Путешествие Пилигрима в Небесную Страну

Матвей: «Я верую, что воскреснет тоже тело, которое было погребено, одинаковое по существу, но нетленное. И я верую этому по двум причинам: во-первых, потому что Господь обещал сие; во-вторых потому что Он властен исполнить это».

Тогда Мудрость, обратившись ко всем юношам вместе, сказала им: «Продолжайте слушаться вашей матери, ибо она может еще многому научить вас. Вы также должны внимательно слушать беседы других на этот счет, ибо для вашей же пользы говорят хорошее. Старайтесь также с особой заботливостью учиться полезному у неба и земли, а главное, углубляйтесь в чтении той книги, которая сделала из вашего отца пилигрима. Милые дети, я стану вас учить чему могу во время вашей бытности у нас и с радостью дам вам ответы на все вопросы относительно божественного».

Неделю спустя, к Любви пришел посетитель, который оказывал ей всякое внимание. Имя ему было Весельчак, хорошо воспитанный по-светски человек, имеющий некоторые притязания на религиозность, но внутренне очень преданный миру и делам мирским. Он несколько раз навестил ее и наконец, признался ей в любви. Надо сказать, что Любовь была очень красивой наружности и потому легко могла нравиться.

Она постоянно была занята работой, и когда ей нечего было делать для себя, то готовила одежды и обувь для раздачи неимущим. Г-н Весельчак, не зная куда она распределяет все ею сшитое, был в восхищении от ее трудолюбия, и думал, что в ней найдет отличную домохозяйку. Любовь с своей стороны рассказала об этом обстоятельстве девицам дома и расспрашивала о нем, зная, что они его лучше знают, чем она. Они ей передали, что он весьма суетный молодой человек с некоторыми претензиями на религию, но что, по их мнению, он совсем чужд доброму влиянию веры.

«Если так, – сказала Любовь, – я не намерена обращать на него ни малейшего внимания, ибо я твердо решилась не ставить никакого препятствия моей душе». Мудрость дала ей заметить, что совершенно бесполезно давать ему формальный отказ, но что он сам отойдет, как только убедится, что она трудится в пользу бедных, а не для своих выгод.

Когда он пришел на следующий день, он снова застал ее дома за работой для неимущих, и сказал ей: «Как, опять за трудом?» – «Да, – отвечала она, – иногда для меня, иногда для других» – «А сколько можете вы зарабатывать за день?» – спросил он. «Я делаю эти вещи, чтобы сделаться богатой добрыми делами, чтоб положить твердое основание для будущего и достигнуть жизнь вечную». – «Но что же вы со всем этим делаете? Скажите на милость», – возразил он. «Одеваю нагих», – отвечала она. При этих словах лицо его вытянулось, и с тех пор он более к ней не возвращался. Когда его спрашивали почему, то он отвечал сухо: «Девица эта красива, но страдает умопомешательством».

Когда он скрылся, Мудрость сказала Любви: «Не говорила ли я тебе, что г-н Весельчак скоро оставит тебя? Теперь он, конечно, станет недоброжелательно о тебе отзываться, ибо, несмотря на свои претензии на религию и на воображаемое нежное чувство к тебе, вы оба самых различных свойств, так что меж вами ничего общего нет».

Любовь: «Я бы давно могла быть замужем, хотя не люблю об этом говорить. Но все желавшие получить меня, не принимали моих условий, хотя всегда были довольны моей наружностью. Поэтому я ни с кем не могла сойтись».

Мудр.: «В наше время любовь не считается необходимостью, и кто не понимает любви, не в силах подчиниться ее условиям».

Любовь: «Ну, что делать. Если никому я не нужна, умру девицей и мои условия будут служить мне замужеством. Я изменить себя не могу, и никогда не дозволю кому-нибудь помешать мне в том, что отныне сделалось целью моей жизни. У меня была сестра, по имени Добродушная, замужем за подобным шалопаем: они никогда не могли ладить. Сестра взяла решимость продолжать как начала, т. е. быть доброй к бедным, мужу ее это не нравилось, и он сперва обесславил ее и привел ко Кресту, а потом выгнал из дому».

Мудр.: «А между тем, я уверена, что он устами исповедывал христианство».

Любовь: «Да, но какое христианство, каким он сам был представителем, и какими полон мир в наше время. Но я не достанусь никому из подобных».

Вскоре Матвей, старший сын Христианы, сильно заболел желудком. Недалеко от них жил г-н Разумение, пожилой, известный врач. По желанию Христианы за ним послали, и он прибыл. Когда он вошел к больному юноше и рассмотрел в чем дело, то решил, что он страдает коликами, и, обратясь к матери, спросил: «Какая была его пища в эти последние дни?» – «Самая простая и здоровая», – отвечала мать. «О, нет, – прервал ее врач, – он ел нечто неудобоваримое, что еще и до сих пор камнем давит ему желудок, и потому его надо очистить, не то он умрет».

Самуил: «Мама, что такое было, что брат сорвал с дерева и съел после нашего выхода из Тесных Врат? Помнишь, на левой стороне был палисадник за стеной и ветви некоторых дерев висели с прекрасными плодами над самой стеной?»

Христиане: «Правда, мой милый, он ел от этих плодов, шалун такой, и я его побранила за это, все таки он поел несколько».

