Часы смерти

В глубине его глаз, которые одни остались неподвластны его воле, превратившей сухое, с резкими чертами лицо в непроницаемую маску, метался животный страх; он был напуган до умопомрачения – не подозрением в убийстве, но чем-то сокрушительным, чего он никак не мог предвидеть.

Это, подумал Мельсон, еще больше все усложняет. Человек, который не заметил разбитого окна и грязных следов на подоконнике, не преступник, допустивший просчет; такой человек должен быть просто сумасшедшим.

– Мой друг болен, – повторил Боскомб, прочистив горло. – Позвольте мне принести ему глоток бренди… Возьми себя в руки, ну же! – резко бросил он Стенли.

– Бог ты мой! Ты что, извиняешься за меня? – спросил его гость, всю веселость которого как рукой сняло. – Болен я, стало быть? И конечно, сам о себе позаботиться не могу? Слушай, я, наверное, скажу им все как есть. – Он широко ухмыльнулся. – Хэдли через минуту будет здесь, он это одобрит… Роберт, мой мальчик, – обратился он к констеблю с бравадой, хотя дергающиеся веки выдавали его с головой, – черт бы тебя побрал… тебя и всех тебе подобных… всю вашу мусорную кучу… всю вонючую… – Голос сорвался на крик, он беззвучно хватал ртом воздух. – Ты хоть знаешь, кто я такой? Знаешь, с кем ты разговариваешь?

– Я все гадал, – произнес доктор Фелл, – сколько времени пройдет, пока вы нам расскажете. Если память мне не изменяет, вы одно время были главным инспектором Департамента уголовного розыска.

Стенли медленно повернулся в его сторону.

– Вышедшим в отставку, – добавил он. – С почетом.

– Но, сэр, – запротестовал констебль, – неужели вы не спросите их?

Доктор Фелл, казалось, не слушал его.

– Дерево! – вдруг прорычал он. – Дерево! О боже! О Вакх! О моя древняя шляпа! Ну конечно! Это ужасно. Скажите… – Он взял себя в руки и повернулся к Пирсу. – Мой мальчик, – продолжал он благожелательным тоном, – ты прекрасно поработал. Я спрошу их, можешь не сомневаться, обязательно спрошу. Но сейчас у меня есть для тебя задание. – Говоря все это, он достал записную книжку и карандаш и теперь что-то быстро писал. – Кстати, ты дозвонился до Хэдли?

– Так точно, сэр. Он сейчас прибудет.

– А тот парень, который работает над убийством в универмаге?

– Так точно, сэр. Инспектор Эймс, как сказал мистер Хэдли. Он сказал, что привезет его с собой, если сумеет найти.

– Хорошо. Вот, держи. – Доктор Фелл вырвал листок из книжки. – И не задавай вопросов. Помни, это шаг на пути к служебному повышению. Приступай немедленно. – Он хмуро посмотрел на Стенли, которому Боскомб принес бокал, до половины наполненный бренди. – Итак, джентльмены, не хотелось бы вас торопить, но меня не оставляет чувство, что мой друг главный инспектор не станет церемониться, когда обнаружит эти ботинки. Не кажется ли вам, что необходимо дать некоторые разъяснения? И я не стал бы пить этот бренди, будь я на вашем месте.

– Подите вы к черту! – проорал Стенли и залпом осушил бокал.

– Осторожно, – сказал доктор Фелл. – Лучше сразу отправить его в ванную. Меня не прельщает грядущее… Да-да, вот так… – Он подождал, пока Боскомб, подталкивая пошатывающегося Стенли, проводил его до двери. Боскомб вернулся, вытирая руки. На ногах он держался так же неуверенно, как и его спутник. – Этот человек, – продолжал доктор Фелл, – сейчас больше, чем когда-либо, близок к нервному срыву. Может быть, тогда вы мне расскажете… Что произошло здесь сегодня ночью?

– Может быть, – передразнил его Боскомб, и лицо его на миг исказила уродливая гримаса, – вы сами угадаете. – Неслышно ступая, он прошел к буфету. Его лицо вытянулось и стало неприятным. Вынув пробку из графина, он повернулся. – Я подарю вам только одну подсказку: я не хочу, чтобы этот лунатик задушил меня, когда он узнает, что я пытался сыграть с ним шутку… Признаю, если хотите, что эпизод с разбитым стеклом любопытен.

