Тайга

– Можем! – расправив плечи, с гневом выкрикиваю. – Меня благословил великий предок. Дарен подарил мне способности. Я могу всё исправить. Я могу отомстить. Но мне нужна ты!

– Макарий, – потупив взгляд, начинает она, – это страшно, но мёртвые не возвращаются, а месть не утешит тебя.

– А что утешит? Жизнь вдали от своих корней? Я нужен им, а ты нужна мне. Ты должна пройти этот путь со мной, а после, возможно, мы поедем в столицу, как и планировали.

– Я тоже не могу всё бросить, – упрямится она.

– Дай мне год, и ты полюбишь мой мир.

– Твой мир? – ехидно улыбнулась она. – Макарий, ты можешь возвращаться, но мне не место в лесу.

– Тебе же нравилось среди нас, – наступаю и вопросительно заглядываю в её глаза, но не вижу в них былой любви. Не вижу преданности. Она не пойдёт со мной. Я чётко это почувствовал.

– Нравилось? – ухмыляется она. – Да вы за человека меня не считали. Называли чужой. Что, больше не чужая?

– Ты пройдёшь обряд и тебя примут в наш мир, – с надеждой говорю, заглядывая в глаза и ища там хоть каплю понимания.

– Какой обряд, Макарий? – отворачивается она. – Какой мир? Ты же сам сказал: всё уничтожено, – один порыв, и я метаюсь к ней, но замираю на месте. – Я не уйду в глушь даже ради тебя. Мне жаль, – сказала она, но не было ей жаль. Я знал это, чувствовал.

Она запахнула халат плотнее и сделала шаг ко мне.

– Давай уедем. Ты и я, – тронула ладонью моё лицо, – как и хотели. Вернёмся в столицу, начнём новую жизнь.

Смотрю в её глаза, а там читается лишь безразличие. Не ко мне. К моему горю. Ей плевать на беду, что накрыла меня. Плевать на трагедию, что постигла мою семью. Её сердце покрывается коркой, разум закрывается от меня.

– Если ты уйдёшь сейчас, – твёрдым голосом говорит она, – это будет конец нашей истории.

Она не хочет понять. Я бросил всё ради неё, а она не может пожертвовать своим комфортом ради помощи моим близким. Что-то сломалось во мне, как только глаза, которые снились мне, отразили безразличие. Привычный мир рассыпался дуновением бесчувственности девушки, к которой тянулось сердце. Она никогда бы не пошла за мной. Для неё важнее собственное благополучие. А я… я был лишь ярким дополнением её жизни. Приключением. Я вдруг осознал, что ей были нужны наши отношения ровно до тех пор, пока ей они были удобны. И меня настоящего она бы никогда не приняла.

Я не сказал больше ни слова. Слова потеряли смысл, затерялись в зелени её глаз. Я ушёл. Не оглядываясь, не вспоминая.

Глава 15

Макарий.

Я вернулся во временное пристанище селян с рассветом. Во сне не было смысла. Уселся к кострищу и наблюдал за его пламенем, за жизнью, что бушевала в его языках. Такая яркая, непредсказуемая и разнообразная. Каждый виток не похож на другой. Каждый миг уникален. Нет чёткого плана. Всё идёт своим чередом под властью природы. Вот и моя жизнь отныне будет такой. Есть цель. Я шёл к ней всю жизнь и в один миг оступился. Но сейчас вернулся на верную тропу. Всё, что сейчас имеет значение, это сестра. Ангелина умерла для меня. В один миг её не стало. И это больно ранило, разливаясь кровавой рекой от сердца. Но важнее была сестра.

Когда солнце потянулось и, расправив лучи, по-летнему пригрело мои плечи, пришла пора выдвигаться. Дарен сказал, что я должен объединить все племена. Только единой командой мы одолеем одержимого властью Жестислава. Но как это сделать? Как заставить старейшин Восточного и Южного племени выслушать меня? Наши народы жили в мире, но держались особняком. Редкие встречи были лишь с одной целью: договориться о браке. Главы селений часто присматривали суженых в соседних племенах. Мне же предстояло убедить глав и старейшин вступить в бой. Только плечом к плечу нам удастся одержать победу. Я это понимал. Но поймут ли меня другие? А если нет? Смогу ли я их переубедить? В любом случае стоило попытаться.

Мы отправились в путь втроём. Я, Мирослав и Тихомир – последние оставшиеся в живых шамахи нашего рода. И именно нам предстояло убедить старейшим объединиться для правого дела. Мирослав – опытный шамах. Он, гордой походкой и уверенный в положительном исходе, брёл во главе. Я с Тихомиром чуть поодаль. Дар, что преподнёс мне предок, вселял надежду, но не придавал уверенности. Мои мысли бесконтрольно метались. Смерть родителей разобрала меня на части. Я думал: Ангелине удастся исцелить меня, но, похоже, я лишь выдумал нашу любовь. Влюблённый дурак во власти демона страсти, я забыл о близких и не мог простить себя. Даже с другом не мог нормально говорить. Склонив голову, я брёл в полном молчании.

– Я рад, что ты вернулся, – вдруг сказал Тихомир.

Его голос прозвучал сдавленно и неуверенно. Я не осуждал его. Тогда, когда я был особенно нужен, меня не было. Нет мне оправдания. Всё, что я смог сделать, порывисто взглянуть на друга и снова пялиться себе под ноги. Чувство вины съедало внутренности, разгоняя стыд. Я не мог понять, почему все вокруг так рады мне, так приветливы. Я предал их, а они смотрят на меня будто я их спаситель.

