Мыс cтраха

Он поймал быстрый понимающий взгляд и через мгновение точно знал, о чем думал Томми. Начинается неприятная сценка с папочкой, рассказывающем о том, как молода его девочка и что не надо ее долго задерживать и так далее.

– Да, сэр?

– Нэнси говорит, что она сказала тебе о человеке, который угрожает нам?

– Да, она говорила. Я не помню, как его зовут. Брейди?

– Кейди. Макс Кейди. Сейчас он в тюрьме. Но его выпустят девятнадцатого следующего месяца. Ты достаточно взрослый, поэтому я выкладываю все напрямую. Я думаю, что этот человек опасен. Я знаю это. Он хочет задеть меня через мою семью. Так он сможет сделать мне больнее всего. Он может приехать в лагерь. Я хочу наложить на тебя дополнительную ответственность. Я хочу, чтобы ты взял Джеми под свое крыло. Чтобы ты смотрел за тем, чтобы он никогда не был один. Дал понять то же и остальным. Думаю, что лучше всего будет сказать, что есть угроза его похищения. Мы с женой обсудили все и решили, что он будет в большей безопасности там, чем здесь. Ты хочешь заняться этим?

– Да, сэр. А как насчет Нэнси?

– Вы будете в трех милях от другого лагеря. Я собираюсь поговорить с ними, когда мы привезем ребят. Она старше Джеми и меньше шансов, что она забудет об осторожности. Хотя, я думаю.., что она – более вероятная цель. Я хочу попробовать решить эту проблему здесь, когда Кейди выпустят. Если это получится, я сразу же сообщу тебе, Томми.

– Я так понимаю, что в окрестностях Мииаталлы не так много мужчин, – сказал Томми с сомнением.

– Я знаю. Полагаю, ты частенько будешь видеть Нэнси. Напоминай ей, чтобы она оставалась с компанией. Она видела Кейди. Это во многом может помочь ей. – Он дал Томми его детальное описание и сказал:

– Если вдруг так обернется дело, не действуй импульсивно и не геройствуй. Ты крепкий парень и спортсмен, но тебе с ним не сравниться. У него размеры, реакция и жестокость медведя. Я не думаю, что его можно было бы остановить даже трубным ключом.

– Я понимаю.

– И пойми еще вот что. Я не драматизирую.

– Я знаю, сэр. Я знаю о собаке. Я никогда не слышал раньше ни о чем подобном. Я сделаю все, чтобы с ними обоими было все в порядке, мистер Боуден. Я не провороню.

– Я это знаю. А вот и фермерша.

Он смотрел, как они идут к стоящей машине. Когда Нэнси приблизилась к ней, раздались долгие свистки. Они, крича и размахивая руками, уехали, и Сэм вернулся на крыльцо.

Когда вышла Кэрол, неся ему неожиданную премию в виде большого стакана джина с тоником, он сказал:

– Я думаю о маятниках.

Она села возле него на перила.

– Лекция Боудена.

– Ты всегда различаешь, да?

– Конечно, дорогой. Голос у тебя становится немного глубже, выговор – более тщательный. Кончай это.

– Если бы я мог прорепетировать, было бы лучше. Я подозреваю, что мы стоим у конца очаровательных дней детской преступности. Мне кажется, что растет очень необычное поколение детей. Хорошие дети, но странные. Им до смерти надоело разложение старших и животная философия сверстников. Они устали использовать пугало военной службы как обычное оправдание бесчинств и беспорядка. Это очень моральная поросль детей. Они искушены во всем, но по случаю практикуют умеренность. У них, кажется, есть чувство нравственной цели и далеких задач, с которыми, видит Бог, все в порядке. Но они слегка ужасают меня. Я чувствую себя с ними как мямлящий дегенерат. Томми хороший парень. Маятник качнулся в другую сторону.

Кэрол бережно поставила стакан на перила и торжественно захлопала:

– Браво, браво.

– А сейчас хватит слушать меня, мы будем сидеть в этих сценических сумерках и слушать жуков.

– Мириады насекомых, пожалуйста.

– У сверчков можно узнать температуру.

– Ты говорил мне это сотни раз.

– Еще один признак дряхлости. Банальность и повторения. И забывчивость, потому что я никогда не могу вспомнить формулу, которую нужно использовать со сверчками.

– Давай просто скажем, что когда сверчки поют, тогда достаточно тепло.

– Отлично.

