Лев Святого Марка. Варфоломеевская ночь (сборник)

– Я встретил бы ее у переправы близ Тоннена, но был арестован ажанским губернатором и спасся только благодаря вот этим молодцам.

– Мы через час выступаем, сэр Флетчер, и, как только королева встанет, ей будет доложено о вашем прибытии. А пока позвольте представиться вам: Гастон де Ребер. Мы собирались завтракать, когда вы приехали, просим разделить с нами трапезу. Это мои товарищи, господа Дювивье, Гаркур и Пароль.

Затем он позвал сержанта и сказал ему:

– Позаботьтесь накормить хорошенько слугу и спутников сэра Флетчера.

– Благодарю вас, – сказал Филипп, – они в этом очень нуждаются. Я сам поужинал вчера хорошо только благодаря любезности господина д’Эстанжа.

– Вы знаете господина д’Эстанжа? – спросил любезно Гастон де Ребер. – Это очень известный человек, и хотя он родственник Гизов, но, как говорят, совсем не сочувствует их крестовому походу против нас.

Филипп рассказал, как он с ним познакомился. Пришлось говорить и о дуэли. Слушатели были крайне изумлены, узнав, что молодой человек сражался с Раулем де Фонтеном, одним из самых знаменитых дуэлянтов того времени, и победил его.

– Но каким же образом удалось вам вырваться из замка? – спрашивали слушатели, узнав об аресте Филиппа губернатором.

Филипп рассказал.

– Черт возьми! Вы счастливый человек, что у вас такой слуга. Я желал бы, чтобы у меня был такой же ловкий, – говорил Гастон де Ребер. – Но вот трубят. Я тотчас проведу вас к королеве, она, вероятно, садится на коня.

Глава XIII

В Лавале

Королева стояла с принцем на крыльце.

– Вот наш друг, мама! – воскликнул принц, направляясь к Филиппу. – Здравствуйте, сэр Флетчер. А мы опасались, не случилось ли с вами чего-нибудь.

– У сэра Флетчера было много приключений, принц, – заметил Гастон де Ребер.

– Вы должны рассказать мне все по дороге, – сказал принц.

– Рада видеть вас, сэр Флетчер, – сказала королева, когда Филипп подошел к ней. – Не найдя вас здесь, я опасалась за вас.

Рядом с королевой стоял сенешаль, который чрезвычайно удивился, узнав, что Филипп победил знаменитого дуэлянта Рауля де Фонтена, жестокого преследователя гугенотов, и очень заинтересовался юношей.

– Я рад буду еще поговорить с вами, сэр, – сказал он. – А теперь, государыня, – обратился он к королеве, – пора на коней! Господин де Ребер, ведите пехоту, мы догоним вас, а потом я вышлю передовой конный отряд, который будет наблюдать, свободен ли путь.

Королева с принцем и сенешалем выступили во главе двухсот пятидесяти всадников. За ними следовали владетельные князья и дворяне, а Филипп, не знавший почти никого, ехал позади. Но некоторое время спустя к нему подъехал один дворянин из свиты принца.

– Сэр Флетчер, – сказал он, – принц просит вас проехать к нему вперед.

Филипп съехал с дороги и догнал принца, который, придержав коня, поехал с ним рядом.

– Ну, сэр Флетчер, теперь вы должны рассказать мне так же подробно все ваши приключения, как вы рассказали мне о вашем путешествии в Нерак.

И принц с большим вниманием выслушал рассказ Филиппа.

В течение дня к небольшому войску сенешаля и королевы в заранее назначенных местах то и дело присоединялись отряды дворян-гугенотов с их людьми, и тайна распоряжений об этом была так хорошо сохранена, что католики и не подозревали возможности чего-либо подобного. Пройдя двадцать миль, войско, увеличившееся в течение дня до тысячи двухсот человек, сделало привал у подножия невысоких гор. Королева с сыном приютились кое-как в небольшой деревеньке; вблизи нее расположились и ее приближенные.

В полночь триста всадников и двести человек пехоты выступили к Бержераку с целью захватить мост через Дордонь; к ним присоединились триста дворян из Перигора, собравшиеся со своими слугами невдалеке по другую сторону реки. И когда с рассветом выступило остальное войско, мост был взят без сопротивления, а отряд католиков в двести человек, находившийся в городе, был захвачен врасплох и взят в плен.

Королева отдала строжайший приказ не проливать напрасно крови. Католики-солдаты были только обезоружены в пользу плохо вооруженных гугенотов, а потом им предоставлено было идти на все четыре стороны, исключая пятнадцати дворян, оставленных в плену.

Заняв Бержерак, сенешаль поставил стражу на всех путях, ведущих на север, и через день, усиленный новыми отрядами гугенотов, неожиданно появился перед большим и важным городом Перигё. Сопротивление бывших там войск было быстро сломлено, большая часть католических солдат бежала в замок, куда скрылся и губернатор области, за два дня перед тем писавший двору, что благодаря принятым им мерам ни один гугенот в его провинции не может взяться за оружие. Главные силы сенешаля прошли между тем через город и переправились на другой день утром через реку. Теперь путь был свободен перед войском сенешаля, которое возросло уже до двух тысяч человек, и четыре дня спустя оно уже подходило к Коньяку. Навстречу ему выехали заранее предупрежденные принц и адмирал.

– Мы очень беспокоились о вашем величестве, – сказал, между прочим, адмирал королеве. – По последним вестям от вас, вы находились еще в Нераке, а между тем мы перехватили депешу, из которой узнали, что от двора послан приказ немедленно захватить вас.