– Макарий, – окликнул меня друг и преградил путь, – ты не знаешь, но я научился чувствовать. Я наконец обрёл тотемного волка.

– Поздравляю, – коротко взглянул на друга, попытался обойти и продолжить путь, но он не позволил.

– Ты не понял, – уперся ладонью мне в грудь. – Я научился чувствовать, и твои чувства мне не нравятся. Ты винишь себя, а этого делать не стоит.

Пренебрежительно хмыкнув, я снова попытался обойти друга. На этот раз он отошёл в сторону, освобождая путь.

– Когда ты ушёл, старейшины собрали нас вместе… – в спину сказал мне Тихомир. Я обернулся. – Они уже тогда знали, какой финал нас всех ждёт.

– Духи предсказали приход Жестислава?

– Тебя отпустили в мир людей больших городов. Никогда подобного не случалось. Не задумывался почему?

– Бабушка Ефания сказала, что это решение старейшин.

– Так и было. Тебя специально отправили прочь. Если бы ты остался, то умер. А так ты жив и можешь спасти нас всех.

Земля словно пошатнулась под ногами, и мне понадобился ствол дерева, чтобы сохранить равновесие. Они знали… всё знали. Они видели смерть моих родителей, свою смерть и не сказали.

– На вечерней церемонии прорицатели увидели будущее селения и лишь один шанс сохранить род. Никто не знал, что будет столько жертв. Духи лишь поведали, что тебя не должно быть, ибо именно ты ключ к спасению рода.

– Я не могу, – пробормотал я, не узнавая собственного голоса. – Они умерли. Все… а я забыл… я предал…

– Нет, Макарий, – рука Тихомира опустилась на моё плечо, – ты тот, кто возродит наш род.

Сложно было поверить в слова друга, а ещё сложнее принять и осознать. Отрицание… всё, что я чувствовал в ту минуту. И не было никого, кто бы направил, показал правильный путь. Все свидетели пророчества мертвы. Так как же мне справиться? Как сделать верный шаг и не оступиться?

– Мы поможем, – Мирослав возник рядом. – Ты просто должен слушать. Духи направят.

И я зажмурился, успокоил душу, заглушил поток мыслей, отпустил сознание. Истина открылась внезапно. Теперь я знал, что делать. Мне нужно слушать предков.

Восточное племя было первым на нашем пути. Нас тепло встретили. Угостили обедом и не расспрашивали ни о чём, пока у ритуального кострища не собрались все старейшины и глава рода. Они готовы были выслушать нас, но я медлил: не знал с чего начать. Друзья молчали. Это моё бремя и они не смели вмешиваться. Тотемными животными Восточного племени были беркуты. Могучие птицы. Вольные, своенравные и лишь опытный шамах способен унять их пыл. Я знаю это. Приручение Яра далось мне сложно. Но также эти птицы способны разить врага на повал. А это именно то, что нам сейчас просто необходимо.

Осмотрев огромных птиц на прогнувшихся ветвях деревьев, мужественных шамахов и умудрённого опытом главу Восточного рода, я вдруг осознал, что не достоин их внимания. Они не станут слушать мальчишку, на чьи плечи упала непосильная ноша. Опустил взгляд на вспотевшие ладони.

– Моё селение уничтожено, – вдруг произнёс Мирослав. Я удивлёно взглянул на него, как и все собравшиеся. Он же не смотрел в глаза никому, гипнотизировал пламя костра. – Хранитель рода и старейшины мертвы. Из шамахов остались лишь мы втроём. Страшная трагедия обрушилась на мой род и у этой трагедии есть имя – Жестислав. Он прямой потомок Властимира и одержим властью. Мечтает покорить все роды. Никто не уцелеет. Но у вас есть шанс. И Макарий может помочь.

– Я? – уставился на Мирослава.

Старейшины не обратили внимания на мой возглас. Глава рода, кряхтя, поднялся, опираясь на деревянный прут, выполняющий роль трости.

– Мы слышали о вашей трагедии, – сказал он скрипучим голосом. – Я знал ваших старейшин и хранителя рода, – взглянул он на меня. – Твоя мать была моей внучкой, и эта трагедия затронула и мою семью. Я скорблю вместе с вами. Мы готовы предоставить оставшимся в живых приют, но биться с Западным племенем и Жестиславом мы не станем. Наши духи против войн, какими бы благими не были ваши намеренья.

Я плохо слышал речь главы: я обострил все свои чувства и прислушался к голосам духов. Они должны помочь, должны направить. Ни слова не говоря, я поднялся с места и, схватив горсть земли, бросил в кострище. Пламя защепило и взвилось ввысь. Мне и сведущим в прорицании открылось видение. Я заговорил:

– Я Макарий, сын Богдана и Дарины, вашей соплеменницы. Мои родители пали от рук последователей Властимира. Вам всем известно, что лишь три брата пришли к согласию жить в мире. Властимир же всегда жаждал большего, и его последователи идут той же тропой. В разные времена каждый из нас стойко отражал нападки последователей Властимира. Но сегодня все по-иному. Сегодня нам не выстоять в одиночку. Ваш предок Есений, великий шамах и повелитель беркутов, шлёт вам своё послание.

Пламя взмыло до крон деревьев, испугав переполошившихся птиц. Стая беркутов с криком взмыла ввысь, а собравшимся открылось видение:

«Грядёт смерть, дети мои. Кровавой бойни не избежать. Нас ждёт забвение и крах. Рухнет привычный уклад, ваши дети забудут истину, открытую вам…»

Ужасные картины страшной бойни отразились в пламени костра, и я видел их вместе с прорицателями. Впервые в жизни послание духов открылось мне!