Хранимая благодать

– И что же это за причина?

– Она исповедуется у епископа Холвика.

– Можете не продолжать, – пробормотал с отвращением отец Маккечни, – скверная репутация Холвика хорошо известна даже в Нагорье. Неудивительно, что бедняжка напугана. Удивительно скорее то, что она пришла мне на помощь и настояла, чтобы вы, Келмит, впустили меня в замок. Теперь я понимаю, что для этого требовалось мужество. Бедная девочка! Потерять возлюбленного супруга в таком нежном возрасте. Сколько лет она была замужем за бароном?

– Более трех. Леди Джоанна была совсем еще дитя, когда ее выдали замуж. Пожалуйста, святой отец, пойдемте со мной в часовню.

– Разумеется.

– Я знаю, что не найду нужных слов… не представляю себе… как сказать… – Голос Келмита прерывался, когда он попытался продолжить разговор.

– Говорите прямо, – посоветовал священник. – Она оценит это. Не заставляйте ее ломать голову от ваших намеков. Возможно, в этой ситуации самое лучшее – вызвать какую-нибудь женщину, которая может утешить вашу госпожу. Леди Джоанне наверняка так же потребуется женское сочувствие, как и наше.

– Я не знаю, кого об этом попросить, – признался Келмит. – За день до своего отъезда барон Рольф полностью заменил всю прислугу. Миледи плохо знает даже имена слуг. Все эти дни госпожа полагалась лишь на себя. Она очень добра, отец мой, но далека от всех домашних, к тому же ее учили не слушать ничьих советов. Так что у нее нет доверенных лиц и нам некого сегодня позвать с собой.

– Сколько времени отсутствовал барон Рольф?

– Да почти полгода.

– И все это время леди Джоанна полагалась лишь на себя?

– Да, отец мой. Она не доверяет никому, даже своему собственному управителю, – проговорил Келмит, имея в виду себя. – К тому же барон сказал нам, что будет отсутствовать всего неделю-другую, и мы жили, ожидая его приезда со дня на день.

– Как он умер?

– Вроде бы потерял равновесие и сорвался со скалы. – Управитель покачал головой. – Уверен, что здесь что-то не так: барон Рольф не страдал неуклюжестью. Возможно, самой леди Джоанне король расскажет больше.

– Итак, нелепый несчастный случай, – произнес священник и, помолчав, добавил: – Что же, на все воля Божья.

– А может, происки дьявола, – пробормотал Келмит.

Маккечни не стал даже обсуждать такую возможность, но заметил:

– Леди Джоанна, разумеется, снова выйдет замуж. Ведь она унаследует значительный доход, не так ли?

– Она получит третью часть владений своего мужа, а они, как я слышал, весьма обширны, – пояснил Келмит.

– А может ли быть среди этих владений маклоринская земля, которую ваш король Джон украл у короля Шотландии и отдал барону Рольфу?

Келмит допускал такую возможность, а Маккечни принял это к сведению.

– Полагаю, что каждый холостой английский барон пожелал бы взять в жены вашу леди, с ее золотистыми волосами и чудесными голубыми глазами. Мне грешно признаваться в этом, но я скажу, что глубоко потрясен ее красотой. Она легко очарует любого мужчину даже и без того состояния, которое может принести мужу.

Они подошли к узкой лестнице, ведущей наверх, к дверям часовни.

– Она красива, – согласился управитель. – Я видел, как даже солидные мужчины превращались в ее присутствии в настоящих болванов. Бароны, безусловно, пожелали бы ее… но не в качестве супруги.

– Что за чушь! Почему?

– Она бесплодна, – объяснил Келмит.

У священника округлились глаза, и он прошептал, склонив голову:

– Боже милосердный!

После этого перекрестился и сотворил молитву Господу о милосердии к милой леди.

Леди Джоанна тоже была погружена в молитву: стояла перед алтарем и просила Всевышнего вразумить ее. Ей было послано правильное решение. Закончив свое обращение к Господу, она завернула пергаментный свиток, который держала в руках, в льняную ткань, еще раз подумав, не уничтожить ли эту улику, изобличающую ее короля. Нет. Когда-нибудь этот свиток найдут, и если хоть один человек узнает правду о вероломстве короля, который некогда правил Англией, то, возможно, это послужит справедливости.

Джоанна поместила свиток между двумя мраморными плитами под алтарем и, удостоверившись, что он надежно скрыт от глаз и защищен от повреждений, сотворила еще одну, короткую, молитву, преклонила колена, затем прошла между рядами скамей и, отворив дверь, вышла из часовни.

Разговор между отцом Маккечни и Келмитом тут же оборвался.

Облик леди Джоанны опять поразил священника, и он признал это без чувства вины и угрызений совести. Маккечни не счел грехом похоти то, что заметил сияние ее волос или изумился чуть больше, чем было возможно, прелести ее лица. В его глазах Джоанна была просто одним из Божьих созданий, великолепным примером совершенства, творимого Господом.

Среднего роста, саксонка с головы до пят, с высоко очерченными скулами и светлой кожей, она, однако, благодаря своей царственной осанке, казалась выше священника.

Да, ее лицо доставило удовольствие святому отцу, и он не сомневался, что не только ему, но и самому Господу, поскольку обладала добрым и мягким сердцем.

Маккечни был человеком сострадательным. Душа его страдала от жестокого удара, который судьба уже обрушила на эту достойную леди: бесплодные женщины были не нужны в этом королевстве. Бремя, что она несла, сознавая свое унизительное положение, конечно же, и было причиной, по которой он никогда не видел ее улыбки.

А теперь ее ждал еще один жестокий удар.

– Могу ли я сказать вам несколько слов, миледи? – спросил Келмит.

Его тон уже должен был ее насторожить. Она и правда взглянула на него тревожно, ладони сжались в кулаки, и, кивнув, медленно вернулась в часовню.

Мужчины последовали за ней. В середине прохода между рядами деревянных скамей леди Джоанна остановилась и повернулась к ним. Прямо у нее за спиной находился длинный мраморный алтарь, на поверхности которого стояли четыре светильника, освещавших часовню, и пламя мигало внутри круглых стеклянных сфер.

Леди Джоанна распрямила плечи, сложила руки и твердо посмотрела на управителя. Казалось, она собирается с силами, чтобы услышать дурные вести. Ее голос прозвучал как тихий шепот, лишенный всяких эмоций:

– Мой супруг возвратился домой?

– Нет, миледи. – Келмит взглянул на священника, тот ему кивнул и выпалил: – Только что прибыли двое посыльных из Лондона с ужасными вестями. Ваш супруг погиб.

За этим сообщением последовало долгое молчание. Келмит нервно сжимал и разжимал руки, а его госпожа не обнаруживала никакой ответной реакции. Решив, что она не поняла смысла сказанного, он повторил хриплым шепотом:

– Это правда, миледи. Барон Рольф умер.

Отклика по-прежнему не было. Священник и управитель обменялись встревоженными взглядами, но тут увидели, что в ее глазах блеснули слезы. Отец Маккечни едва не издал вздох облегчения: она поняла.

Он ожидал, что она откажется поверить сообщению, ибо за все долгие годы, посвященные утешению обездоленных, он видел, что большинство не хотят верить истине, продлевая самообман хотя бы на несколько минут.

И вдруг произошло непредвиденное.

– Нет! – резко выкрикнула леди Джоанна и так затрясла головой, что ее длинные волосы рассыпались по плечам. – Я не хочу слушать эту ложь! Не хочу и не буду!

– Келмит сказал правду, – спокойно возразил Маккечни низким мягким голосом, но она продолжала трясти головой: