Немного ненависти

Кровь грохотала у нее в ушах, когда она подходила к воротам. Страх подполз к горлу, так что ей хотелось пуститься бегом, хотелось закричать. Но Вик сказала себе, что бывала в переделках и похуже – и знала, что это так. Она постаралась дышать глубже, шагать медленнее.

– Доставка для вас, – сказала она, сама поразившись тому, насколько спокойно прозвучал ее голос.

Один из ночных сторожей поднял фонарь, чтобы взглянуть на нее, и Вик сощурилась от яркого света. Сторож стукнул в ворота, и с той стороны послышался грохот поднимаемого засова. Доставки здесь принимали круглые сутки. Ничего особенно примечательного.

– Давай! – крикнула Вик, и Мур, тряхнув вожжами, тронулся с места.

Повозка пересекла грязную улочку и оказалась посреди темного двора. Возле стен, поблескивая от влаги, мрачными призраками маячили груды угля и штабеля досок. Из темноты выдвинулась стена мастерской, подобная неприступному утесу; за окнами метались яростные сполохи горнов.

Мур тихо окликнул битюга, тащившего повозку, выставил тормоз и передал вожжи Огарку. Сибальт слез с задней стороны, обтирая руки о свой кожаный фартук.

– Пока что все идет как надо, – вполголоса заметил он, подходя вместе с Вик к огромной двери литейной мастерской.

– Пока что, – отозвалась она.

Большой амбарный замок был оставлен незапертым, и она сняла его со щеколды, потом крепко взялась за огромную дверную ручку – ее руки рядом с руками Сибальта. Вместе они навалились на дверь, загремели колеса, и высокая створка поехала назад.

Их обдало потоком идущего изнутри тепла. Горны, машины, плавильные печи все еще светились приветливым оранжевым сиянием. Здесь никогда не бывало ни по-настоящему холодно, ни по-настоящему темно. В сумраке Вик различала черные очертания несущих металлических конструкций. Скелет здания. Опоры, под которые они подложат свой порошок.

Она пошла обратно к фургону, оставив Сибальта открывать дверь до конца. Гриз уже сняла веревки с брезента и стаскивала его с накрытых им бочонков.

– Отлично, – свистящим шепотом сказала ей Вик. – Давай вот этот первый…

Двор затопило светом, и они замерли, ослепленно моргая. По всему периметру двора внезапно открылись потайные светильники, зафиксировав каждого на его месте. Гриз возле задка повозки, с веревкой в руках. Мура, уже запустившего пальцы под донышко первого бочонка. Огарка с вожжами в руках, с глазами, большими, как плошки. Сибальта в широком проеме двери литейной.

В одно мгновение все их планы превратились в дерьмо.

– Стой! – проревел чей-то голос. – Именем его величества!

Здоровенный битюг испуганно рванул с места, со скрежетом протащив стоящий на тормозе фургон на несколько шагов вперед. От рывка Гриз свалилась с борта повозки.

Мур встал, отпустив бочонок и хватаясь за боевой топор.

Огарок издал пронзительный визг – в нем даже не было слов.

Послышалось какое-то клацанье, шорох в воздухе. Арбалетные стрелы глухо застучали в стенку фургона. И в грудь Мура.

Вик уже бежала со всех ног. Ухватив Сибальта, она втащила его внутрь литейной. Они принялись петлять между машинами, тележками, ограждениями, выскакивающими на них в освещенном тусклыми огнями полумраке. Сибальт поскользнулся, ахнул и полетел вперед, цепляясь за какие-то ящики; по каменному полу с грохотом и звоном покатились металлические детали.

Едва не упав сама, она помогла ему подняться, втащила на ноги; слышно было только хриплое, свистящее дыхание обоих. Потом в высоте над ними послышались гулкие шлепки ног по крыше. Обернувшись, Вик увидела поблескивающие огни, мечущиеся тени, из темноты доносились крики.

Она ахнула: что-то поймало ее за голову. Свисающая сверху цепь на ее пути. Еще несколько шагов, и Сибальт ухватил ее за локоть и потащил вниз, в залитое тенью пространство между двумя громадными железными баками. Она хотела спросить, в чем дело, но в этот момент увидела огни впереди. Услышала шаги. Их обходили с двух сторон!

