Мой герой

Глава 2

Особняк Осалтонов

– Гарольд не должен был посылать его, мама. Это было неправильное решение.

Юстасия Скотт, леди Осалтон, подняла глаза от вышивки, которой она занималась, и посмотрела на свою дочь, стоявшую в другом конце гостиной:

– Хотя ты так не думаешь, Вайолет, но твой брат совсем не глупый человек. Он доверяет своему кузену.

– Совершенно не понимаю, почему он доверяет, зная о его репутации и его отношениях с женщинами.

– Ты прекрасно знаешь почему. Они очень близкие друзья, их связывают хорошие отношения в течение многих лет. Дамьен всегда покровительствовал Гарольду, и Гарольд ценит это. Дамьен никогда не предаст Гарольда.

Вайолет с сомнением покачала головой:

– Возможно, ты права, но эта американская девица, мисс Уилсон... Можно ей доверять? Дамьен весьма привлекательный мужчина, а ты ведь знаешь, что говорят об этих американках.

– Нет, я не знаю, что о них говорят.

– О, мама, не будь такой наивной.

–Я не наивная, я просто не прислушиваюсь к сплетням и необоснованным обобщениям.

Вайолет возмутилась:

– Мама, все американцы очень страстные. Как ты думаешь, почему они победили при Йорктауне? Они дикие и беспощадные, у них кровь бурлит в жилах, они такие, каким и Дамьен может быть иногда. Когда они чего-нибудь хотят, их нельзя остановить, они готовы на любые жертвы. Они как упрямые, непреклонные бараны.

– Насколько я понимаю, мисс Уилсон нужен именно Гарольд, – уверенным тоном произнесла леди Осалтон и быстрее стала работать иголкой.

– Ей нужен титул. И у Дамьена он есть тоже. Плюс красивая внешность.

– Более низкий титул.

Вайолет подняла тонкие брови:

– Не думаю, что для американцев это имеет значение.

Пожилая леди отложила в сторону свое вышивание и с удивлением посмотрела на дочь:

– Этого не может быть.

– Да, мама, это так. Большинство из них понятия не имеют, что граф выше барона, а титул маркиза превосходит титул графа. Я слышала об этом от виконтессы Лансдаун, а она сама американка, хотя никто из окружающих уже не помнит об этом. Она сумела избавиться от акцента и теперь говорит как истинная англичанка.

Леди Осалтон опять взялась за вышивание, хотя она так и не пришла в себя от совершенно непостижимого предположения, что кто-нибудь, американец он или нет, может не знать различия в титулах. Нотка недоверчивости все еще звучала в ее голосе, когда она сказала:

– Виконтесса Лансдаун меня совершенно не интересует. Важно, что Гарольд наконец нашел себе жену. И это произошло, когда я уже потеряла всякую надежду на то, что он отвлечется от своих глупых научных экспериментов и подумает о женитьбе. И если Дамьен является самым надежным человеком, который может привезти мисс Уилсон домой, то пусть он этим и занимается. Потому что я хочу, чтобы эта девушка была здесь.

– Но ты же знаешь, мама, что ее деньги являются ее единственным достоинством.

Отложив опять в сторону свою работу, мать с возмущением сказала:

– Я этого не знаю и считаю, что тебе должно быть стыдно говорить такие вульгарные вещи. – Прижав руку ко лбу, она продолжала: – Иногда я удивляюсь, что Гарольд и ты – брат и сестра. Он бы никогда не сказал такого, чтобы оскорбить меня, он такой вежливый мальчик.

Вайолет с трудом сдержалась, чтобы не прореагировать на мелодраматическое высказывание матери.

– Я только стараюсь быть честной. Поместье не дает тех доходов, которых можно было ожидать, а я больше не могу сокращать свои расходы.

Леди Осалтон опять взялась за вышивание.