– Да, некоторым образом. Он мог бы отправить вас на виселицу.

Рука Боскомба дернулась.

– Это, конечно, чушь. Совершенно чужой человек, грабитель, залезает в это окно. Мы закалываем его стрелкой от часов, потом, не жалея времени и сил, обуваем в новые тапочки и кладем перед дверью. Если вдуматься, не очень характерный образ действий, не так ли? Зачем бы нам все это понадобилось? Воров просто пристреливают.

– Кстати, если память мне не изменяет, у вас как раз и был пистолет.

– Насколько мне известно, – задумчиво проговорил Боскомб, склонив голову набок, – нет ничего противозаконного в том, чтобы бить собственные окна и владеть старыми ботинками. Эти ботинки мои. Окно разбил я. Почему я это сделал, никого не касается. Я разбил окно.

– Я знаю, что разбили, – тихо сказал доктор Фелл.

У Мельсона мелькнула мысль: неужели все сошли с ума? Он уставился сначала на доктора, потом на маленького человечка, которого эти слова, похоже, встревожили больше, чем все, что до сих пор здесь происходило. Доктор Фелл заговорил громче:

– Я также хочу найти ответы на «почему» и «зачем» в отношении еще целого ряда вещей. Например, я хочу знать, почему Стенли прятался за этой ширмой, а вы сидели в большом кресле, когда мистер Икс поднимался по лестнице сегодня ночью. Я хочу знать, зачем вы приготовили эти ботинки и перчатки, почему вы так тщательно вычистили пепельницы и вымыли бокалы. Я хочу знать, за кого так переживала Элеонора Карвер, увидев мистера Икса мертвым на вашем пороге… Короче, – подытожил доктор Фелл, беспечно взмахнув рукой и забавно скосив глаза на испанскую ширму, – я хочу знать правду. А в этом доме, где все поставлено с ног на голову, это обещает быть необычайно мучительным процессом. Кхе. Хе-хе-хе. Я ни капельки не удивлюсь, если кто-то вдруг пройдет по потолку. Да и вообще, всякому показалось бы очевидным, что некто уже проделал это в самом буквальном смысле…

– Простите, не понимаю?

– Что кто-то уже ходил по потолку, – повторил доктор Фелл. – Я ясно выражаюсь? Нет. Я вижу, что нет. А, ладно, черт побери, – дружелюбно добавил он, – уж позвольте старику немного пошарлатанствовать!.. Добрый вечер, сэр. Вы мистер Йоганнус Карвер?

Мельсон круто повернулся. Он не слышал, чтобы кто-то вошел в комнату. Толстый ковер каждого наделял способностью появляться неожиданно и несколько пугающе. Человек в дверях не был похож на Йоганнуса Карвера, каким представлял его себе Мельсон. Он рассчитывал увидеть что-нибудь незначительное, стариковское, пыльное. Йоганнус оказался мускулистым мужчиной выше шести футов, хотя сутулость делала его ниже. В тот момент, когда они заметили его, он смотрел на тело, прикрытое накидкой, потирая рукавом лоб с выражением не столько ужаса, сколько тревоги и растерянности, будто смотрел на порезанный детский пальчик. У него был высокий куполообразный череп с короткой щеткой волос – таких, которые кажутся просто светлыми, даже когда седеют. Светло-голубые глаза прятались в морщинах лица. Тяжелая челюсть, нерешительный рот, морщинистая шея. Он появился в полосатой пижаме, концы брюк были заправлены в древние штиблеты с резинками.

– Это… – сказал он и замолчал, видимо роясь в памяти в поисках какого-нибудь обтекаемого выражения. – Это… Боже милостивый! Я полагаю, нет никакого сомнения, что он…

– …Мертв, – закончил за него доктор Фелл. – Мисс Карвер рассказала вам, как это случилось?.. Так. Приподнимите, пожалуйста, край накидки и посмотрите, не узнаете ли вы его.

