Фурии командира

Кто-то лишил его всего.

И это сделала его мать.

Какая-то часть Тави слушала слова Арариса, и он понимал, что телохранитель, наверное, прав, – но эта его часть стала совсем далекой. Боль, ярость и годы унижений не оставили места для чего-то еще.

– Тави, – сказал Арарис, – ты должен успокоиться. Она сделала все, что было в ее силах.

– Нет! – прорычал Тави, и гнев исказил его голос. – Она лгала мне. Она отняла мою способность к магии. – Его голос стал громче, Тави терял над собой контроль. – Знаешь ли ты, сколько ночей я не мог спать, потому что считал себя уродом, не владеющим магией? Ты способен представить, через какие унижения мне пришлось пройти? Каким одиноким я был?

– Тави. – Арарис начал успокаивать его, словно испуганного коня. – Ты должен взять себя под контроль. Думай, Тави. Она рядом. И ее сердце разрывается от боли. Ты не знаешь, что произойдет во время кампании. Ты не знаешь, увидишь ли ты ее снова. Ты должен с ней поговорить. И ты должен сделать все правильно, пока у тебя есть такой шанс.

Тави недоуменно посмотрел на него:

– Правильно? Все сделать правильно? Она лгала мне с того самого момента, как я научился ходить, а я должен поступить правильно? – Он провел рукой по лицу и почувствовал, как дрожат его пальцы, ставшие влажными от слез. – Ты рассказал мне сегодня. В тот самый момент, когда легион выступает и я должен думать о пяти тысячах человек. Ты бросил такую новость мне в лицо сегодня!

– Тави, – сказал Арарис, – она твоя мать. Ей это необходимо.

Нет. Тави обнаружил, что отчаянно трясет головой. Перед его мысленным взором вновь возник список дел. Это было слишком. Он почти не спал последние двое суток. Ему предстояло решить сложнейшую дилемму – что само по себе было почти безнадежным делом… выполнить поручение Первого… деда. От его решений зависели тысячи жизней. А если он действительно сын принцепса и наследник, значит он в ответе за миллионы людей. И мало того, только что он заполучил целый пантеон врагов, больше похожих на полубогов, чем на людей.

А его тетя – его мать – лгала ему всю жизнь.

И голос разума и понимания проиграл свою битву, он больше не руководил решениями Тави.

– У нее было двадцать лет, чтобы поговорить со мной, если она так в этом нуждалась, – хрипло сказал Тави. – У нее была целая жизнь. А я должен вести легион.

– Тави… – мягко начал Арарис.

– Командир Сципио, – рявкнул Тави. – У меня полно работы. Ты идешь со мной – или прочь с моего пути. Или клятва верности, которую ты мне принес, была еще одной ложью?

Лицо Арариса превратилось в застывшую маску, однако в глазах сверкнул гнев. Он молча отпер дверь, отступил в сторону, распахнул ее перед Тави и вытянулся по стойке «смирно».

Тави сделал решительный шаг, но в последний момент заколебался. Он не смотрел – не мог взглянуть на Арариса, но чувствовал, что телохранитель не сводит с него глаз. Тави слушал тишину. Сверху больше не доносились шаги, он не слышал голосов, стука закрывающихся или открывающихся дверей. Казалось, штаб полностью опустел.

– Все было у меня перед глазами, – сказал Тави. – Все кусочки головоломки. Даже внутри моего имени. – (Арарис молчал.) – Я не могу, – тихо сказал Тави. – Не сейчас. Для меня это слишком.

Сомнения и боль грозили вновь вырваться из-под контроля, и Тави постарался замедлить дыхание. Наконец он посмотрел на Арариса. Лицо телохранителя оставалось застывшим.

– Я поговорю с ней, когда вернусь. – (Арарис молчал.) – У меня есть более важные обязательства, – тихо сказал он. – Как и у тебя.

И вновь Арарис очень долго молчал. Потом он поднял руку и ударил кулаком себя в грудь. А когда заговорил, его голос был едва ли громче шепота, но от его слов по спине Тави пробежал холодок.

– Слава, – едва слышно сказал Арарис. – Слава Гаю Октавиану, принцепсу Алеры.

Глава 11

– Когорта! – взревел Маркус, и его услышали все легионеры первой когорты. – Стой!

Солдаты сделали еще два шага, а затем застыли. Ряды Первого алеранского легиона достигли гребня невысокого холма, за которым начинались первые оборонительные укрепления канимов. Естественно, первая когорта занимала центр, как это было всегда. Четвертая защищала правый фланг, пришлось потратить еще немного времени, чтобы выровнять ряды. Седьмая, чей трибун уделял много времени тренировкам, произвела свой маневр с безупречной четкостью.

– Мы три дня потратили, чтобы добраться сюда, – пробормотал один ветеран другому, когда мимо проходил Маркус. – Наш легион проделал бы этот путь за один день. Сенаторская гвардия. Банда зеленых слабаков, они не могут маршировать без дорог.

Маркус ударил своим жезлом по щиту ветерана.

– Молчать в строю, – прорычал он и бросил на солдата суровый взгляд. – Вы можете оскорбить чувства слабаков.

