Вместе с тобой

– Я начинаю ревновать, – говорит он.

Показываю язык и улыбаюсь.

Джареду не за что переживать. Ему в принципе не за что переживать, я уже дала своё согласие на замужество и нахожусь в положении, которое скрываю. Дин же интересуется мной только на уровне дружбы, но этого мой парень тоже не знает. Ненавижу скрывать и иметь тайны, потому что Джаред уже стал мне лучшим другом, а не только парнем.

Глава 7

Волнение и нервозность берут своё. Я искусала нижнюю губу до крови и протерла в кресле дыру, пытаясь найти себе место. Вот уже семь недель я нахожусь в положении и неделя с небольшим, как не могу сообщить эту новость Джареду. Кошки скребут на душе, но даже это не прибавляет сил для разговора.

Пространство вокруг сгущается, как грозовые тучи. Приятные зелено-белые оттенки стен не несут никакого спокойствия, а только новую порцию волнения. Я практически сошла с ума, готова поклясться. Мимо проходит персонал клиники и женщины, чья походка сравнима с пингвинятами. Поверить не могу, что скоро стану одной из них: поглаживая поясницу, буду передвигаться с глупой улыбочкой на губах. Я всё ещё стараюсь принять и смириться с мыслью, что ношу в себе новую жизнь.

Над кабинетом загорается белая лампа, говорящая о том, что я могу войти. Это я и делаю: кладу ладонь на металлическую ручку и, выгнав нервоз, открываю дверь. Женщина лет сорока, занимает кресло за рабочим столом по левую сторону от двери. Её голубые глаза обращаются ко мне, а на губах расцветает радушная улыбка.

– Добрый день, мисс Майерс, присаживайтесь.

На ватных и в то же время дрожащих ногах, мямлю приветствие и занимаю стул, на который указала её рука. Не томлю ожиданиями, сразу кладу на стол направление. Глаза женщины пробегаются по записям, и новая улыбка тянет уголки её губ вверх. Хотелось бы мне радоваться также, ибо я замерла.

– Какая приятная новость, примите мои поздравления, – говорит она, взглянув на календарь. – Получается, сейчас семь недель.

Киваю, и она открывает журнал. Прекрасно, ведь за несколько минут, мне удалось выдавить только приветствие. Чувствую себя рыбкой, способной только открывать рот и глотать кислород.

– Раздевайся до пояса, будем смотреть, – улыбается она, указывая в сторону кушетки.

Делаю всё под забвением или гипнозом. Вероятно, если указать мне на край крыши, я сигану вниз лишь по одной просьбе. Вряд ли я когда-нибудь так волновалась. Дрожу не только внешне, но и внутри. Если это происходит сейчас, то что будет со мной, когда придётся сесть за стол переговоров и посмотреть в глаза Джареда. Я в ужасе и панике.

– Волнуешься? – спрашивает женщина, занимая кресло у компьютера. – Думаю, что тебе тоже будет интересно посмотреть.

Прямо перед глазами загорается экран с чёрной картинкой, и я вздрагиваю, как от резкой вспышки света. Всё как было несколько недель назад: гель, устройство на моём животе рисует круги, непонятные картинки на экране. Воздух вылетает из грудной клетки, когда вижу и понимаю, что смотрю на свой комочек. Это та самая жизнь внутри меня. То, что скоро станет и уже растёт будущим человеком. Эмоции переполняют, благодаря чему едва сдерживаю слёзы. Я слышу не щелчки, которые делает женщина, перемещая датчик в разные стороны, а грохот собственного сердца в ушах.

– Они прекрасно себя чувствуют.

Как только слова слетают с её губ, я едва не издаю писк то ли ужаса, то ли радости.

– Они?

– Да, – кивает она. – Малыши близнецы.

Больше не держусь, позволяю эмоциям взять верх. Слёзы тут же проскальзывают по щекам, и мне с трудом удаётся ловить их дрожжами руками, иначе выйду отсюда без глаз.

– Мои поздравления. Можете поздравить папу.

Силой выдавливаю улыбку и киваю.

