Дело о четырёх стаканах

–Маскируются, – обрадовался Бруталов.

–Представляешь, какие затраты они несут? – Овсов посмотрел на младшего следователя, – Это означает только одно – преступление заказное. А кому нужна смерть четырёх сопляков?

–Для маскировки, – собственная теория Бруталову понравилась, и он собирался отстаивать её до конца, – убить нужно было одного, остальных зарезали, чтобы запутать следствие.

–Ничего себе, путаница. Надо быть сумасшедшим, чтобы взять на себя ещё три трупа.

–Или маньяком, – добавил Новиков.

–Вот они маньяки и есть, – Бруталов указал на дверь номера «303», – надо проверить.

–Хорошо, вызови психиатра и проверь, – предложение Овсова Бруталову почему-то не понравилось, и он, молча, отвернулся.

На листок с номерами и количеством проживающих в них Дмитрий Юрьевич дописал фамилии и нарисовал расположение коридора и комнат. Затем спрятал листок в свою папку на заклёпках. Они попрощались с дежурной, и вышли на улицу. Насупившийся Бруталов немедленно залез в машину прокуратуры и замер на заднем сидении, подчёркнуто внимательно разглядывая дом напротив гостиницы. Овсов и Новиков не спеша прошлись до левого угла здания с вывеской «Волшебный маяк», где, как и ожидалось, обнаружили пожарную лестницу.

–Рядом с окном, около метра, не больше, – Овсов вздохнул и добавил, – химикат для собаки перед дверью номера ни о чём не говорит. Практичный человек, а убийца очень на такого смахивает, не станет тянуть с этой дрянью, а будет сразу отбивать нюх у собаки. Не мазать же ему пожарную лестницу, если он по ней уходит, или разливать химикат на тротуар перед гостиницей, если убегает по улице…

–И не будет натирать гостиничную лестницу, если он с другого этажа…

–А самое главное, он этим добился, что под подозрением остаются по-прежнему все.

–Весёлое начало.

–Александр Валерьевич, ты всё-таки дай поручение этому «гению сыска» разузнать всё о мальчишках на их малой родине. Мало ли, может действительно, какой-нибудь злопамятный «друг» решил восстановить справедливость. Тайком приехал за ними сюда из Малых Монахов и так у него удачно сложилось, что теперь все на профессионального киллера думают. Заодно Бруталову и стучать будет некогда.

–Логично. Хорошо, поедем мы. Если что, сразу звони и просьбу мою не забывай.

Они пожали друг другу руки и Новиков заспешил к скучающему коллеге. В этот момент Овсова потянули за левый рукав, и он оглянулся. Перед ним стоял загорелый невысокий парень худощавого телосложения в потёртых джинсах и линялой жёлтой футболке. На его правом плече застыла синяя ухмылка полуголой девицы, а на груди болтался золотой ключик на толстой золотой цепи. Широкая улыбка молодого паренька демонстрировала его привязанность к чёрным жевательным резинкам с запахом абрикоса.

–Дмитрий Юрьевич, здравствуйте! Пойдёмте ко мне, я же тут, рядом, – паренёк махнул рукой в сторону небольшого призёмистого строения, притулившегося между двух многоэтажных домов и гордо именовавшегося (большими белыми буквами) «Пивной магазин». Идти было метров пятьдесят.

–Привет, Юрик. Пойдём, посмотрим твои владения.

Судьба Юрика изрядно покапризничала, выделывая разнообразные па. Несколько лет назад он отчаянно бегал от всех участковых города Т. Отпетый хулиган, срывающий шапки с людей в автобусе, курящий травку и приторговывающий лёгкой наркотой, он был как бельмо на глазу всей городской милиции. В конце концов, его поймали, но посадить смогли только на полгода за мелкое хулиганство. Не стесняясь, во всех инстанциях – в милиции, на суде, Юрик громогласно обещал по возвращению из зоны устроить всем такой незабываемый шухер… что поневоле в общении с ним все держали рот на замке и чесали в затылке. Через полгода Юрик вернулся. Этого не заметил никто, даже его соседи по лестничной клетке. Ещё через пару месяцев Юрик арендовал небольшой магазинчик и стал торговать пивом (официально) и самогоном (неофициально). К пиву прилагался широкий выбор всевозможных вяленых и копчёных рыб. Бизнес пошёл. Первый же участковый, переступивший порог этого заведения в предвкушении лёгкой добычи, наткнулся на директора в лице Юрика, растеряно заулыбался и вежливо поздоровался. Откушав поднесённые сто грамм, участковый поблагодарил и спешно ретировался. Больше Юрика не беспокоил никто. Спустя ещё какое-то время Юрик сам заявился в УВД. В руках у него были пакеты. В пакетах – разливное пиво. Визиты Юрика стали постоянными. Как будто он ходил на работу и настойчиво вежливо наливал всему уголовному розыску. Очень скоро он стал для оперов своим, и его даже приглашали на дни рождения. Тем более, что только с его одного подарка (выраженного в некотором количестве ящиков пива) можно было умопомрачительно напоить собравшийся коллектив. Овсов и сам уже не помнил, сколько раз он выпивал вместе с Юриком. Его владения Дмитрий никогда не посещал.

За большими двойными дверями помещение условно разделялось на две части. Справа чернела длинная стойка магазина, где помимо пива и рыбы можно было купить и хлеба и колбасы. Краснели помидоры, зелень однотонно сливалась с огурцами, конфеты выделялись разноцветьем. Слева тесно прижимались друг к другу столики для тех, кто готов был перекусить стоя. Несмотря на достаточно ранний час, они уже были наполовину заполнены. Люди держали в руках бокалы с пенистой жидкостью и активно шуршали вяленой таранью и воблой. Любители посолиднее неторопливо разделывали судака, любители попроще – доливали в густую пену из прозрачных бутылок прозрачную жидкость. Очень часто короткие перекусы превращались в длительные попойки с поисками друзей, попытками затянуть «Вечерний перезвон» и требованиями позвать стриптизёрш.

Юрик подвёл Овсова к небольшой двери, находящейся за столиками. Они вошли, и Дмитрий обнаружил ещё одну комнату. Так сказать, вип-зал на шесть персон. Вокруг деревянного лакированного стола, упиравшегося в подоконник большого окна, располагалось три маленьких диванчика. Какие-нибудь ещё предметы быта и мебели питейного заведения в эту комнатку больше не влезли бы.

–Присаживайтесь, Дмитрий Юрьевич, я мигом, – с этими словами Юрик исчез.

Вместо него появилась девушка в сиреневом коротком рабочем халатике с запотевшей бутылкой, стопочками, тарелкой нарезанного сервелата, булкой белого хлеба с кунжутом и пучком душистого укропа.

–Можно чаю или кофе?

–Конечно, – девушка кивнула и через пару минут принесла пластмассовый фиолетовый чайник, заполненный на две трети, стаканы, фарфоровую сахарницу с отколотой ручкой и несколько пакетиков чая и кофе.

Овсов взял один стакан за края, поднёс к глазам, убедился, что стекло чистое, выбрал квадратик зелёного чая, налил кипятка и отставил в сторону. Пусть остывает, заодно и настоится.

–Да что она, – зашедший Юрик приставил к запотевшей бутылке тарелку с помытыми огурцами и помидорами, – не могла хлеб нарезать? Я сейчас.

–Юрик, – Овсов остановил уже открывшего дверь хозяина заведения и помахал пальцами перед своими губами, – чем-нибудь запах перебить.

–Понял, – Юрик широко улыбнулся, – сейчас будет.

Ещё через пару минут Юрик собирал крошки со стола, а Овсов удивлённо рассматривал ребристые листики мяты на маленьком голубоватом блюдце. Аромат от них растекался по комнатке, перебивая запах колбасы и огурцов. Хозяин застолья звучно откупорил бутылку и наполнил две стопочки.

–По двадцать пять грамм? – намётанным глазом оценил Овсов.

–Самая удобная тара, – согласился Юрик.

–Откуда у тебя свежая мята?

–Заказываю, привозят. Люблю чёрный чай с листьями мяты.

–Гурман, – усмехнулся Овсов и поднял стопочку, – давай, за твой бизнес.

–Спасибо, Дмитрий Юрьевич, – Юрик выпил и соорудил себе бутерброд с колбасой, – всегда Вас уважал. Вы самый спокойный и рассудительный из всего уголовного розыска.

–Подхалимничаешь?

–Обижаете.

–Шучу, шучу, – Овсов уложил на ломоть хлеба пару веточек укропа, придавил кружочком сервелата и сверху пристроил дольку огурца. Несколько минут они молча закусывали. Затем Юрик налил второй раз.

–Давайте за уголовный розыск, – бывший зек улыбнулся, – чтобы никогда с ним не встречаться.

–Давай, – поддержал Овсов и они выпили.

–А что Вы в гостинице делали?

–Убийство там произошло. Четыре трупа.

–Кто-то порезвился, – Юрик покачал головой, – и кого отправили на тот свет?

–Молодых парней. Ты, кстати, ничего не видел, не слышал?

–А что я могу увидеть в этих стенах? Пиво, водка, постоянные клиенты, половина из которых на одно лицо. Сине-красное.

–М-да, – Овсов потянулся за стаканом чая, но спохватился, – давай по третьей, чтобы нечётное количество было.

–Тогда за здоровье, – Юрик наполнил стопочки, и они чокнулись ими. Раздался глухой, но приятный звук, – я сейчас.

Директор «Пивного магазина» убежал, оставив Дмитрия одного. Старший опер ещё немного закусил, чередуя огурцы, укроп и помидоры, затем придвинул свой стакан и поболтал пакетиком чая, наблюдая за появляющимися пузырьками. Взял листок мяты и начал медленно жевать. Ощутил прилив прохладной свежести, разлившейся во рту и гортани. Вспомнил аромат вчерашнего виски. Запил это горячим чаем. Подумал и пару листиков мяты положил в папку на заклёпках. Взглянул в окно. Внутрь рамы неизвестными путями попала муха и бессильно билась о прозрачную твердь. С того места, где сидел Овсов, очень хорошо была видна улица, а также все заходящие и выходящие из двери под вывеской «Волшебный маяк».

Глава 4. Одна неработающая видеокамера

Клуб «Морская черепаха» находился в пятнадцати минутах ходьбы от гостиницы. Овсов прошёл внутрь распахнутых настежь дверей, заметив, что после первых пластиковых створок шли вторые металлические, куда более крепкие и надёжные. Полутёмный зал освещался только в одном углу, возле барной стойки. В противоположном, метров через тридцать, смутно белела статуя пышногрудой русалки. Между этими двумя местными достопримечательностями располагались столики со стульями, отгороженные невысокой ширмой столики с диванами, танцевальная площадка и небольшие, ступеньки на полторы, возвышенности. Очевидно, для любителей показать себя всем, в одетом виде и не очень. Все стулья и диваны были стилизованы под черепах. Приглядевшись, Овсов обнаружил, что вид у мебели обычный, даже заурядный, а вот накидки на ней топорщились черепашьими мордами и лапами. Разумеется, присаживаться посетителям приходилось на тёмно-синие панцири. Овсов усмехнулся: даже его домашние тапочки нелепого розового цвета выглядели более натуральными и естественными пресмыкающимися, чем местная, затёртая до дыр, морская живность.