Счастье под запретом

– А-а, так все уже улажено?

– Нет. Но я собираюсь побеседовать с герцогом при первой же возможности.

– А что, возможностей до сих пор не представлялось?

Френсис бросил на друга укоризненный взгляд, и Николас рассмеялся, явно недоумевая.

– Извини. Дурная привычка. Обещаю, что больше не буду ехидничать без разрешения.

– Отлично.

Но Френсис согласился в душе, что давным-давно мог бы уладить все дела с предложением руки и сердца. Так почему же он медлил? Николас прервал его размышления.

– Итак, тебе нужно избавиться от непрошеной соблазнительницы подобру-поздорову. Расскажи мне, что ты о ней знаешь.

– Ничего.

Но под настойчивым взглядом Николаса он добавил:

– Она напугана, хотя я не знаю почему. Она прекрасна настолько, что это смущает меня. Никогда бы не подумал, что женская красота может быть помехой, но ее чары просто обезоруживают. Это нечто необузданное, дикое, как неистовый ураган прошлой ночью. Здравый смысл мужчины легко тонет в пучине желания. – Френсис замолчал, спохватившись, что сказал слишком много.

– Кажется, ты не собираешься сбыть ее с рук.

Френсис подпер голову рукой.

– Наверно, я не сделаю этого.

Полено в камине с треском рассыпалось.

– Если не принимать во внимание ее сатанинскую красоту, – задумчиво произнес Николас, – кстати, твои эмоции на сей счет я прекрасно понимаю, – и тот факт, что ты собираешься жениться, есть еще какая-то причина для беспокойства?

– Господи, да разве этого мало? – спросил Френсис, поднимая голову.

– Всегда есть что-то, что перевешивает все остальное. Что тебя пугает в ней больше всего?

Френсис подумал.

– Ее красота, – сказал он наконец. – Она настоящая Лорелея и могла бы заманивать мужчин на верную смерть.

Затем, смутившись своих слов, Френсис начал неловко накладывать на тарелки бифштексы и запеканку с печенью.

– Вспомни, что говорил Мильтон, – посоветовал Николас, – и следуй его девизу: «Живите хорошо, а долго или коротко – решать Небесам». Ты вынудил меня позавидовать тебе.

Он потянулся к блюду с картофелем.

– Сомневаюсь. Ведь у тебя такая жена.

Николас на мгновение застыл, подцепив картофелину вилкой.

– А-а, так это уже можно обсуждать?

Он уложил картофелину на тарелку и поднял глаза.

– Я даже жажду, чтобы ты втюрился в эту свою Лорелею, если это вернет тебя снова к твоим друзьям.

Френсис не стал увиливать от прямого упрека.

– Я всегда был твоим другом.

– Но другом на расстоянии.

– Извини. Я просто боялся, что возникнет нечто, чего бы я крайне не желал.

– Боялся? – Николас вопросительно взглянул на друга. – Значит, этот страх уже прошел?

Френсис смешался.

– Сейчас я в полной растерянности. Надеюсь, ты веришь, что я бы никогда…

– О чем речь, конечно! И прости за прямоту, Элеонора тоже не испытывает к тебе ничего, кроме благодарности.

Френсис усиленно ковырял вилкой в тарелке.

– Я знаю. Но я совершенно не хотел поставить ее или тебя в неловкое положение.

– Ты это и не сделал. И обещаю, при первых же признаках сокрушенных вздохов или влюбленных взглядов кто-нибудь из нас опрокинет тебе на голову кувшин с холодной водой.

Друзья облегченно рассмеялись.

– Ну так мы скоро увидим тебя, а? Будем счастливы, если приедешь к нам на Рождество, но скорее всего ты проведешь его дома.

– Да. Мать придает этому большое значение. Но я навещу.

Разговор прервал владелец гостиницы, который заглянул, чтобы сообщить: мистер Фернклиф недавно вернулся и заказал себе ужин.

Френсис тут же вскочил и, вытащив пистолет с позолотой, проверил, заряжен ли он.

Николас с интересом уставился на пистолет.

– Тебе нужна помощь?

– Нет, конечно, – ответил Френсис и отправился разбираться с наглецом.

Хозяин гостиницы показал комнату Фернклифа, но когда Френсис постучал, никто ему не ответил. Он повернул ручку и вошел, но в комнате никого не было. Нахмурившись, он открыл дверь в соседнюю спальню, в которой было подозрительно пусто, более того, некоторый беспорядок говорил, что комнату покинули в спешке.

Френсис бегом спустился к хозяину, чтобы выяснить в чем дело.

– Вы назвали мне не ту комнату?