Дельфины. Часть четвёртая

– Эк? – окликнула меня другарка и я мигом вынырнула из-под стойки, чудом не ударившись башкой. – Всё ещё возишься?

Повесив куртку на крючок, девушка на мгновение выглянула на задний двор, чтобы оставить лопату там, и уселась на скрипучий диван, закинув ноги на столик, что сверкал словно звёзды на ночном небе.

– Ну вот. Теперь хотя бы существовать здесь можно. – оглядевшись по сторонам, вздохнула Рамона, скрестив руки на груди.

– Ага, осталось только еды намутить и вообще балдёж. – бросив тряпку в ведро, что мне предстояло ещё опустошить и вымыть как следует, вздохнула я, смахнув пот со лба.

– Глаза разуй. – кивнув куда-то вниз, пробурчала иеронка и я, перегнувшись через стойку, заметила тканевый мешок с продуктами, что лежал на полу в прихожей около шкафа.

– Когда успела? – нахмурившись, удивилась я, прильнув к мешку, что тут же принялась разбирать и изучать продукты, чтобы прикинуть и придумать, что сготовить на ужин, дабы не помереть с голодухи.

– Меня почти три часа не было. – заявила Тереси и мой разум вовсе поплыл, ведь мыслей было куча.

«Неужели я три часа просидела раком на полу?»

– Но больше я тебя так надолго оставлять не собираюсь. – пояснила другарка, опустив ноги на пол. – Считай это было исключением за счёт первого дня.

«Твою ж… Такой шанс был…»

– Готовить умеешь? – уточнила девушка, поднявшись с дивана и подойдя к стойке, встав напротив меня, пока я робко раскладывала содержимое мешка на стол.

– Только блины.

«Стоп… А откуда я вообще знаю их рецепт то?!»

– Сойдёт. – хлопнув не сильно по столешнице, пробормотала Рамона и вернулась обратно к дивану, пока я крутилась на маленькой кухоньке, пытаясь не накосячить и ничего не сжечь, ведь есть всё-таки хотелось что-то нормальное, а не чёртову гарь, соскрёбанную со дна сковороды.

Глава шестьдесят пятая. Два сапога пара

Свежий воздух на пару с лёгкой прохладой отлично способствуют моему трезвому состоянию, поэтому можно спокойно и без какого-либо зазрения совести просиживать этот май в баре. Впрочем, как и апрель, на протяжении которого кое-кто отчаянно препятствовал моему юношескому алкоголизму, что настиг меня как-то внезапно и без особых причин. Естественно, у неё мало что получилось. Как бы она меня не держала за шкирку, я всё равно вырывалась и мчалась в ближайший бар, где нередко ждали мой зад уже знакомые всем иеронские пьяницы. К концу месяца девушка, к моему большому удивлению, смирилась с моим идиотизмом (да и не только с ним) и стала молча шастать со мной по всяким отвратным зачастую местечкам, где и контингент как бы соответствующий. Но на более-менее приличные места, которые можно буквально посчитать по пальцам, у меня не было финансов. Я интересовалась насчёт выплат. Сначала у Рамоны, что обещала передать всё лейтенанту. Однако ответа от него я так и не дождалась. Поэтому теперь я живу исключительно на патроны, что мне выделяет Цефис.

«Мне плевать сколько тебе там лет. Я буду тебя обеспечивать, поняла? Так что смело посягай на мою громадную пенсию!» – сказал мне альбинос при одном нашем чаепитии, при котором присутствовала и моя охрана. Благо девушка не особо любит болтать, из-за чего помалкивала, пока мы обсуждали насущные темы или о чём-то спорили.

«Это тот самый Цефис Эк?» – как-то спросила у меня Тереси, когда мы выпивали лишь вдвоём ночью в очередном баре. Тогда никто из наших не соизволил явиться. Видимо, дежурство или что-то в этом роде. В тот момент я не почувствовала прежних эмоций к этому вопросу по типу злости с отвращением. Ведь мне было всё равно. Плевать. Я лишь усмехнулась и задала встречный вопрос, предварительно допив текилу, что не пришлась мне по вкусу. Самогон и то лучше.