Никто не рассмеялся (и да помогут великие фурии тому, кто посмел бы это сделать), но послышались приглушенные фырканья. Маркус почувствовал, как первая когорта погружается в напряженную тишину, характерную для хороших солдат перед сражением. Никакие шутки, песни или зажигательные речи не способны избавить солдат от страха. О да, замечательная речь перед сражением подходит для хорошей истории. Но, когда перед тобой враг, готовый, как и ты, стоять насмерть, все речи ничего не стоят, и ветераны это знают.

Однако шутки помогают сбросить напряжение и напоминают солдатам, что они ветераны, одержавшие немало побед, и сейчас пришло время поработать.

Маркус расхаживал вдоль первого ряда, делая вид, что его гораздо больше интересует дисциплина солдат, чем сражение, кипевшее в пятистах ярдах. Шум битвы накатывал на их позицию, как далекий прибой, – милосердно приглушенный бой барабанов, зов труб и океан слившихся воедино криков. Маркус поглядывал на битву, но его шаги оставались неспешными и уверенными.

Через несколько мгновений по проходам между когортами с грохотом промчалась конница, командир, его телохранитель, один из рыцарей Воздуха Первого алеранского и кавалерийский эскорт маратов. Маркус повернулся и отсалютовал, когда командир подъехал к нему. Тот спешился и отсалютовал в ответ.

– Доброе утро, Маркус.

– Командир, – ответил Первое копье.

Тави перевел взгляд на кипящую внизу битву. Маркус отметил место, за которым наблюдал молодой командир, и как долго его взгляд на нем задержался. Превосходно. Он обращал внимание именно на то, на что следовало. Он всегда обладал талантом искусного полководца, но прошло много времени с тех пор, как Маркус видел его во время отчаянной защиты стен Элинарха.

Командир немного помолчал, кивнул и спросил:

– Что ты думаешь, Первое копье?

Сражение развивалось вдоль дороги – обычной, а не проложенной с помощью фурий. Здесь долина сужалась, и два каменных утеса смотрели друг на друга через узкий проход. За ним находился небольшой городок Отос, но он мог похвастать лишь скромной крепостной стеной. Над городом, на восточном утесе, расположился домен. Огромные стаи вездесущих воронов, которых легко найти на любом поле битвы Алеры, словно громадное черное колесо, кружили высоко в небе над осажденным городом.

Канимы построили земляные валы за пределами стен самого Отоса, и сейчас похожие на волков существа цепко оборонялись, стараясь удержать их. Первый сенаторский легион нанес удар по центру, пытаясь преодолеть земляные валы. На глазах у Маркуса первая атака захлебнулась, легионеры не сумели прорвать линию обороны канимов. Трубы заиграли отступление, и Первый сенаторский легион отошел неровными колоннами.

Вновь зазвучали трубы, и в просветы между отступающими колоннами Первого сенаторского устремился Второй сенаторский, не давая защитникам укреплений прийти в себя после первого натиска. Второй сенаторский почти сразу начал продвигаться вперед, им удалось пробить земляные валы в двух местах, но канимы сумели перегруппироваться и перекрыть бреши. Между тем Первый сенаторский немного передохнул, и его легионеры вновь устремились в атаку, смяв уставших защитников, как топор гнилое дерево. Они преодолели валы в полудюжине мест уже в течение первой минуты, и тут же запели трубы канимов – они отступали.

– Неплохо, – заметил Тави. – Такое отступление совсем не просто организовать, когда враг контратакует.

– У них было полтора года для тренировок, доблестный господин, пока мы сражались в других местах, – проворчал Маркус.

– Верно.

Командир наблюдал, как канимы отходят в город под прикрытием мощного заградительного огня со стен. Канимы предпочитали использовать тяжелые копья, которыми могли проткнуть насквозь даже корову. Их огромная сила позволяла брошенному копью пробить доспехи и тело легионера – и ранить следующего.

Но еще хуже копий был внезапный град из камней. Воины-канимы могли легко метать камни размером с человеческую голову, они описывали широкие дуги, обрушиваясь на незадачливых гвардейцев. Доспехи и шлемы из алеранской стали не слишком надежно защищали от таких больших и тяжелых ядер. И даже после того, как трибуны приказали своим когортам перестроиться в «черепаху», каменный град не давал завершить построение, и в просветы «панциря» падали камни, ломая поднятые руки легионеров даже сквозь щиты.

Эти примитивные снаряды были менее опасны, чем меткая стрельба лучников, но они приводили к многочисленным ранениям, и гвардейцы понесли серьезный урон, прежде чем получили приказ отойти от стен к земляным валам, куда не долетали камни.

После отступления земля перед стенами города опустела, и нетерпеливые во?роны устремились к трупам; однако Маркус успел оценить потери: на этом жутком поле гвардия потеряла от семисот до восьмисот легионеров.

– Проклятые вороны, – пробормотал Тави так тихо, что только стоявший рядом с ним Маркус его услышал. Голос молодого командира был полон отвращения. – Сражение продолжалось всего пятнадцать минут, а он уже потерял десятую часть одного из своих легионов.

– Нам предстоит одинокая прогулка к Мастингсу, если так пойдет дело, – проворчал Маркус.

– Особенно если учесть, что их с самого начала было больше, чем нас, – бросил командир. – Нам нужно тщательно выбрать время для нанесения ударов.