Карвер торопливо опустил приподнятый конец:

– Да-да. Конечно. То есть нет. Я его не знаю. Хотя погодите… – Сделав над собой усилие, он еще раз заглянул под покрывало. – Да, это тот самый парень; по крайней мере, я так думаю. У меня не очень хорошая память на лица. – Он замолчал с отсутствующим видом и погрузился в раздумье; его взгляд бесцельно бродил по комнате, квадратные сплюснутые пальцы постукивали по щеке. – Имени я не знаю, но где-то я его видел. Пабы, ну конечно! Он слонялся по близлежащим пабам. Знаете, клянчил выпивку… Я сам очень люблю пабы. Э-э… миссис Стеффинз этого не одобряет. – Карвер наконец проснулся. – Но послушайте! Надо же что-то делать! – объявил он строго, но как-то неуверенно и взглянул на труп еще раз. – Так и есть, так и есть! Элеонора сказала мне, что его закололи минутной стрелкой с часов Полла. Но за что? Я точно знаю, что он ничего не взял из моей коллекции. Как только Элеонора меня разбудила, я осмотрел сигнализацию. Все в целости и сохранности. Ха! Н-да. Ну так что же? – Он прервался, чтобы прокашляться, потом глаза его расширились. – Погодите-ка! Боскомб! Тот Морер. Они в сохранности?

Боскомб постукал по бронзовой шкатулке на столе:

– В полной. Целы и невредимы лежат внутри. Э… вы еще не имели удовольствия познакомиться с нашим инквизитором, Карвер? Признаюсь, сам я весьма рад знакомству с ним. У нас получился очень интересный разговор.

Карвер в очередной раз очнулся:

– Но, дружище, это же доктор Фелл! Доктор Гидеон Фелл! Как поживаете, сэр? Элеонора узнала его по фотографии в газете. Вы разве не помните, как мы обсуждали его книгу об истории сверхъестественного в английской литературе? Вы еще были не согласны с некоторыми моментами… – Мысли Карвера опять разбрелись во все стороны, и ему пришлось сделать усилие, чтобы собрать их вместе. – Покажите ему Морера, Боскомб. Ему будет интересно.

Спрятавшийся в свою маленькую серую раковинку Боскомб был слишком настороже, чтобы вздрогнуть заметно. Но он моргнул глазами.

– Это… получилось так неловко, – пробормотал он, сглотнув. – Я должен просить у вас прощения, сэр. Я представления не имел… Могу я предложить вам что-нибудь выпить? Бренди?

– Кхе, – сказал доктор Фелл. – Кхе-кхе-кхе. Позвольте представить вам профессора Мельсона, который взял на себя неблагодарный труд издать Гилберта Бернета. Бренди? Что ж, почему бы и нет? Только, пожалуйста, не кладите туда рвотного.

– Рвотного?

– Разве это было не рвотное? – дружелюбно поинтересовался доктор Фелл. – Видите ли, я наблюдал, как вы подмешивали его в бокал Стенли. Я еще тогда подумал про себя: неужели даже извращенный вкус к коктейлям может завести так далеко?

– Боюсь, что от вас решительно ничего не скроешь, – холодно заметил Боскомб. – Да. Я решил, что будет лучше, если Стенли… гм… оставит нас на время. Бренди, доктор Мельсон?

Тот покачал головой. Он подумал, что именно контраст между этими двумя людьми – обходительным часовщиком и обходительным книжным червем и их отношением к смерти как раз и делает всю ситуацию такой уродливой.

– Благодарю, – сказал он, – как-нибудь в другой раз. – Он попытался изобразить улыбку. – Боюсь, обычаи предков недостаточно глубоко во мне укоренились. Я никогда не мог приучить себя пить на поминках.

– Значит, это вас беспокоит? Однако с какой стати? – спросил Боскомб, слегка приподнимая верхнюю губу. – Взгляните, к примеру, как обстоит дело со мной. Доктор Фелл уверяет, что положение у меня очень незавидное. И тем не менее…

Карвер прервал его, заговорив низким голосом, в котором вдруг зазвучал испуг:

– Вы серьезно говорите, что кто-то в этом доме подозревается в убийстве этого… этого бедолаги?

– Он не был бедолагой, – сухо сказал доктор Фелл. – Он не был бродягой, и он не был вором. Вы видели его руки? Он прокрался в дом тайком и в обуви, которая не производит шума, но не для того, чтобы украсть. Его ждали здесь. Вот почему входная дверь была отперта и цепочка снята.

– Я утверждаю, что это невозможно, – заявил Карвер. – Входная дверь? Исключено. Я отчетливо помню, как лично запер ее и повесил цепочку, прежде чем отправиться спать…

– Да, – кивнул доктор Фелл. – А теперь давайте перейдем к вопросам. Обычно вы сами запираете дверь на ночь?