Фурии командира

– Я подумал, что ты не откажешься от сытного завтрака после долгого полета, – пробормотал он, не отрываясь от ее губ. – Я приготовлю для тебя рыбу, если ты голодна.

Амара отодвинулась от него и посмотрела в его глаза.

– Я умираю от голода, – тихо сказала она. – Но эту рыбу, да заберут ее вороны, ты приготовишь потом.

Жаркий огонь запылал в его глазах, но он сделал вид, что ничего не понял.

– Потом?

Амара зарычала, понимая, что улыбка выдает ее с головой, выбила бечевку с рыбой из руки Бернарда, одновременно схватила его за тунику и сделала шаг, готовясь сделать подсечку.

Однако он легко ее опередил, и Амара почувствовала, что падает, а его тело накрывает ее сверху, прижимая к земле. И вновь его губы нашли губы Амары, и она почувствовала, как изгибается под ним, а ее бедра раскачиваются, требуя большего.

Бернард, тяжело дыша, прервал поцелуй.

– Ах вот ты о чем, – прорычал он. – Потом, после этого.

Амара тихо рассмеялась, муж поцеловал ее снова, и она пылко ему ответила.

Глава 9

Тави сосредоточился на камне в долине возле Элинарха, блокируя все остальное. Не существовало ничего, кроме него самого и этого камня – отполированного ветрами и дождями обломка гранита размером с ручную тележку. Он сделал глубокий вдох, сконцентрировался и произнес ясным и повелительным голосом приказ:

– Выходи.

Однако ничего не произошло.

Разочарование набухло у него внутри, точно красный пузырь, он стряхнул его, успокоил дыхание, вновь собрался с мыслями и обратился к камню, пытаясь добраться до сидевшей у него внутри фурии:

– Выходи.

Молчание и равнодушие камня становились оскорбительными.

– Забери тебя вороны! – прорычал Тави и стиснул зубы, стараясь заставить себя говорить спокойно и уверенно, но произнес слово не совсем правильно: – Выход…

Он и сам не знал, что послужило подсказкой. Возможно, едва слышный шорох за спиной. Внезапный вздох и неуловимое возбуждение, окружавшее, как он знал, каждый клинок. Скорее всего, это было сочетание всех этих факторов. В результате в его сознании возникла единственная мысль: опасность.

Тави метнулся в сторону и выхватил клинок. Он в прыжке развернулся лицом к противнику, оказавшись спиной к земле, и его клинок перехватил меч, опускавшийся по крутой дуге. Два лезвия встретились, во все стороны полетели золотые и зеленые искры. Тави продолжал движение, и его голые лопатки ударились о землю. Он воспользовался ветром, дующим вдоль долины, сжался в комок, оттолкнулся и мгновенно оказался на ногах.

Он пошатнулся, но сумел восстановить равновесие, когда камень размером с его голову полетел ему в лицо. Он уже не успевал увернуться, поэтому просто выставил перед собой ладонь, черпая силу земли, и нанес короткий быстрый удар по валуну.

Камень разлетелся на мелкие кусочки и пыль, осколки оставили несколько неглубоких ранок на обнаженном торсе Тави, а на его штанах появились новые дырки. Запястье и ладонь ломило от боли, однако он сохранял равновесие, и, когда его противник бросился в атаку, призвав на помощь фурий ветра, он принял молниеносный выпад врага на свой меч. Затем они обменялись тремя или четырьмя ударами, Тави помогали рефлексы, выпады получались такими стремительными, что действовать иначе было просто невозможно. Каскады искр расцвечивали все вокруг после каждого удара.

Тави так и не увидел слабости в защите своего врага, скорее почувствовал ее после очередного обмена ударами. Он сделал змеиное движение клинком, встретил меч врага, шагнул вперед, схватил левой рукой запястье противника и яростно сдавил его.

– Эй! – воскликнула Китаи. В ее голосе звучала боль и одновременно смех. – Хватит, хватит!

