Дорога мертвеца. Руками гнева

Но вот их сменили громадные руки, и, хотя его ладони дымились, индеец с душераздирающим скрежетом стал один за другим выдергивать прутья из окон.

– Преподобный? – произнес Дэвид. Он придвинулся вплотную.

– Да, – сказал Преподобный.

– Был рад знакомству.

– Не ставь на себе крест раньше времени, парень. Положись на веру в Господа и на дробовик. Прижимай приклад крепче и цель в голову. Не паникуй. После двух выстрелов перезаряди – если придется, отступай. А если совсем прижмут, бросай дробовик. Бери револьвер и бей в упор. Ясно?

– Да, сэр.

– Дэвид?

– Что, сэр?

– Я люблю тебя.

– И я тебя, Преподобный.

– Джеб. Зови меня хотя бы Джеб.

– Джеб.

Зомби стали протискиваться во все окна.

Преподобный вскинул к плечу дробовик.

– Господи, да святится имя Твое! А ты, дробовик, за дело.

Выстрелом в голову он снял с окна первого зомби. И битва началась.

(4)

Головы зомби разлетались в клочья. Мертвецы напирали, и поначалу осажденным удавалось сдерживать натиск, оттесняя их к окнам, но врагов было так много и они были так настырны, что вскоре твари наводнили всю церковь, а страх был им неведом, ибо ими владели только голод и желания индейца.

Грохот выстрелов перерос в сплошной рев, скоро едкий пороховой дым окутал церковь, а ружья обжигали осажденным ладони, но они перезаряжали и стреляли вновь и вновь, так что казалось, их не одолеть.

Тела штабелями собачьего дерьма лежали слева и справа, гроздьями свисали со скамей и громоздились в проходах.

Пока доставало времени перезаряжать и гасить зомби прежде, чем поток успевал накрыть их, так что у Преподобного теплилась надежда, что они продержатся до наступления дня и будут спасены.

В этот миг двери разлетелись, обдав дождем из щепок, и зомби швырнуло вперед, как мелкую гальку в большой океанской волне. Преподобный и Док тщетно пытались отбить свой рубеж, поток захлестнул их, и каждый раз, залезая в карманы за патронами, они убеждались, что их остается все меньше – теперь приходилось просто бросать оружие (хотя кольт Преподобного оставался за кушаком) и хватать запасное, расставленное вдоль скамей.

Из-за густого дыма часто ничего не было видно, мертвые хари клацающих зубами зомби выныривали перед самым носом. Стрелять приходилось в упор. Кровь, ошметки мозгов и плоти были повсюду. Ноги защитников скользили в этой каше, но они держались.

Внезапно атака остановилась, пальба смолкла. Порыв прохладного грозового ветра развеял завесу дыма.

Осажденные увидели, что церковь битком набита мертвецами. Их было больше, чем клещей на коровьем вымени.

Снаружи, у подножия ступеней, стоял индеец. Остатки церковных дверей колыхались на ветру, как обвисшие шляпные поля, то скрывая, то вновь выставляя на обозрение его фигуру.

Индеец поднял руки к грозовому небу – и маленькие синие молнии заплясали у него на пальцах. Казалось, он черпает силу от грозы. Его рот открывался все шире, являя страшные острые зубы, и вопль, точно многократно усиленный предсмертный стон, вылетел из разверстого рта и смешался с завыванием ветра, а гроза налетела с новой силой. Будто подхлестнутые призывом, мертвецы всем скопищем двинулись на осажденных.

На краткий ужасный миг они явились как люди: мужчины, женщины и дети. Там были Калеб, Монтклер, Сесил из кафе, многие, кого они видели, но не знали по имени. и все стали окликать Кэлхауна визгливыми, искаженными голосами, призывать его, вестника Господня, спасти их души.

– Не слушай их, – крикнул Док. – Для них нет спасения, пока не уничтожен индеец.

Мертвецы подходили все ближе, их голоса сливались в литанию имен и молений, повторяемых снова и снова.