– Да, губернатор Ажана вышел с большими силами из города с этой целью, но в то же время и мы выступили в поход, – ответила королева.

Адмирал был очень доволен, узнав, что Филипп благополучно добрался до Нерака.

– Он оказал нам большие услуги, – сказала королева. – Генрих так привязался к нему, что все время едет рядом с ним.

Коньяк до сих пор противился принцу и адмиралу, но с прибытием королевы и свежих войск отворил ворота.

В лагере гугенотов Филипп нашел Франсуа, который чрезвычайно ему обрадовался.

– Кто бы подумал, – говорил он, – что мы расстались в Ниоре на такое продолжительное время. Я был очень удивлен, узнав от адмирала о поручении, данном тебе, и хочу знать все, что с тобой было с тех пор… А мы, как видишь, добрались сюда, хотя в иных местах католики сражались весьма храбро. Теперь мы с часу на час ждем де Лану из Бретани с собранными там и в Нормандии войсками. Слышно, что в Лангедоке тоже собираются большие силы, чтобы идти на соединение с нами. Но, однако, пойдем ко мне.

И Филипп с Франсуа вошли в палатку.

Вступив в Коньяк, королева пробыла лишь несколько часов при армии. После совещания с принцем, адмиралом и другими вождями она под сильным конвоем отправилась в Ла-Рошель, а принц Генрих, как ближайший родственник королевской фамилии, объявлен был главнокомандующим всей армией; благодаря этому война гугенотов, особенно перед иноземными государями, не являлась только восстанием властолюбивых и буйных дворян, как пытался представить двор.

– Я просил мою мать назначить вас, сэр Флетчер, в мою свиту, – сказал принц Филиппу, встретив его после отъезда королевы, – но она и адмирал отказали, чтобы не вызвать пререканий и зависти к вам, иностранцу, когда в лагере столько дворян французов. Когда я буду вполне самостоятелен, я приближу вас к себе.

– Я очень счастлив одним желанием вашего высочества приблизить меня к себе, – ответил Филипп. – Но думаю, что доводы ее величества и адмирала вполне основательны.

Гугеноты вскоре овладели Ангулемом, Сентом, Понсом и Блэ, и, таким образом, в их руках были все города вокруг Ла-Рошели. К тому времени силы их возросли до трех тысяч конницы и двадцати тысяч пехоты. Между тем к Пуатье приближалась армия принца Анжу, соединившаяся с силами, собранными Гизами.

Время года было позднее, наступала зима, и обе армии избегали сражения. Католические вожди хорошо помнили храбрость, выказанную гугенотами при Сен-Дени, и не хотели оставлять занятых ими выгодных позиций, а гугеноты также не желали покидать своих позиций, и после нескольких аванпостных стычек враждующие стороны вернулись на зимние квартиры.

Де Лану, присоединившись к армии адмирала после сурового похода, посоветовал Франсуа и Филиппу уйти со своими людьми на зиму в Лаваль.

– Во-первых, – говорил он, – в замке будет дешевле содержать людей, чем здесь, а во-вторых, из армии Анжу могут быть предприняты набеги, а так как Лаваль – ближайший к Пуатье замок, то они и могут сделать набег прежде всего на него; там вы будете очень кстати.

Графиня с радостью встретила наших героев, хотя ее очень огорчило, что лето прошло без сражения.

Опасность нападения на Лаваль была так очевидна, что приходилось подумать о том, чтобы неприятель не застал врасплох жителей замка и окрестностей. Всего вероятнее неприятель мог появиться из-за гряды холмов, простиравшихся в трех милях от замка на восток, и Филипп придумал следующий план. В деревне, лежащей милях в семи за холмами, решено было устроить постоянный наблюдательный пункт за дорогой. Там поставили часового, который обязан был при появлении католических войск зажечь в старой башне огонь. На вершине одного из холмов другой часовой должен был дать такой же сигнал и выстрел из ружья, а на каждой ферме должны были сторожить день и ночь, не покажется ли на горе сигнальный огонь, а в случае тревоги все должны были спешить в замок, захватив с собой сколько возможно имущества и скота. Съестные же припасы и корм для скота предположено было перевезти в замок заблаговременно. Исполнение этого плана не откладывалось в долгий ящик, и все распоряжения были сделаны тотчас же. Соседние дворяне-гугеноты, со своей стороны, взялись содержать стражу, которая, наблюдая за сигнальными огнями, могла бы вовремя предупредить местное население и дать ему возможность скрыться в замке. При этом дворяне сговорились помогать друг другу.

Целый месяц прошел спокойно. Но вот однажды в конце января, часов в восемь вечера, со сторожевой башни Лаваля раздались звуки набата. Филипп и Франсуа бросились наверх. Вдали пылал сигнальный огонь.

– На коней, молодцы! – закричал Франсуа, перегнувшись со стены. – Зажигайте огонь! Бейте сильнее в набат!

Солдат тотчас разослали по фермам, чтобы помочь жителям собраться в замок. Со сторожевой башни замка между тем можно было видеть в разных местах сторожевые огни, доказывавшие, что стража нигде не дремала и что весть о нашествии врагов уже распространилась всюду. Франсуа и Филипп сели на коней и помчались к хижине на вершине холма, где горел сигнальный огонь. Подъезжая к ней, они встретили солдат, спускавшихся с холма.

– Надеюсь, вы не ошиблись? – спросил Франсуа.

– Нет, граф, огонь горел на башне, теперь он уже потух.