Тави отпустил ее руку, и девушка-марат подняла клинок в салюте, затем одним быстрым движением забросила его в ножны, даже не взглянув в их сторону.

– Так нечестно, – заявил Тави. – Я пытался сосредоточиться.

Китаи насмешливо выпятила нижнюю губу:

– Бедный алеранец, ему нужны правила, чтобы выжить.

Тави попытался ее ударить, и Китаи со смехом отскочила в сторону.

– Вороны, Китаи. Ты же знаешь, как напряженно я работаю. До тех пор, пока я не заставлю фурию появиться…

Она подняла руки вверх:

– Два года назад у него вообще не было фурий, и его это вполне устраивало. Сегодня их больше, чем он рассчитывал в самых смелых мечтах, но ему все мало.

Тави зарычал и не глядя забросил меч в ножны. Он и сам не мог бы объяснить, как это сделал. Он почувствовал момент, когда кончик клинка оказался возле входа в ножны, похожее ощущение он испытывал, когда натягивал перчатку.

– Когда начнется марш, я не смогу тренироваться. И ты это знаешь. Сегодня у меня был последний шанс.

– И ты его использовал, – сказала Китаи, положила руку на бедро и пристально посмотрела на него своими зелеными глазами. – У тебя не получилось, и ты начал терять терпение, а в таком случае ничего не получается. – Выражение ее лица слегка смягчилось. – Ты только мучаешь себя, чала.

«Она права», – подумал Тави, и это его рассердило, но он чувствовал ее искреннюю заботу. Он еще очень неуверенно владел водяной магией и часто получал невнятные сигналы, но с Китаи всегда все было просто и ясно. Возможно, причина состояла в том, что связывавшее их чувство становилось все более сильным. По правде говоря, он и сам не знал, в чем тут дело.

Китаи не сводила с него блестящих зеленых глаз.

– Ты слишком много думаешь, алеранец, – сказала она, встряхнув головой. – Постоянно планируешь и задаешь вопросы. Что-то вычисляешь. Стоит ли удивляться, что твоя голова не в силах уловить внутренний огонь. – Она посмотрела на солнце, а потом на глубокие царапины на груди Тави. – Подойди, я вычищу грязь. Он скоро будет здесь.

Тави заморгал и посмотрел на себя. Он почти забыл о ранах. Он сразу отключил боль, как только ее почувствовал, а потом автоматически не допускал ее до своего сознания. Теперь же, естественно, магия исчезла, и царапины стало довольно сильно жечь.

Китаи принесла ткань и фляжку с водой, после чего тщательно промыла ранки и царапины.

Тави удалось без жалоб выдержать эту малоприятную процедуру, но пришлось закрыть глаза и сделать глубокий выдох, пока Китаи чистила одну из ранок. Девушка-марат слегка поморщилась и наклонилась, нежно поцеловав раненое место, затем уверенными движениями перевязала две ранки, из которых все еще сочилась кровь. Что ж, в этом не было ничего удивительного – за последние два года они множество раз перевязывали друг друга.

Тави натянул рубашку, когда в лощину неспешно вошла лошадь Энны. Женщина-воин прикрыла глаза одной рукой.

– Командир, – позвала она. – Китаи сказала мне, чтобы я не смотрела на тебя, когда ты неодет. Но как я могу узнать, одет ты или нет, если не буду смотреть?

Тави бросил на Китаи мрачный взгляд:

– О, перестань.

Китаи рассмеялась. «Она часто надо мной смеется», – подумал Тави. Однако потом она начинала улыбаться, и он не мог устоять, вот и сейчас на его губах появилась улыбка, хотя сегодня его постигла очередная неудача.

– Все в порядке, Энна, – сказал Тави. – Ты можешь смотреть.

– Вот и хорошо, – проворчала Энна, убрала руку от глаз и сверкнула белозубой улыбкой. Потом она разочарованно нахмурилась и вздохнула. – Однако лучшую часть я пропустила.

– Центурион, – строго сказал Тави.

Она отсалютовала: