Наше пересечение

– Нет, – я злобно стряхиваю его руку, как прилипшую грязь. – Ты же не дал мне выбора.

А так бы я уматывал отсюда быстрее, чем он что-либо сказал.

Покосившись на меня, он фыркает, не веря ни единому моему слову, но мне плевать. Я отворачиваюсь и продолжаю вглядываться в окно. Где-то там стоит моя Грейс, улыбается присутствующим, пьёт шампанское из какого-нибудь дорогого бокала, на котором выгравировано её имя. Или имя Арчера… чёрт бы его побрал.

Вильям хмурится, и тогда я осознаю, что неосознанно выблевал имя мудака-парня Грейс. Он щиплет себя за переносицу, глядя куда-то позади меня.

– Знаешь, когда-то я тоже любил…

– Мы не в тех отношениях, чтобы изливать друг другу душу, – я недовольно корчусь, и Вильям делает тоже самое.

– Плевать. Ты послушаешь меня потому, что я это хочу, понял? – холодным тоном кряхтит тот и тут же продолжает свой рассказ: – Когда-то я тоже любил.

– Это я уже понял, – перебиваю его, – давай как-нибудь побыстрее расскажи Вашу историю с матерью Грейс.

Вильям удивлённо смотрит на меня.

– Что? Что ты сказал?

– Мне не нужна твоя сладкая история любви, в конце которой рождается Грейс. Я уже понял – долго и счастливо.

Он начинает смеяться. По-настоящему. Не тот мерзкий смех, свойственный Сатане или какому-нибудь злодею из фильмов; а настоящий, от души.

– Нет, ты ошибся.

– В чём конкретно? – равнодушно уточняю у него.

– Да во всём. Я никогда не любил мать Грейс. Моя история никак не связана с этой бесхребетной женщиной.

Вот это уже более интересно и больше похоже на правду.

– И кто эта женщина, что смогла завоевать твоё ублюдское сердце? – теперь я уже открыто демонстрирую презрение и ненависть.

Вильям хрустит костяшками пальцев. Его взгляд туманится, когда он начинает вспоминать:

– Мне было семнадцать, а она была на три года старше меня. Её звали Аннабель, и она была прекраснее любого на этой планете. Она была упёртой, сильной, сдержанной, умной. Она была той, с кем я хотел сокрушать этот мир, – он мечтательно вздыхает, – я обожал её.

– Дайте угадаю: она отвергла тебя?

Он коротко кивает.

– Но я не виню её. Я был сопляком, а она королевой. Ей нужен был кто-то сильный, за которым она сможет быть, как за каменной стеной. А в тот момент я не мог дать ей этого.

– Что было между вами? – осторожно интересуюсь у него. Удивительно, но мне и вправду стало интересно узнать то, как он стал таким дерьмом.

Вильям хмурится и дергает плечами.

– Ненависть, – бросает он и начинает идти к двери, – она высмеяла меня перед моими друзьями, перед всем университетом. В этот миг она из прекрасной розы стала для меня венериной мухоловкой. Я ненавидел её каждой клеточкой своего тела. Я жаждал отмщения, – его губы кривятся в кровожадной улыбке. Он оборачивается: – И я добился своего. Вот уже долгое время она где-то глубоко под землёй.

Липкое чувство растекается по моему телу. Я отшатываюсь, кривясь:

– Ты убил её?

Вильям театрально ахает.

– Конечно, нет. Она умерла от СПИДа. Ей не стоило спать со всеми подряд. Надеюсь, ты вымерил урок из моих слов, Диего. Любовь – это то, что делает нас слабее. Это чувство, которое обвивает тебя изнутри, заставляя подчиняться сердце и разум. И рано или поздно это приведёт к разрушительным последствиям.

Не говоря больше ни слова, он разворачивается на одних пятках и, пританцовывая, заходит в здание, откуда доносится музыка. Мне не остаётся ничего делать, поэтому я следую за ним, понурив плечи.

Внутри всё выглядит так, как я себе это я представлял.