«Что за легенды о нём ходят, раз эта фамилия так величается?» – ухмылка да румянец. Никакой трезвости. Никакой ответственности. Ничего. Изредка меня охватывала грёбаная обида, что была весьма не обоснована, но и не беспричинна. В голове на повторе крутился лишь один, словно когда-то мною заученный, монолог, который я так хотела забыть, ведь как только голос начинал вновь его зачитывать, меня охватывала и злость. Неконтролируемая злость. Которую мне нужно было всеми силами сдерживать. Несмотря ни на что.

«Столько стараний! Сука, шесть лет в этом чёртовом Иероне и ни черта! Сколько раз я рисковала шкурой?! Гораздо больше, чем любой сраный ветеран, что может только сидеть-пердеть на кресле-качалке и рассказывать кому не попадя о своих «подвигах»! Ветераны, мать вашу… Да чего они добились?! Чего, а? Разве они сделали что-то хорошее для народа? Стала ли жизнь в городе лучше? Сумели ли они защитить всех от войны? Нет? Тогда в чём была их задача, нахрен?! Контролировать детишек, что пойдут в любую жопу? Сделают всё, что сказали им взрослые! Взрослые, что отсиживаются в стороне, медленно и с явным наслаждением покуривая кровавую сигару. Закрытый военный городок. «Мы гарантируем вам безопасность» – сказали как-то одному из пришедших со степей беженцу, что надеялся, рассчитывал, что здесь будет житься куда лучше, чем там. Снаружи. За стенами. Стенами, в которых тренируют образцовых воинов, что стоят на страже города и отвечают за безопасность мирных жителей. Мирных жителей, среди которых иеронцем быть позорно, ведь солдат (точнее грёбаных «вояк», что ни черта не заслуживают) здесь презирают. Презирают ещё как. И я их понимаю. Поэтому и стремилась стать настоящим образцовым солдатом, что изменит жизнь в городе в лучшую сторону. Или же хотя бы начнёт прокладывать дорогу к лучшему будущему. Наивно до жути. Но иногда только такая и детская наивность и способна сподвигнуть на что-то большее. На что-то великое. Только вот в стенах Иерона во мне как можно скорее стремились заглушить её во мне. Ведь такие в иеронских рядах нахер не сдались. Всем это известно. А я что? Я продолжала. Продолжала делать всё наперекор командованию. Затем приняла их правила и принялась потакать им. Потакать генералу, лейтенанту, всем! Но меня всё равно отправили в чёртову отставку, так ещё и слежку приставили! А до этого и вовсе полгода держали в тюрячке для военных преступников и изменников! Да чёрта с два! После этого они хотят, чтобы я продолжала им верно служить, словно сраный щеночек? Хер им. Я продолжу… Продолжу служить своей идее… А не их скрытому фанатизму.»

«Слышала только, что он работал в верхушке.» – помнится мне, так она ответила тогда, попивая своё любимое тёмное пиво из стеклянной бутылки, с которой сняли этикетку. Хотя может быть она и сама спала. – «Но по факту… Всем известна эта фамилия, но никто толком не знает чем.»

«Всем известен, но непонятно чем… Друзьями с офицерского состава? Близкими отношениями с акимом? Своей работой в Иероне, о которой толком нихера неизвестно? Чем, блять?»

По возвращению с Актау вопросов стало куда больше, чем ответов, на которые я так надеялась. Пока мы почти что сломя голову бежали обратно домой по бескрайней степи, минуя голодных заражённых, что не прочь нами полакомиться, я думала… Нет, надеялась, что в Те?iзе, взглянув на общую картину ещё раз, попутно хорошенько всё обдумав, я наконец всё пойму. Только вот… с чего бы? А? Информации никакой. От слова совсем. Единственный козырь мой в рукаве пришлось сбросить, чтобы его попросту у меня не отняли и не загребли куда подальше мою никчёмную душу. Теперь сижу, не слезая с барного стула, и гадаю, что там с этой чёртовой «волшебной» папкой… Так ещё и поделиться ни с кем со своей горестью не могу. Права не имею. Из соображений собственной безопасности.