– Пожалуйста, не говори об этом, Вайолет. Ты знаешь, мне это неприятно. – После небольшой паузы она добавила: – Главное – то, что Гарольду кто-то понравился, и я испытала огромное облегчение. Мне совершенно не важно, откуда она приехала, и я собираюсь с открытым сердцем принять ее в нашу семью. В конце концов, благодаря ей у нас появится наследник. Я хочу только того, что полезно для нашей семьи, и деньги меня не интересуют.

– Конечно, они тебя не интересуют, мама, – со злостью подтвердила Вайолет.

Но все в аристократическом доме Осалтонов прекрасно понимали, что Вайолет, которая хотела иметь солидное приданое, чтобы заполучить престижного мужа, вопрос о деньгах волновал очень сильно.

Буря продолжалась, и домик скрипел и трещал, как старый корабль. Дамьен сидел на полу, вытянув ноги и привалившись к стене, и маленькими глотками пил кофе из металлической кружки.

Глядя на освещенный огнем профиль мисс Уилсон, которая сидела неподвижно, любуясь на огонь в камине, он удивлялся, почему Гарольд не упоминал о том, что она невероятно очаровательна.

– Я встретил совершенную женщину, – рассказывал ошеломленный Гарольд, влюбленно улыбаясь, когда он возвратился из Америки. – Она настолько хорошая, что я готов считать ее святой. Она вежлива и повинуется своим родителям. Она милая, приветливая и очень искренняя. Я не могу представить себе, что у нее бывают недобрые мысли. В ней персонифицировались чистота, доброта и совершенство. И, спасибо небесам, я влюбился.

Почему-то после этих рассказов Дамьен представлял себе ее вполне обыкновенной. Между тем про нее можно было сказать многое, но только не это.

В описании других качеств Дамьен мог согласиться с Гарольдом. В ней было что-то чистое и даже ангельское. Он был в этом уверен, хотя только что он встретил ее в более чем странной и даже двусмысленной ситуации. Она как будто излучала достоинство и добродетель.

Он постарался не думать о добродетели, а своим опытным взором осмотрел всю ее с ног до головы. У нее были длинные изящные ноги и очень красивая фигура. Ее веснушки, полные губы и длинные вьющиеся золотистые волосы заставили бы любого мужчину думать о вещах, если даже быть скромным в оценках, совершенно противоположных чистоте и святости.

Дамьену забавно было представить себе мужчин, которые пускали слюнки, глядя на нее, а затем немедленно отправлялись на исповедь, независимо оттого, были они католиками или нет.

Сделав еще глоток кофе, Дамьен подумал, что если бы она не была невинной невестой его кузена, он с удовольствием оказался бы с ней на одном стуле, обнимая ее и утешая ласками и нежными поцелуями. Они оказались одни в затерянном отдаленном коттедже, и она, только что перенеся суровое испытание, нуждалась в утешении.

Ситуация была вполне очевидной, а он всегда любил женщин.

Однако, продолжая смотреть на нее и размышлять, он пришел к выводу, что ей не нужны были его утешения. Он не видел ни слез, ни истерики. Она оставалась спокойной и разумной во время всех этих страшных событий. На самом деле она завоевала его уважение в тот момент, когда назвала свое имя, держа в руках над головой стул для защиты.

Порыв ветра ворвался в трубу и качнул языки пламени. Мисс Уилсон вздохнула. Дамьен посмотрел на потрепанное старое платье, которое было на ней, и представил себе, как бы она выглядела в своем богатом доме в Нью-Йорке, вся в шелках и увешанная драгоценностями. Наверное, ей сейчас очень не хватало ее горничной.

– Предполагаю, что это не те условия, к которым вы привыкли, – сказал он, поднося кружку с кофе ко рту. – Уверен, что сейчас вы бы с огромным удовольствием помчались в вашу отделанную золотом ванну в Нью-Йорке.

Она наклонила голову и смущенно улыбнулась:

– Прошу прощения, лорд Элсестер. Надеюсь, вы не думаете, что я привыкла к излишествам и никогда не знала трудностей.

Весьма удивленный ее неожиданной реакцией, Дамьен уперся локтем в колено и заинтересованно спросил:

– А разве это не так?

– Нет, – ответила она не очень уверенно.