Разумение: «Я знал, что он съел чего то, что было для него нездорово, а эта пища, или вернее, этот плод, самый вредный. Это плоды из фруктового сада Вельзевула, и удивляюсь, что вас никто во время от них не предостерег. Многие от этого даже уже умерли!»

Христиана громко зарыдала, повторяя: «О, негодный малый! Ах, я несчастная мать! Чем теперь спасти сына?»

Разумение: «Однако вы не отчаивайтесь, сын ваш может еще выздороветь, если примет рвотное и слабительное».

Христиане!: «Прошу вас, доктор, употребите все ваше искусство, чтобы вылечить его, как бы дорого это ни стоило». Разумение: «Надеюсь быть невзыскательным». Он приготовил лекарство, которое, однако, оказалось слабым и недействительным, потому что оно было сделано из крови козла, из золы телки с соком иссопа, и пр. Тогда врач решился употребить самое сильное средство, которое неминуемо действует целебно, а именно: он дал больному ex carne et sanguine Christi. (Доктора употребляют иногда самые непонятные для нас вещества.) Он приготовил это лекарство в виде пилюль, смешал с двумя обещаниями, и прибавил порядочное количество соли. Принимать их больной должен был три раза в день, натощак, в четверти стакана слез покаяния. Когда оно было поднесено юноше, он не пожелал это проглотить, хотя страдания его все увеличивались.

«Нечего толковать, – сказал врач, – вам следует это принять».

«Но оно противно моему желудку», – отвечал юноша.

«Я требую, чтобы ты это принял», – твердо возразила Христиана.

«Мне оно произведет рвоту», – простонал юноша.

«Скажите, доктор, какой вкус у этого лекарства?» – спросила его мать.

«Дурного вкуса оно не имеет», – отвечал врач.

Тут Христиана сама попробовала лекарство:

«О, Матвей, средство это слаще меда. Если ты любишь меня, мать свою, если тебе дороги братья твои, если тебе мила Любовь, если, наконец, дорога тебе твоя жизнь – прими это средство!»

После некоторого колебания и короткой молитвы для испрошения благословения Божия на лекарство, юноша проглотил предложенное ему и тотчас почувствовал облегчение. Оно очистило его от зла, давящего его внутренности, он спокойно и тихо уснул, и более не метался в постели от страданий. Жизненная теплота заменила озноб, от которого посинели его члены, испарина выступила по телу, изгоняя всю испорченность, и он дышал ровно, с радостной улыбкой на устах.

Вскоре он так оправился, что встал с постели, и с посохом в руке стал прохаживаться из комнаты в комнату, разговаривая с Мудростью, Благочестием и Милостью о своем дурном нраве, от которого он ныне вылечен.

Когда юноша совсем окреп, Христиана спросила врача, что ему следует получить за его попечение о сыне. На это он отвечал: «Вы должны поднести Главе общества врачей, что следует по предписанию в этих случаях» (Евр. 13:15–16). Христиана: «На что еще полезны эти пилюли?»

Разумение: «Они от всех болезней, особенно от тех, к которым более склонны пилигримы, и когда хорошо изготовлены и приняты как следует, то неминуемо излечивают. Их можно хранить всегда, не боясь порчи».

Христиана: «Прошу вас, доктор, изготовить мне двенадцать коробочек подобных пилюль, тогда я никогда не стану употреблять иного лекарства».

Разумение: «Эти пилюли могут даже предохранить от будущих болезней. Да, я твердо убежден и отвечаю, что, принимая их как следует, можно жить вечно. Но, добрая Христиана, не употребляй этого средства ни на что другое, как на то, что я тебе указал» (Иоан. 6:58).

И он вручил это лекарство ей, ее детям и Любови, увещевал Матвея впредь быть осторожным и, расцеловав их, простился.

Я уже прежде говорил, что Мудрость предложила мальчикам заняться своим образованием во все время их пребывания в доме. Поэтому, она их однажды подозвала к себе и спросила, не хотят ли они побеседовать с ней. Они собрались около нее.

Матвей: «Почему большею частью лекарство горько в устах?»

Мудр.: «Это доказывает, насколько плотской нашей природе неприятно принимать действие Слова Божия».

Матвей: «А почему, если желаешь получить облегчение, следует принять очистительное средство?»

Мудр.: «Это доказывает, что действующее на нас Слово Божие очищает сердце. Что лекарство для тела, то Слово для души».

Матвей: «Что должны мы заключить, когда видим пламя в очаге восходящим к верху, а лучи и живительную теплоту солнца нисходящими к нам?»

Мудр.: «Восходящим пламенем огня мы научаемся стремиться к небу искренними и пламенными желаниями, а солнце, ниспосылающее нам свою теплоту, лучи и живительные силы, научает нас, что наш Спаситель, хотя стоит над нами высоко, однако ниспосылает нам свою благодать и любовь».

Матвей: «Откуда берут тучи свою воду?»

Мудр.: «Из морей, рек и озер».

Матвей: «Чему это нас научает?»

Мудр.: «Тому, что проповедники должны искать в Боге учение, которое желают передавать».

Матвей: «А почему тучи изливаются на землю?»

Мудр.: «Потому что проповедники должны передавать миру все, что им дано знать о Боге».

Матвей: «Почему радуга происходит от солнца?»

Мудр.: «Чтобы нам доказать, что завет благодати Божией утвержден Христом, Солнцем Правды».

Матвей: «Почему источники исходят из морей, и доходят к нам через землю?»