Пиши мне о море

– Если вам правда интересно, я напишу моему знакомому, чтобы он их отправил.

– Чудесно. Я почему-то уверена, что мне очень понравится. Знаете, Хэнк, у меня есть ощущение, что мы знакомы очень давно.

– Правда?

– Я всегда чувствую искренность. Я вижу, что вы настоящий. Так сложно – найти хоть кого-нибудь настоящего.

– Много лет меня беспокоит та же проблема.

– Думаю, что о ней задумываются только настоящие. Лишь одинокие мечтатели. Такие, как вы. Такие, как… я.

Сами не зная, как это произошло, они оказались в объятиях друг друга. Неведомая сила заставила их руки скользнуть по плечам, а губы – сомкнуться в поцелуе. Целуя Нэнси, Хэнк ощущал на ее губах вкус лимонных пирожных и вдыхал легкий запах косметики. Ее пальцы забрались ему в волосы, и от давно забытых женских прикосновений тело покрылось мурашками.

Утолив странную жажду, он отстранился. Их глаза встретились и надолго задержались в безмолвном поединке.

– Нэнси, я…

– Все в порядке.

– Тогда, – он набрался смелости и сжал ее ладони в своих, – я бы предпочел продолжить.

Они вновь слились в поцелуях, уже более медленных и нежных, чем в первый раз. Губы неторопливо изучали друг друга, кончики пальцев ласкали волосы, шею… Как это приятно – всего лишь целоваться, не думая ни о чем, не торопя события, как в цветущие дни ранней молодости. С возрастом насытиться любовью все труднее, да и на вкус она кажется совсем иной, пресной. Хэнк забылся в объятиях Нэнси. Ему не хотелось ничего, кроме как раствориться в ее поцелуях.

– Ты очень красивая, – шепнул он, поправляя ее выбившиеся из прически волосы.

– Спасибо. А ты очень нежный. Я впервые встречаю мужчину, который так нежно целуется.

Она потерлась об щеку, и у Хэнка что-то заныло в груди. Вечером же он позвонит Леону, чтобы тот выслал рукописи. Несмотря на желание быть признанным, в глубине души Хэнк считал, что роман – это очень личное. Давать читать его всем и каждому – довольно глупая идея; можно здорово обжечься.

Но Нэнси была другой. Он чувствовал ее, а она – его. Впервые в жизни Хэнк понял, что не боится отдать свои рукописи на суд этой женщине. Да что там рукописи – свое сердце.

– Ты уходишь? – он заметил ее странную суету.

Нэнси улыбнулась, заправив локоны за уши.

– Да.

– Ты нормально себя чувствуешь? После вчерашнего купания в ледяной воде.

– О, мне получше. Ночью я страдала. У меня болела голова и вся постель горела от температуры. Утром как рукой сняло. Думаю, что ты меня отогрел и спас от лихорадки.

– Ты еще зайдешь ко мне?

Она пожала плечами.

– Не знаю. Я не планирую ничего дальше сегодня.

Лицо Хэнка разочарованно застыло.

– Это не то, что планируют, Нэнси.

– Кто знает. Ты в курсе, что случится завтра? Я – нет. Так что предпочитаю жить одним днем.

– Возможно, оно и к лучшему.

3.

Как только Нэнси ушла, Хэнк бросился к печатной машинке. Губы все еще хранили влажность поцелуев, а лоб – жар впечатлений. Поразительно, как все может измениться за пару дней. В приступе лихорадочного трудоголизма он отбил целую главу и наспех перечитал написанное. История приобретала явное любовное течение.

Хэнк решил ему не сопротивляться.

Он позвонил Леону и попросил выслать рукописи на новый адрес. Тот привык к его странностям – когда-то они вместе работали в редакции газеты. Хэнк ушел, а Леон остался – тому больше подходила штатная работа. Хэнк же, вечный искатель, всю жизнь провел в поисках, но так и не нашел своей пристани. Свет маяков, так заботливо направляющий других путников, никогда не сиял вдалеке, пока он плыл в лодке в полной темноте и одиночестве.

Сев за ужин, он задумался. Чем сейчас занята Нэнси? Волна схлынула, и ему стало неудобно. Разве можно бросаться с поцелуями к совершенно незнакомой женщине? Хэнк попробовал вспомнить, кто первым пошел на сближение, но так и не понял. Кажется, это случилось одновременно.

А что дальше?

Не будут же они вновь пить чай, разговаривая ни о чем и делая вид, что никогда не целовали друг друга с пристрастием сумасшедших?

Он причесал растрепанные волосы. Интрижка, даже самая легкая, не входила в его планы. Он привык к одиночеству и не собирался от него отказываться. Даже ради Нэнси.

К тому же Хэнк понял, что боится ее. Она странная; он тоже, но их странность очень разная. В конце концов, это не его чуть было не отправило с волной в бушующее море.

Нужно будет извиниться перед ней за несдержанность. Все мягко объяснить. Предложить дружбу.