Смертельное предчувствие

Однако чувство страха и тревоги, которое она испытывала с момента своего пробуждения и лишь усиленное последующими событиями, и воспоминаниями о сне, казалось должно было ослабевать по мере их движения в сторону зоны безопасности, но оно напротив, только росло. И вместе с этим у нее внутри зрело, ощущение того, что что-то должно произойти. Она понимала иррациональность этого чувства, но оно вопреки ее рассудку и здравому смыслу усиливалось – с каждой секундой и ярдом, проезжаемым ими на автомобиле.

Неожиданно Анна вспомнила, как вчера, перед обедом, копалась в саду. Она любила это занятие, которое позволяло ей побыть наедине с собой и поразмышлять без посторонних над тем, что ее беспокоило в данный момент. Она давно хотела заняться своими розами и пересадить их в другую часть участка. Туда где они могли бы находиться в лучах солнца большую часть светлого времени суток, потому что прошлый раз она выбрала совершенно неподходящее для этого место возле дома, где большую часть дня на них падала тень. Так вот когда она заканчивала, пересадив последний куст, и уже собиралась встать с корточек в полный рост, на ветку молодого клёна, стоящего недалеко от нее, сел прилетевший, черный как смоль, ворон. Сложив свои крылья, птица внимательно посмотрела на Анну, словно пытаясь понять, чем та занималась в саду. Анна встала под чутким взором крылатого гостя, ощущая себя при этом, как ни странно, неуютно. Неожиданно, до этого молчаливая птица, приподняв свои черные крылья, несколько раз пронзительно каркнула. А затем раскрыв их полностью, ворон взмахнул ими, и, оторвавшись от ветки, полетел дальше по только ему виданным делам, вновь оставив Анну одну, с по непонятным ей причинам, гулко бьющимся сердцем и пересохшим горлом, провожая улетающую вдаль птицу, с таким чувством, словно ворон прокричал не: «Кар-кар-кар», а: «Смерть-смерть-смерть…».

Что-то внутри нее натягивалось, словно тетива на луке, и натяжение с каждой секундой становилось все сильнее и сильнее, готовое вот-вот порваться. Анна чувствовала всем своим нутром, что-то должно случиться…

Она испуганно посмотрела на Джеффа, но тот напряжённо всматривался в лобовое окно, ведя машину, и никак не выказывая похожих чувств. Тогда она посмотрела в зеркало заднего вида, и при виде далёкого отражения АЭС, внутри у нее что-то ёкнуло. “Террористы и коробки…”, – испуганно подумала она.

Она обернулась назад, повернувшись влево на своем сиденье.

Террористы… коробки…

Её руки дрожали, и она вцепилась ими в спинку сиденья. Ей было холодно.

– Что с тобой, дорогая? – взволнованно и напряжённо спросил Джефф. Она не ответила. Она просто смотрела назад на освещенный силуэт станции, даже не замечая того, что задержала дыхание. Натяжение внутри стало максимальным.

“Террористы и коробки…”, – ещё раз подумала она.

Неожиданно станция осветилась яркой вспышкой, которая словно пламя свечи отразилось в перепуганных зрачках Анны. Вспышка с пугающей быстротой стала расти и увеличиваться в размерах… “Это бомба”, – пронеслась у нее в голове последняя в ее жизни мысль, пока она наблюдала, как огненный смерч, разрастаясь, поглощал все на своем пути, сжигая дома и деревья, словно спички.

Тетива внутри у нее оборвалась и…

…она вынырнула из сна тяжело дыша, и чувствуя, как сердце, стуча, словно паровой молот, билось о внутреннюю часть ее ребер, будто желая выйти. Со всех сторон до ее слуха доносилось пронзительное «уио- уио» сирены.

“О боже…”, – с ужасом подумала Анна, совершенно не понимая, что происходит…