод Харди. – Никогда не видела ничего настолько сексуального. Такое впечатление, что ноги у тебя просто бесконечные. Но лучше все-таки надеть трусики под низ.

– Нет. Они испортят силуэт.

– Они испортят твою репутацию, если лопнут.

Фен нагнулась, устраивая брюкам серьезное испытание на прочность, и извлекла из коробки завернутый в бумагу новый пиджак для верховой езды.

– А что ты скажешь про это вместе? – торжествующе спросила она, втискиваясь в пиджак.

Он был темнофиолетовым вместо привычного черного или темносинего, с подкладкой из розового шелка, в обтяжку по фигуре и длиной едва ниже талии. Пиджак являл превосходный и весьма эффектный контраст с белыми брюками.

Сара присвистнула.

– Тебе не уйти от расправы. Все просто на уши станут. У полковника Роксборо будет еще один удар.

– Погоди, – сказала Фен. – Могу поспорить, что это станет новой модой. Через несколько месяцев так будут одеты все до единого.

– Ну, если у тебя задница как у Гризельды, так не оденешься, – сказала Сара.

– Но это ведь правда сексуально!

– Да, причем невероятно. Но ты больше похожа на картинку из «Фигаро», чем на жокея. Я не думаю, что BSJA это понравится.

Главное, чтобы это понравилось Энрико, а остальное неважно, подумала Фен.

– И я по-прежнему думаю, что тебе нужно надеть трусики, – сказала Сара. – Что ты еще купила?

Слегка смущенная экстравагантностью наряда, Фен извлекла на свет бледноголубой комбинезон с молниями повсюду и пару таких же бледноголубых кожаных сапог.

– Сплошной восторг, – завистливо ахнула Сара. – Ты, наверное, угрохала все выигранные за год деньги. О боже, мне пора пойти и подготовить Харди.

– А где Дино? – небрежно спросила Фен. Ей вдруг захотелось получить подтверждение, что ее новый костюм для верховой езды не переходит вовсе уж границы допустимого.

– Играет в покер с Людвигом, Рупертом и Билли. По-моему, прошлой ночью он вообще не ложился.

Фен напрасно волновалась. Ее новый костюм мгновенно стал сенсацией. Все репортеры защелкали фотоаппаратами, все жокеи одобрительно засвистели – кроме Дино и Гризельды, у которых был в высшей степени неодобрительный вид.

– Играешь роль мальчика-посыльного в рождественской пантомиме? – было единственное замечание, которое она услышала от Дино.

Перед самым началом последнего забега, когда Фен уже была в отчаянии, что Энрико не покажется, он приехал и устроил еще большую сенсацию. На нем была красная рубашка, черный пиджак с огромным каракулевым воротником, а щетина на его небритом подбородке была в сантиметр длиной. Его сопровождали девушка и мужчина. Девушка была блондинкой с крашеными прядями волос. Волосы ее были собраны в узел на затылке. На ней были огромные золотые серьги в виде колец и длинная меховая шуба, за которую борцы за права животных наверняка должны были бы записать ее под номером первым в список преступных лиц. Мужчина тоже был блондином. На нем были темные очки и бледноголубой комбинезон, точь-в-точь такой же, как у Фен, а в руках – бледноголубая сумка.

О черт, подумала Фен, это значит, что я не смогу сегодня надеть свой комбинезон, не то мы будем выглядеть как шерочка с машерочкой. Энрико нашел места, билеты на которые Фен оставила в администрации, и поднял много шума, усаживаясь. Все девочки из пони-клубов со свежими личиками, все присутствующие женщины и почетнные отцы семейств с бутылками виски за поясом, все смотрели на него в восхищении.

– Смотри-ка, это Энрико Манчини, – сказал Руперт. – Кто эта пташка рядом с ним?

– Анна-Фабиола Караччио, – сказал Дино. – Подруга Мери Джо. И с ними – толстый дизайнер Ральфи Уолкотт.

«Э» значит Энрико, подумал Дино. Вот оно как. Это объясняло рев мотора ночью перед поездкой в Амстердам. Дино наблюдал, как Фен покраснела, помахала Энрико рукой и показала знаками, что увидится с ним сразу после забега.

Черт, черт, черт, подумал Дино. Сердце его разрывалось от горя.

Впервые Фен была счастлива, что должна выступать первой. Хотя она плохо осмотрела дорожку предварительно, ей удалось передать довольно-таки измотанному Харди свой душевный подъем, так что он прошел дистанцию, не коснувшись ни одного препятствия, к шумному восторгу толпы. Мимоходом похлопав его по холке, Фен бросила поводья Саре и убежала. Дино из жокейской ложи наблюдал, как Фен взбежала по ступенькам. Ее светлые волосы блестели, а сверкающие белые брюки в обтяжку притягивали к себе все взгляды. Дино увидел, как Энрико встал ей навстречу, поцеловал обе ее руки, поцеловал ее в губы, а потом – так как сидящие сзади стали возмущаться, что им не видно выступающего Дриффилда – сел на место и усадил Фен к себе на колени.

– Я уже думала, что ты не приедешь, – сказала Фен.

– Carissima, – промурлыкал Энрико голосом грудным и глубоким, как ворчание мотора его машины, – дорога была ужасной, все эти глупые люди останавливались перед светофорами. Потом нам пришлось стоять в очереди перед входом. Ральфи обыскали сумку. Мы много пропустили? Ты прекрасно выступала, и ты так сексуальна в этих брюках.

Он провел рукой по внутренней стороне ее бедра снизу вверх до лобка и оставил руку лежать там.

Заметив неодобрительные взгляды со всех сторон, а особенно из королевской ложи, Фен вывернулась из-под его руки.

– Мы идем на вечеринку, – сказал Энрико. – Не вздумай переодеваться, я хочу, чтобы ты пошла так. Можешь уйти сейчас?

– Вообще-то нет, – сказала Фен, чувствуя возбуждение. – Я должна выступить еще раз, а потом участвовать в общем забеге.

– Пропусти, – сказал Энрико, возвращая руку к ней на лобок.

– Я не могу, правда, – сказала Фен, думая о том, сколько денег она потратила сегодня утром. – Слишком многое поставлено на карту.

– Не глупи, Энрико, – сказала красивая девушка. – Возьми себя в руки. В разгар борьбы за Гран При никто не покидает состязаний.

– Эти брюки просто сводят меня с ума, – пожаловался Энрико.

Вишбоун как раз финишировал, но никто из сидящих поблизости от Фен и Энрико не смотрел на него. Малиновая от смущения, Фен сбежала обратно в жокейскую ложу.

– Хо-хо! – насмешливо приветствовал ее Руперт. – Высоко метишь! У Энрико! репутация еще хуже, чем у меня. Смотри, как бы он не наградил тебя большим «Э».