Пиши мне о море

– Вы только что помешали мне спокойно умереть.

2.

Лишь спустя мгновение он осознал смысл сказанного, удостоил ее долгим неприязненным взглядом и процедил:

– Должно быть, вы просто сумасшедшая. Я рисковал из-за вас собственной жизнью.

– Вас никто не просил… – уже тихо и неуверенно пролепетала она.

– Что ж. Не делай добра. Я запомню.

Хэнк подпрыгнул на ноги, приводя себя в чувство.

– Я позабочусь о вас, как и обещал, иначе вы точно умрете, но уже от воспаления легких. Поверьте, это долгая и мучительная смерть. Не то же, что красиво разбить висок о скалы и остаться лежать на берегу в красном пальто… А потом идите, куда вам требуется.

Отчего-то незнакомка покорно согласилась.

Завернувшись в плед, она сидела в доме Хэнка, пила теплый чай и сушила мокрые волосы. Зубы все еще неподконтрольно стучали, когда губы ее касались кружки. Хэнк, наполовину уставший, наполовину злой, исподтишка наблюдал за гостьей. Ее черты постепенно сглаживались, а бледные щеки покрывались румянцем, хоть и болезненным.

– Вам все-таки следует показаться врачу, – он потянулся за телефонным справочником. – Промокнуть осенью, да еще и в такую сырую погоду – не лучшее, что может произойти с организмом.

– Нет, не нужно. Я бы не хотела привлекать столько внимания к своей персоне.

– Именно поэтому вы решили броситься в воду посреди шторма? – усмехнулся Хэнк.

– Давайте забудем…

Она поежилась и опустила глаза, будто ей стало немного стыдно.

– Хорошо. Вам лучше?

– Да, спасибо.

Она осматривала комнату, и взгляд ее, улавливая новые, незнакомые детали, становился все более заинтересованным.

– Я, между прочим, ваша соседка. Мисс Ноэль. Можно просто Нэнси.

– Мистер Бродвик. Можно просто Хэнк.

Впервые за все время Нэнси улыбнулась, и Хэнк почувствовал себя довольно необычно.

– У вас так уютно. Настоящий домик отшельника. Давно здесь обитаете?

– Чуть меньше недели.

– Простите мое любопытство, но чем вы занимаетесь?

– Я писатель, – Хэнк не припомнил момента, когда бы еще признание далось таким смущением в голосе.

– Как здорово. Наверное, это очень романтично. Вы сидите здесь один под слабым светом лампы, пишете страницу за страницей и…

– …и потом не знаю, чем платить по счетам. Да, все именно так, как вы и представляете. Но в то же время совершенно иначе. Быть… считать себя писателем – довольно тяжело. Это труд без отдачи и шанса когда-либо ее получить. Так что не впечатляйтесь, Нэнси.

– Правда? Хотите сказать, вас никто не читает?

Он отрицательно помотал головой.

– А вы давали почитать друзьям?

– У меня нет друзей.

– Вот как?

– Точнее, есть… Но им совершенно неинтересны мои романы. Я не расстроен. Каждый имеет право на свободу от чтения чужих рукописей.

– Не беспокойтесь, Хэнк. У меня тоже нет друзей.

Повисла неловкая пауза, и он растерянно почесал за ухом.

– Кажется, мне пора домой, – Нэнси суетливо поднялась, все еще придерживая на плечах огромный плед, – не бойтесь, тут совсем недалеко. Со мной ничего не случится по дороге.

– У вас еще мокрые волосы.

– Несколько шагов не сделают мне хуже.

– Останьтесь и выпейте еще чаю. Я не буду вас беспокоить и уйду работать в кабинет. Если что, зовите.

Нэнси кивнула и присела обратно, словно ждала приглашения остаться. Хэнк ушел в другую комнату, прикрыв дверь только наполовину. Он сел за пишущую машинку в надежде сосредоточиться, но странные события дня никак не выходили у него из головы. Он прислушивался к тихим шагам Нэнси. Как бездомная кошка, которую принесли к людям, она отогрелась и начала осторожно изучать обстановку. Что могло заставить молодую женщину покончить жизнь самоубийством, да еще таким дурацким способом? Стоит ли аккуратно расспросить ее? Может, нужна помощь? Хэнк одернул себя. Как она поступила вместо того, чтобы проронить хотя бы “спасибо”? Ее нежелание жить или быть спасенной не представляло для него никакого интереса. Это лишняя, ненужная информация, которая зачем-то проникла в его мысли и сердце, и теперь он не знал, как от нее избавиться.

Шорох в гостиной сообщил о том, что гостья вновь засобиралась прочь.

– Все-таки уходите, Нэнси?

Она бросила на него короткий взгляд.

– Не хочу доставлять неудобства.

– Тогда до свидания.

Нэнси кивнула и скрылась за входной дверью.

Хэнк бросился к шторам, распахнул их и проследил, как Нэнси побежала в сторону соседнего дома.

«Какая странная женщина», – подумал он.

Вернувшись к письменному столу, Хэнк заварил себе чай и вдруг ощутил приток свежих мыслей. Что, если превратить свои полуденные переживания в новый роман? Несчастная девушка, которая в самый пик шторма решила броситься в объятия морской глубины. За этим обязательно должна прятаться драматичная история. Хэнк задумался. Что больше всего расстраивает женщин? Он плохо понимал их, раз к своим годам так и не женился. Предательство? Может, она потеряла всех и больше не видит смысла жить дальше? И в этот момент на горизонте появляется он – не Хэнк, а его герой – и спасает заблудшую душу от самого тяжелого на свете греха. Конечно, и героиней будет вовсе не Нэнси. Образ незнакомой девушки в красном пальто впечатался в его разум, и Хэнк схватился за блокнот. Авторучка шуршала по желтоватым страницам, а из-под ее пера выходила идея – первая за несколько месяцев.

Не отрываясь, он просидел так до самой полуночи, пока глаза не заболели от резкого света настольной лампы. Хэнк переместился в кровать, но сон так и навестил его в ту ночь. Ворочаясь, он прислушивался к шелесту листьев по садовым дорожкам, и прокручивал в голове придуманную историю. В какой-то момент он окончательно забыл об издателях, публике, критиках и рецензиях, что позволил потоку фантазии унести себя прочь.