Огромный зал размером с домом моих родителей в Фолл—Ривере, весь он освещён сотней огней и огромной хрустальной люстрой, свисающей к полу, посередине помещения. Под ней уместился двухэтажный стол с бокалами шампанского и другого алкоголя. Жаль, у них нет бурбона, потому что сегодня он будет очень даже кстати. Окна завешаны полупрозрачным тюлем с золотыми блестками. Теплый оранжевый свет от заходящего солнца проходит в зал, но тут же растворяется под гнётом белого освещения. Я скольжу по залу, наполненному множеством столов, за которыми сидят гости в официальной одежде, стоимостью в целое состояние, и натыкаюсь на большую картину, висящую на стене напротив свадебной арки. На ней написан портрет Грейс и Арчера: они смотрят друг на друга также влюблённо, как и мы когда-то. Сглотнув, я утыкаюсь глазами в мраморный пол, в котором вижу своё отражение. Оно смеётся надо мной всё я больше и больше, из-за чего ярость во мне начинает биться в истерике, требуя, чтобы ей дали сделать своё дело. Но я не собираюсь портить свадьбу Грейс.

– Ты видишь её? – спрашивает Вильям, осматриваясь. Многие гости обратили на нас внимание и почтенно кивнули ему головами.

– Нет, – отвечаю ему, хотя я даже и не пытался найти её. Музыка в зале сменилась на что-то классическое, и я застонал от всей этой показухи. Грейс точно не была организатором этой свадьбы: она никогда бы не сотворила весь этот шлак. По крайней мере, я так думал.

Маленькая девушка официант подлетела к нам с подносом бокалов. Она одета не как все официанты в этом зале: на ней обычные чёрные джинсы и легкая блузка, которую треплет сквозняк. Её темные волосы цветом горького шоколада были собраны в маленький аккуратный пучок на затылке. Её карие глаза цвета хорошего виски смотрели на нас с Вильямом без интереса. Розовые пухлые губы сложились в бантик, когда отец Грейс прошёлся по девушке недолгим, но мерзким взглядом. Я заметил, как дернулось её колено, и уверен, что она хотела долбануть им Вильяма между ног. Я улыбнулся и закашлял, чтобы скрыть приступ смеха. Официантка прищурилась, глядя на меня, но, увидев одобрение, подмигнула.

– Что пожелаете?

– Милый голосок, – цокнул Вильям, – тебе стоит идти в певицы, а не в обслуживающий персонал.

Он потянулся к подносу и взял стакан виски.

– Я не часть персонала, к вашему сведению. Я всего лишь помогаю подруге, которая организовывает весь этот бред, – фыркает в ответ девушка, забавляя меня ещё больше.

Похоже, это вечер может быть не так ужасен. Если, конечно, Вильям не решит прихлопнуть девушку, как муху. Хотя, видя её довольно бойкий характер, я уже сомневаюсь в том, что он прихлопнет её, а не она его.

– Да? – Вильям усмехается, приподняв бровь. – И почему же это бред?

Девушка закатывает глаза и оглядывается.

– Посмотрите на все это. Разве так выглядит настоящая свадьба?

– А как, по-твоему, она должна выглядеть? Как по мне, всё на высшем уровне.

– Ну конечно, – девушка скучающе проходится по нему взглядом. Вильям начинает откровенно издеваться над ней, и я уже собираюсь вмешаться, но тут она выдаёт: – Для таких как Вы, сэр, может это и искренне. Извините, но мне нужно идти.

И я больше не сдерживаю смех, когда она удаляется.

– Сучка, – шипит Вильям и отворачивается. Что-то словно промелькнуло где-то далеко от нас, потому что нельзя по-иному объяснить то, как он резко зашагал в непонятном мне направлении.

– Иди за мной.

Я даже не успел предположить, кого он там нашёл, как он резко останавливается возле одного стола. Рядом с ним с бокалом стоит женщина возрастом моей матери, но что-то в ней не то: бледное лицо обтянуто сухой тонкой кожей, через которую видно каждую венку; её светлые волосы скручены в странную прическу, но похоже её это мало заботит, в отличие от всех женщин в этом зале; пустой взгляд зеленоватых глаз устремлён куда-то вдаль, не обращая внимания на остановившегося Вильяма; красное атласное платье с V-образным вырезом обтягивает её костлявое тело. Она выглядит, как героинщица. И, похоже, так оно и есть.

– Познакомься, Диего, это моя супруга – Джорджия, – Вильям даже не утруждает себя, чтобы улыбнуться ей. Да и она, очевидно, не горит желанием показывать восторг его персоне.