– Ты видишься с ними? – однажды мне посчастливилось пересечься с лысым, что дежурил на рынке, отвечая за безопасность мирных граждан. Ярко-оранжевые, наверное, даже неоновые повязки и знаки иеронских войск достаточно часто мелькали пред моими глазами. Но не знакомые лица. Однако такую лысину, что ещё и на солнце сверкает, упустить из виду едва не невозможно. Я позволила себе наглость отвлечь друга от службы, и мы принялись медленно рассекать толпу, пока Рамона шла за нами, держа расстояние в полтора или вовсе два метра.

– Редко. – тяжело вздохнув, ответил иеронец и я сразу заметила его грустный взгляд. Поникший и уставший. Он задрался. Как и все мы. Только каждый немного в разной степени. – Курт заваливает нас работой. Даже на выходных типа мальчиков на побегушках возимся.

– Ты не знаешь, где они живут? Как? – я пыталась выведать у него хоть что-нибудь, изредка оглядываясь назад на преследующую нас девушку, что делала вид, будто ничего не слышит. Хотя я прекрасно понимала, что иеронка в идеале распознаёт нашу речь, не смотря на окружающий нас гул людей, пришедших на рынок в полдень, когда солнце печёт будто на дворе грёбаное лето.

– В лагере для беженцев. Как и до службы. – выпустив автомат из рук, что повис на его плече благодаря ремню, Ленар расстегнул слегка рубаху, ведь жара потихоньку наступала, заставая нас врасплох.

– И? Как у них там дела? – вздёрнув нос, я чуть ли не подскочила на носочки, чтобы взглянуть в лицо сослуживцу, так как тот заметно подрос, став куда выше меня. Теперь действительно как сраный баскетболист.

– Не хорошо, но и не плохо. – Йац начал рыскать по карманам, которых в иеронской форме было предостаточно, в поисках чего-то. Недолго думая, я поняла, что он ищет сигареты. До обнаружения пачки оставалось пару секунд, как парень резко вспомнил, что курить, пить и что-либо принимать на службе солдатам категорически запрещено. Конечно, далеко не все соблюдают это важное правило. Но никто (почти что никто) не делает этого в наглую. Пред свидетелями в лице гражданских или же своих сослуживцев. Поэтому лысый опустил руки и шмыгнул носом. Настроение его стремительно шло по одному месту. – Частенько пересекаюсь с Астрид, чтобы отдать получку. Эти патроны мне всё равно ни к чёрту. Даже для стрельбы не годятся. А ей… они нужнее.

– То есть им тоже нихера не выделяют? – нахмурившись, уточнила я, понимая, как тяжело приходится Уго. Всё-таки хорошо, что его сестрёнка служит. Иначе бы он её не потянул…

– Отставка же. Кто им чё выделять будет? – почесав затылок, фыркнул вяло Ленар, неторопливо перебирая ногами. – Если бы вы были почётными – то вопросов ноль. Но эт звание же хер получишь.

– Теперь хер получишь. – пробурчала я, опустив голову, ведь солнце слепило. – Раньше… Раньше было всё куда проще в этом плане.

– Вроде, они пытались устроиться работать в городе. Где-то в этом районе. – заявил Йац и мы завернули на часть рынка, что скрывалась под огромным брезентом от сжигающих всё на своём пути солнечных лучей. – Но беженцев никуда брать никто не хочет.

– В чём проблема это скрыть и не болтать о своём происхождении? – вскинув брови, удивилась я, недоумевая.

– Документы. – напомнил мне об их существовании иеронец, посмотрев на меня непривычно для него серьёзными и немного злыми раздражёнными глазами, и потопал вперёд, оставив меня одну. Ну как одну…

Далеко не один раз я пыталась отчаянно попасть в лагерь, чтобы хотя бы увидеться со своими товарищами. Но вооруженные иеронцы на входе, что были едва старше меня, ни в какую не собирались пропускать меня, вечно грозя своими большими пушками.