Они сидели в тишине, пока не пришла ночь. Джеми с несколькими друзьями играл в амбаре. Их высокие голоса перемешивались с песнями насекомых. Сэм пытался полностью погрузиться в нежный ритм летней ночи, но не мог остановить тиканье часов в глубине своего разума. Каждая секунда приближала их к возвращению опасности. И он знал, что Кэрол тоже прислушивается к этим часам. Это было, думал он, как сознание смертельной болезни. Она оживляет непосредственные красоты, обостряет удовольствия, в то же время пятная их мучительной горестью.

Когда зазвонил телефон, Кэрол пошла ответить и, вернувшись, сказала:

– Время расходиться. Сходи и разгони эту атомную команду, дорогой.

– Атомную?

– Где ты был? Они конструируют атомный спортивный автомобиль.

Он разогнал группу. Огни велосипедов потянулись по дороге, планы на завтра выкрикивались со всех сторон. Это был удивительный мир лета в детстве. Телевидение, побыв немного источником беспокойства, снова было взято под контроль. Лето – это время больших мускулов, время беготни и криков. Лето было тем временем, когда большая рыжая собака должна была бы бегать с ними, натыкаясь на загорелые ноги и сбивая их на землю, с дрожью подвергаясь поездке в атомном спортивном автомобиле, захлебываясь от лая из-за невозможности залезть к ним на дерево, мешком валясь по вечерам в свой угол, чтобы войти в мир грез и дергать ногами, с высшей доблестью гоняясь там за всеми монстрами, которых ей удавалось спугнуть.

Они выехали в лагерь рано утром в понедельник, первого июля. Большинство родителей привезли своих детей в воскресенье. Они тоже сначала планировали так, но потом, после семейных дебатов, Сэм решил взять в понедельник выходной, с тем чтобы в воскресенье выехать на остров на пикник. Они провели на острове великолепный день. По дороге домой поднялся свежий бриз, и Баки, слишком поздно принявший свой бонамин, провел последние полчаса путешествия перегнувшись через борт, сильно негодуя по поводу своего желудка и будучи уверенным в черном предательстве.

Рано утром возбуждение связало желудок Джеми в узел. Он не мог есть. Списки были проверены. Майк Тернер вышел на дорогу сказать Джеми последнее прощай. Фургон был загружен, дом заперт, и они тронулись. Баки заразился возбуждением остальных, но на обратном пути он впадет в глубокое уныние, пока неизбежно не заснет на заднем сиденье. Они приехали в одиннадцать и сначала заехали в Мэннаталлу, несмотря на протесты Джеми, столь пронзительные и горькие, что пришлось его сурово одернуть. Насыщенный утренний распорядок был в полном разгаре. Подруги Нэнси с прошлых лет приветствовали и звали ее. После того как Сэм и Джеми перегрузили вещи Нэнси в ее хижину, он подъехал к административному коттеджу и поговорил с начальником лагеря, новым человеком здесь. Он был моложе прежнего начальника. Разговор получился не очень удовлетворительный. Его звали Теллер. Сэм вскоре распознал этот тип. Теллер очень напоминал тот сорт официозных общественных работников, которые считают, что правила и формы важнее людей, с которыми они работают. Он вел себя слегка покровительственно, и было ясно, что он думал, будто имел дело с чрезмерно заботливым родителем.

– У Нэнси очень хорошая характеристика здесь, в Миннаталле, мистер Боуден. Мы счастливы, что она снова с нами, и я уверен, что она проведет счастливое и полезное лето.

– Я в этом тоже уверен, мистер Теллер, но дело не в этом, – говорил Сэм терпеливо. – Я беспокоюсь о ее физической безопасности.

– Все наши отдыхающие находятся под тщательным присмотром, мистер Боуден. Они заняты каждую минуту. Гашение огней строго соблюдается, и у нас есть очень компетентный ночной охранник, он совершает обход лагеря четыре раза за ночь. Мы позволяем всем, кто носит значок Миннаталлы «За заслуги», ходить в Шейдисайд по субботам после обеда. Один из сотрудников сопровождает младших, но старшие девочки могут…

Сэм перебил, почувствовав, как он должен вести себя с Теллером:

– Она приезжает сюда не первый раз. Это уже четвертый год. Я представляю себе, что знаком со всеми этими деталями почти так же, как вы. Нэнси не должна ходить в Шейдисайд вообще.

Теллер выглядел утомленным.

– Но это определенно несправедливо по отношению к ребенку, мистер Боуден. Когда она увидит, что другим разрешено…

– Нэнси вполне сознательно отказывается от этих походов. Она.., достаточно взрослая для того, чтобы понимать тот факт, что ей может быть нанесен вред.

Теллер покраснел.

– Я не знаю, насколько разумно пугать ребенка, мистер Боуден.

– Я и сам не проводил специальных исследований. Мы договорились? Никаких походов в Шейдисайд для Нэнси?