Мужчина мечты

– Доктор сейчас у мадам?

– Нет, всю ночь был у ее постели, а недавно уехал переодеться. Обещал скоро вернуться: примерно через час, – так что у нас достаточно времени. Те, кого пригласила леди Эстер, сейчас в гостиной, примыкающей к ее покоям. Она приказала мне проводить их наверх по задней лестнице, чтобы никто не увидел, так что сэр Малкольм ни сном ни духом, а когда узнает, будет уже поздно.

– Мадам не изменила свое решение?

– Ни в коем случае! Если позволите, дам вам один совет: не показывайте леди Эстер своих слез, она очень расстроится.

– Нет-нет, моих слез она не увидит, – пообещала Тейлор.

Покои леди Эстер находились в конце коридора, и Тейлор не медля, как только Томас открыл перед ней дверь, вошла в спальню.

Внутри было темно, как ночью, и несколько секунд ей понадобилось, чтобы сориентироваться в темноте.

Спальня была такая огромная, что Тейлор, как и прежде, подумала, что здесь уместилась бы добрая половина Гайд-парка. Значительную площадь занимала кровать с четырьмя колоннами. Напротив располагались три кресла и два небольших приставных столика перед занавешенными окнами. Тейлор всегда так любила эту комнату! Будучи ребенком, она обожала прыгать на этой кровати, кувыркаться на толстых персидских коврах и поднимала такой шум, что могла и мертвого разбудить, – так, по крайней мере, говорила бабушка.

В этой комнате разрешалось все. Когда была в настроении, бабушка позволяла Тейлор наряжаться в свои прелестные шелковые платья и атласные туфли. Девочка надевала шляпу с широкими полями, украшенную целыми кустами цветов и перьев, вешала на шею множество драгоценностей, натягивала белые перчатки, которые доходили ей как раз до плеч, и, разодевшись в пух и прах, подавала бабушке чай. Потом они вместе, как истинные леди, чинно пили чай, и Тейлор придумывала невероятные истории о приемах, на которых будто бы побывала. Бабушка серьезно кивала, подыгрывая внучке, никогда не смеялась и, усердно обмахиваясь расписным веером, в нужный момент шептала: «Ну и ну! Надо же!» Порой леди Эстер даже изображала возмущение по поводу скандалов, которые выдумывала Тейлор. В большинстве таких историй непременно фигурировала цыганка, а то и две, и фрейлины. Случалось, выдумывала возмутительные истории и сама мадам.

Тейлор трепетно хранила все чудесные воспоминания, связанные с этой комнатой, и боготворила ее хозяйку.

– Вы сюда добирались целую вечность, юная леди, так что готова принять ваши извинения за то, что заставили меня ждать, – прозвучал в покоях скрипучий голос бабушки.

Тейлор направилась к кровати, но чуть не упала, споткнувшись о скамеечку для ног.

– Прошу прощения, мадам.

– Ты зря теряешь время, Тейлор. Садись, нам надо многое обсудить.

– Но я не вижу стульев, мадам.

– Зажги одну свечу, Джанет, но не больше! – приказала леди Эстер горничной. – И уходи. Я хочу побыть наедине с внучкой.

Тейлор наконец рассмотрела стулья, села на тот, что стоял в центре, расправила складки платья и сложила руки на коленях. В темноте и на таком расстоянии она не могла почти ничего различить, но все равно сидела прямо, напряженная как струна. Бабушка не переносила распущенности, а поскольку обладала кошачьим зрением – или так по крайней мере казалось Тейлор, – расслабляться было нельзя.

Свеча на столе у бабушкиной кровати стала маячком в этой темноте. Тейлор скорее почувствовала, а не увидела, как мимо нее прошла горничная, и, дождавшись, когда щелкнет дверь, громко спросила:

– Почему здесь так темно, мадам? Разве вам не хочется увидеть солнце?