– Ну давай! Стреляй, ублюдок! – я знала, что они не посмеют. Иерону это будет не выгодно, во-первых. А во-вторых, мой однофамилец не допустит. В общем, чувствовала я полную безнаказанность и… превосходство что ль…

– Mierda… – помотав головой, пробурчала Рамона и схватила меня за руки сзади, сдерживая и спасая задницы солдат, которым я уже собиралась надавать по роже.

– Тереси, угомони свою шавку! – фыркнул один из утырков и злость охватила меня вновь, из-за чего глаза загорелись, а безумие поглотило мой разум.

– Что ты там, блять, выдал, а?! – видимо, иеронке мои выходки быстро надоели и она отбросила меня назад. Упав на асфальт, я скорчилась от боли, ведь посадка пришлась не такой уж и мягкой. Кровь медленно капала с ободранного локтя, пока я лежала на земле, недоумевающе глядя на девушку, что встала надо мной, преградив собой солнце. Тень её легла на меня, будто давя не только на моё тело, но и на совесть. Там от неё ещё что-то да осталось?

– Закончила представление или хочешь продолжить? – спросила Тереси надменно, скрестив руки на груди.

– Чё ты несёшь… – думать я перестала окончательно, поэтому и кинулась на свою сраную сиделку, что сделала меня, как два пальца, обеспечив мне чёрный экран на несколько часов. Только вот на этом нихера не закончилось.

Когда я очнулась на своём излюбленном диване и увидала за стойкой другарку, то сразу вскочила на ноги, жаждая второго раунда, ведь первый проиграла, с чем никто спорить не станет. Кулаки мои, что, разумеется, давно зажили, очухавшись после второго пребывания в карцере, были в шрамах, которые было видно не вооружённым глазом, сжались сами собой. Она не стала со мной разговаривать. Понимала, что бессмысленно. По крайней мере, пока я в таком состоянии. Состоянии, что одновременно и спасает меня, и убивает изнутри. Покинув кухню, девушка дождалась, пока я подбегу к ней, чтобы нанести первый удар, и опередила меня, отправив в грёбаный нокаут. Долго на полу я не лежала, пуская слюни, и почти в тот же миг снова поднялась на ноги. Кулак мой едва не соприкоснулся с её телом, как иеронка схватила его и вывернула мне руку, неестественно скрутив в чёрт знает какую сторону. В общем, меня в очередной раз заломали, после чего швырнули на диван, предварительно дав пару раз по морде.

– А я-то думала, что в тебе не осталось сил. – встав в свою «героическую» позу, которую она точно спёрла у Супермена, которого я терпеть не могла, усмехнулась тихонько Рамона, пока микроволновая печь что-то усиленно разогревала. – Выпустила пар? Или ещё хочешь получить? Потому что дракой это назвать сложно…

– С… С-сука… – вытирая кровь, что стремительно текла мне из носа в рот, из-за чего вкус её крутился на языке, как и очередной мат, фыркнула я, глядя на девушку исподлобья. – Я… я просто хотела увидеться с ними…

– Но это запрещено. – заявила Рамона, пожав плечами.

– Так с хера ли ты меня не предупредила?! – не выдержала я и получила вновь по роже. На этот раз удар пришёлся в переносицу, что чудом осталась на месте.

– Если продолжишь разговаривать в том же духе, то я отмудохаю тебя до полусмерти. – пояснила Тереси, слегка склонившись надо мной, чтобы наши лица были примерно на одном уровне.

– И… как ты это объяснишь командованию? – ухмыльнувшись, поинтересовалась я, не убирая руки от кровоточащего носа.

– Никто не говорил, что они должны об этом знать. – пробормотала другарка, не прекращая сверлить меня своим привычным суровым взглядом, которым она, по всей видимости, пыталась запугать мой тощий зад. – Всё-таки мне приказали докладывать о твоих выскочках, а не моих усмирительных процедурах.