– Нас ждали, – прошептал Сибальт. – Знали, что мы придем.

– Кто им сказал? – прошипела в ответ Вик.

Его лицо в слабом отсвете печей выглядело как-то необычно. Она привыкла видеть Сибальта отягощенного заботами. Теперь же он казался человеком, сбросившим с плеч ношу. Взглянув вниз, Вик обнаружила, что он держит в руке кинжал. Лезвие отблескивало оранжевым. Она инстинктивно отодвинулась.

– Ты ведь не думаешь, что это я, верно?

– Нет. Но это не имеет значения.

– Давайте, ублюдки! Ну-ка, возьмите меня! – послышался вопль Гриз где-то неподалеку.

– Ты сама сказала: стоит попасться им в лапы, и заговорит любой, – вполголоса произнес Сибальт. – Прости, что оставляю тебя в такой неподходящий момент.

– О чем это ты?

Ее голос больше не был спокойным. Сибальт улыбнулся ей своей скупой, печальной улыбкой:

– Жаль, что мы не встретились раньше. Все могло бы быть по-другому. Однако когда приходит время… ты должен показать, чего ты стоишь.

И он вогнал кинжал в собственную шею.

– Нет! – свистящим шепотом закричала она. – Нет, нет, нет!

Она попыталась зажать ладонями его шею, но в ней зияла огромная рана, из которой хлестала черная кровь. Что она могла? Ее руки уже были липкими по локоть, штаны намокли в крови, расплывавшейся огромной теплой лужей.

Сибальт глядел на нее снизу вверх, черная пена пузырилась на его губах, в его ноздрях. Может быть, он пытался еще что-то донести до нее – выразить сожаление или надежду, сказать, что прощает, или обвинить. Узнать было уже невозможно.

Вопли Гриз превратились в нечленораздельный визг, затем в глухое мычание. Звуки, которые человек издает, когда ему на голову натягивают мешок.

Глаза Сибальта уже остекленели, и Вик отпустила его сочащуюся кровью шею. Прислонилась спиной к железной стенке, еще горячей после дневной работы, свесила по бокам красные руки.

Там ее и нашли практики инквизиции.

Знать стрелу

Рикке с треском ломилась вниз по склону; деревья и небеса подпрыгивали по сторонам. Все их продуманные планы остались позади, отброшенные вместе с ее плащом и луком. Вот в чем беда с планами: не многие из них остаются при тебе, когда ты удираешь сквозь ливень от своры собак. Мокрая колючая ветка ухватила ее за лодыжку, дернула; Рикке пошатнулась, запрыгала с ноги на ногу с воем, оборвавшимся, когда она врезалась лицом в ствол дерева, упала и беспомощно покатилась через колючие кусты, переворачиваясь снова и снова, взвизгивая на каждой кочке и наконец с протяжным стоном въехав лицом в кучу намокшей старой листвы.

Она подняла голову и увидела пару больших сапог. Она посмотрела еще выше: в сапогах стоял человек и смотрел на нее сверху вниз с выражением скорее озадаченным, чем торжествующим.

– Впечатляющий выход, – проговорил он.

Человек не был высоким, но плотным, словно древесный ствол: широкий мясистый корпус, широкие мясистые предплечья, широкая мясистая шея и скулы. Он стоял, заткнув большие пальцы за потертую портупею. Должно быть, ростом он был не выше Рикке, но весил наверняка вдвое больше. Одна его щека была вся искорежена старым шрамом.

Выплюнув набившиеся в рот обрывки листьев, она прошептала:

– Б…дь…

Однако вместо того, чтобы схватить ее за глотку, человек отступил назад и поклонился.

– Прошу! – он простер широкую ладонь, приглашая ее следовать дальше, словно один из тех модных лакеев, которых она видела в Остенгорме.

Не было времени раздумывать над нежданным подарком, только ухватиться за него обеими руками.

– Спасибо, – просипела она, снова взбираясь на ноги.