Я боюсь, что Джаред придёт в ужас из-за одного ребёнка в таком возрасте, а тут их будет сразу парочка. Я вот-вот рухну и потеряю сознание. Господи, лучше бы так оно и было. Я хочу открыть глаза и понять, что это всего лишь сон, который перескажу Джареду, и мы вместе посмеёмся за завтраком. Вероятно, теперь не до смеха, потому что это вовсе не сон. Это наша реальность и наши пренебрежения, которые вышли боком.

– Хотите послушать их сердечки?

– А уже можно? – всхлипываю я.

– Конечно. Сердцебиение можно услышать с пятой надели, а у нас уже семь.

Новая волна дрожи накрывает с головой, как только до ушей доносится быстрый стук двух сердечек. И теперь я почти уверена, что выйду отсюда слепой и опухшей. Тяжело признавать, но я больше не думаю о мнении Джареда. Слушая сердечный ритм, я думаю только о том, как уже люблю их; как всё смогло поменяться только благодаря тому, что увидела очертания на экране и послушала первые звуки.

Из кабинета выхожу со слезами и той самой глупой улыбкой на лице, с которой тут бродят беременные. Мне чудом удаётся покинуть клинику, пребывая где-то далеко за пределами реальности. Пару раз даже спотыкаюсь на ровном месте, потому что не способна взглянуть под ноги. Путь перед глазами размытый. Я видела своих малышей, и теперь мысль об аборте становится до тошноты невыносимой. Ради них, я готова на всё. Мои девочки или мальчики будут самыми счастливыми. Я приложу все силы ради них, даже если останусь одна.

Я не возвращаюсь домой. Я прихожу туда, куда люблю приходить: на набережную. После эмоционального потрясения, мне необходимо прийти в себя, и я всегда делала это тут. Во Флориде, я шла на пляж, в Нью-Йорке тоже прихожу к воде, как будто она способна заглушить и унять вспыхнувшие эмоции, подобные стихии огня.

Домой возвращаюсь только к вечеру и только благодаря звонку Джареда, голос которого обеспокоенный и слишком тревожный. К счастью, ничего не случилось, это лишняя обеспокоенность из-за моего непонятного местоположения, ведь за собственными мыслями, я не слышала поступление нескольких сообщений, а таких было семь. Я не слышала даже звонок Алекс, только когда телефон начал истошно вопить благодаря звонку Джареда, а после ещё получая несколько гневных сообщений от него же, я словно почувствовала нагнетавшуюся обстановку в его голове. Я пообещала вернуться как можно скорей, и по пути не стала отказывать себе во вредностях из фаст фуда.

Джаред сидит за кухонным столом, закидывает ломтик фри в рот и устремляет взгляд на меня.

– Через две недели будет приём, тоже в Нью-Йорке, как в прошлом году. Академии семнадцать лет.

– Хорошо, – киваю я.

– Пойдёшь со мной?

– Хорошо, – ещё раз киваю, благодаря чему, начинают искриться его глаза, как будто я когда-то отказывалась.

Он выгибает бровь и падает на спинку стула.

– Не думаешь найти работу?

– А смысл? Я же… – быстро тараторю, но тут же давлюсь воздухом, начиная откашливаться так и не договорив до конца. Ещё одна попытка потерпела грандиозный провал.

– Что?

– Хочу взять дополнительный курс по менеджменту, – невнятно бубню себе под нос.

Отлично, Лизи, ещё одна ложь в копилку к предыдущим. Что дальше?

– Зачем тебе?

Поздно идти на попятную, поэтому просто пожимаю плечами и ляпаю первую попавшуюся глупость.

– Пригодится.

– И когда ты приняла такое решение?

– Недавно…

Аппетит сходит на нет, а лучше сказать – стремится к минус бесконечности. Какая же я дура. С пересохшим горлом и отвращением к самой себе, отодвигаю бокс с картошкой фри и поднимаюсь из-за стола. Я снова пытаюсь сбежать от него, о себя, от нас. Как только ложь слетает с губ, начинаю чувствовать себя как никогда ужасно. Я лгу ему вот уже какой раз.

– Лиз? – зовёт Джаред. – Что происходит?

– Всё в порядке, – выдавливаю, закрывая дверь ванной комнаты.

Конечно, он идёт за мной. Как только склоняюсь над раковиной и закрываю глаза, пытаясь прийти в чувство, Джаред стучит по двери.