Глянув назад, Кэлхаун увидел двух настырных зомби, лезущих вдоль ряда церковных скамей по телам убитых соратников. Сначала он промазал, угодив вместо головы в плечо. Кэлхаун взвел курок второго ствола и на сей раз разнес голову ближайшего зомби в облако крови и мозгов.

Переломив дробовик, он полез за патронами, стараясь не глядеть на подступающего зомби и на тех, кто двигался следом.

В карманах было пусто.

Он поднял глаза.

Оскаленный рот зомби – перед самым носом.

Кэлхаун выронил дробовик, потянулся за револьвером на поясе, но слишком медленно – вонь мертвечины сковывала движения. Голова зомби дернулась вперед, вырывая кусок его щеки. И вместе с воплем Кэлхауна зомби обнял его, как любовник, продолжая клевать плоть. Быстро обернувшись на крик, Эбби увидела, что зомби схватил Кэлхауна.

– Прости, – сказала она, поймав последний взгляд Кэлхауна, и выстрелила ему в голову. Тело в объятиях зомби обвисло.

Голова зомби развернулась к ней, точно собираясь попенять за исход, но выдавила лишь короткий хрип, прежде чем пуля Эбби продырявила правый глаз. Зомби и Кэлхаун рухнули на пол.

Мертвецы кишели как муравьи. Дым снова сгустился, разъедая глаза. От грохота выстрелов закладывало уши. Руки едва были в силах держать оружие. А мертвецы прибывали. Напирая. Оттесняя осажденных к кладовке, да так быстро, что времени перезаряжать не оставалось. Едва удавалось схватить со скамей оружие, заготовленное впрок, разрядить и тут же брать новое.

– Нам не выстоять, – сказала Эбби.

– В кладовку, – ответил Док.

Не сговариваясь Эбби с Дэвидом стали спина к спине к Преподобному с Доком, и все четверо – двое впереди, двое прикрывая тыл – не прекращая стрелять, продолжили отступление.

Дулом винчестера Док раскроил голову вынырнувшего из дыма зомби – треск черепа прозвучал словно выстрел. Это был Нолан. Череп раскололся, забрызгав Дока протухшей овсянкой мозгов.

Падая, тело Нолана разделило Преподобного и Дока, оттеснив Джеба чуть назад, так что Эбби выдавило вперед.

Преподобный не нуждался в озарении свыше, чтобы понять: их оборона рушится, шансов пробиться к кладовке все меньше, тем более что зомби уже пролезли через скамьи и преградили им путь.

Плечо Дэвида разламывалось от боли. Отдача дробовика превратила его в сплошную ссадину. Он надеялся улучить момент для передышки.

В дробовике оставался последний патрон, потом – револьвер за поясом с горсткой патронов в кармане, а там дерись им как дубиной – и в конце только жопа да локти, хотя конец тут скорее начало, и самого ужасного свойства.

Из дымной кутерьмы возникла рука, схватила дробовик за дуло и вырвала из рук Дэвида, отправив в кучу из скамей и трупов.

Извернувшись, Дэвид оказался лицом к лицу с отцом. Несмотря на раны и засохшую кровь, тот выглядел необычно спокойным. Дэвид выдернул из-за пояса револьвер и навел на отца. Но палец застыл, не в силах нажать на курок.

Сколько раз он желал отцу смерти, а сейчас, когда ставкой была его жизнь, притом что смерть отцу уже не страшна, он не мог выстрелить. Райн сграбастал Дэвида, и его голова нырнула вниз, отбросив в сторону руку с револьвером. Дэвид завопил, зная, чего ждать дальше, и тщетно отыскивая силы пустить себе пулю в лоб. Но между ним и лязгающими зубами отца вдруг вырос приклад дробовика. Райн успел отхватить кусок дерева, а приклад впечатался ему в лицо. Разлетелись кровь и зубы – Райн был повержен. На его месте вырос Преподобный.