1984. Скотный двор. Да здравствует фикус!

– Едва ли научный,?– ответил он.?– Я всего лишь дилетант. Да и сфера не моя: никогда не имел ничего общего с конструированием языка.

– Зато пишете вы весьма изящно,?– похвалил О’Брайен.?– И это не только мое мнение. Недавно я беседовал с вашим приятелем, кто, конечно же, спец в этом. Никак не припомню его имя…

Сердце Уинстона болезненно сжалось. Тут и гадать нечего: намек был на Сайма. Но Сайм не просто умер, его уничтожили, сделали безличностью. Любое упоминание о нем смертельно опасно. Замечание О’Брайена наверняка задумано как сигнал, как кодовое слово. Маленький помыслокриминал делал их обоих сообщниками. Они продолжали шагать по коридору, и вдруг О’Брайен остановился. Со странным, обезоруживающим дружелюбием, которое ему всегда удавалось вложить в этот жест, он поправил очки на носу и признался:

– На самом деле я хотел сказать, что заметил в вашей статье пару слов, которые вышли из употребления. Впрочем, это случилось совсем недавно. Вы уже видели десятое издание «Словника новослова»?

– Нет,?– ответил Уинстон.?– Не знал, что оно уже вышло. У себя в депдоке мы все еще пользуемся девятым.

– Насколько мне известно, десятое издание выйдет не раньше, чем через несколько месяцев. Однако сигнальные экземпляры уже отпечатаны. У меня тоже есть. Не хотите ли как-нибудь взглянуть?

– Очень хочу,?– ответил Уинстон, поняв, к чему тот клонит.

– Некоторые усовершенствования весьма остроумны. Сокращено количество глаголов – вам это, наверное, особенно интересно. Дайте подумать, может, отправить вам «Словник» с курьером? Боюсь, я о таких мелочах постоянно забываю. Или лучше сами заглянете ко мне в удобное для вас время? Подождите, позвольте я вам запишу свой адрес.

Они стояли перед телеэкраном. О’Брайен с рассеянным видом ощупал карманы, достал блокнотик в кожаной обложке и золотую перьевую ручку. Прямо перед экраном, чтобы наблюдавшие за ними по ту сторону видели все, он написал адрес, вырвал страничку и протянул Уинстону.

– По вечерам я обычно дома,?– сказал он.?– Если нет, «Словник» вам отдаст мой слуга.

И О’Брайен ушел, оставив Уинстона с клочком бумаги, который на этот раз можно было не прятать. Тем не менее он тщательно запомнил адрес и пару часов спустя бросил его в дыру памяти вместе с мусором.

Говорили они самое большее пару минут. Их случайная встреча могла означать только одно: О’Брайен хотел, чтобы Уинстон узнал его адрес. Кроме как по прямому запросу получить эту информацию негде. «Если хочешь увидеться, найдешь меня здесь»,?– дал понять О’Брайен. Возможно, в «Словнике» Уинстона ждало тайное послание. В любом случае, в одном он мог быть твердо уверен: подпольная организация действительно существует и ему наконец удалось на нее выйти.

Уинстон знал, что рано или поздно явится на зов О’Брайена. Может, завтра же, может, спустя некоторое время – он пока не решил. Происходящее стало логическим следствием процесса, начатого много лет назад. Первый шаг – тайный, невольный помысел, второй – ведение дневника. Он перешел от помыслов к словам, а теперь и от слов к поступкам. Последний шаг – то, что произойдет в министерстве любви. Уинстон принял свою судьбу. Начало уже включало конец. И это здорово пугало, пугал, точнее, привкус смерти. В нем словно меньше жизни осталось. Еще в разговоре с О’Брайеном, когда до него дошел смысл сказанного, все тело его охватил озноб. Ощутил, как с каждым шагом все больше уходит в могильную сырость, и ничуть не легче было оттого, что он всегда знал: перед ним могила и она поджидает его.