– Нет, я не в таком виде, чтобы выставлять лицо на яркий свет. Я умираю, Тейлор, я знаю это, но суетиться не буду: это недостойно леди, – однако и легко сдаваться не собираюсь. Пускай смерть поищет меня в темноте, и если судьба будет милостива ко мне, то не найдет до тех пор, пока я не завершу все свои земные дела. При свете смерть меня обнаружит быстрее, а это не входит в мои планы. Боюсь, ты даже не представляешь, что тебе предстоит.

Неожиданная смена направления разговора застала Тейлор врасплох, но она быстро овладела собой:

– Позволю себе не согласиться с вами, мадам: вы сами научили меня быть готовой к любым случайностям.

Леди Эстер фыркнула:

– Я многого не учла в твоем обучении и воспитании. Ты ничего не знаешь о замужестве, не представляешь, как быть хорошей женой. Я не могу простить себе, что оказалась не способна обсуждать с тобой столь интимные вещи. Общество навязывает нам массу ненужных ограничений. Мы постоянно должны быть правильными и чопорными. Не знаю, как тебе удалось обойти все это, но в тебе столько любви и сострадания. Сейчас могу признаться: я рада, что не сумела подавить эти качества. Ты никогда не понимала, зачем нужно быть твердой. Но теперь уже слишком поздно меняться: ты безнадежная мечтательница, Тейлор, и твое увлечение романами и жалость ко всяким оборванцам лишнее тому доказательство.

Девушка улыбнулась:

– Их называют людьми гор. А мне казалось, что вы с удовольствием слушали, когда я читала о них.

– Я и не говорю, что эти сказки мне не нравились, – пробормотала леди Эстер. – Но речь сейчас не об этом.

– Да, мадам, – покорно согласилась Тейлор.

– Итак, дорогая, тебе придется все-таки спуститься с небес на землю.

– Непременно, мадам.

– Конечно, мне следовало потратить время и научить тебя, как сделать из мужчины доброго и заботливого мужа.

– Дядюшка Эндрю об этом позаботился: просветил обо всем, что мне следует знать.

Леди Эстер удивилась:

– Интересно, откуда моему брату это известно? Он столько лет жил отшельником у себя в Шотландии. Чтобы рассуждать на такие темы, надо состоять в браке. Забудь все, что он тебе говорил: Эндрю ничего не смыслит в семейной жизни.

Тейлор покачала головой:

– Не готова с вами согласиться, мадам: дядюшка Эндрю давал мне весьма разумные советы. А почему, кстати, он никогда не был женат?

– Может, потому, что никто не захотел связывать с ним жизнь, – предположила леди Эстер. – Единственное, что интересовало моего брата, – так это его лошади и скачки.

– И еще оружие, – напомнила Тейлор. – Он до сих пор там что-то изобретает.

– Ну да, ну да… – согласилась леди Эстер. – И все же мне очень любопытно: что он говорил тебе о семейной жизни?

– Если я хочу сделать из негодяя хорошего мужа, то должна относиться к нему как к лошади, которую собираюсь объезжать: то есть твердо, ни в коем случае не показывая, что боюсь, а ласку выдавать только мелкими порциями. Дядюшка Эндрю заверил, что через полгода такой дрессировки муж станет шелковым: будет меня ценить и носить на руках, относиться ко мне как к принцессе.

– А если нет?

Тейлор улыбнулась:

– В таком случае придется позаимствовать одно из дядюшкиных замечательных ружей и пристрелить его.

– Да, пару раз и мне хотелось застрелить твоего деда, – улыбнулась леди Эстер, но уже в следующую секунду настроение из веселого сделалось грустным и меланхоличным, голос дрогнул от волнения, когда она проговорила: – Боже милостивый, ведь ты еще почти ребенок! Как ты будешь управляться?

Тейлор поспешила успокоить ее:

– Все будет хорошо: хоть вы и считаете меня ребенком, но я уже повзрослела. Вы прекрасно меня воспитали, так что не стоит волноваться.

Леди Эстер громко вздохнула:

– Ладно, постараюсь. Ты так любила меня и так была предана мне все эти годы, а ведь я… я ни разу не говорила, что люблю тебя. Понимаешь?

– Да, мадам.

Какое-то мгновение обе молчали, затем леди Эстер заговорила о другом: