Фиктивная жена генерального

– Чей же ты на самом деле? – задается вопросом мужчина.

– Сделай тест ДНК. И не надо будет теряться в догадках. Хотя ты не заслуживаешь его!

– Это еще почему?

– А потому, что чужая женщина бродит по твоему дому и занимается всем, а ты только буксуешь и топишь за свою свободу, Ржевский. Ребенок тебе не нужен.

– С чего такие выводы?

– С того…

Мне не хочется сейчас тратить время на анализ его поведения. Холостяк. Богатый. Думающий вечно о работе. В его жизни нет места для Зайчика…

Я в какой-то момент с огорчением думаю о том, что мне даже жалко, что малыш не мой ребенок. Может, для того чтобы стать взрослой и более ответственной, мне не хватает именно такого милого и требовательного короля в своей жизни? И почему-то мне начинает казаться, что наше чувство взаимно. Зайчик так на меня внимательно смотрит, будто знает обо мне больше всех.

Утром я уеду домой. И этот сумасшедший день обязательно закончится. Ржевский, наверное, справится. Наймет няню, а затем отыщет эту беспринципную мамашку. Только я ничего из этого не узнаю. И от этого немного щемит в груди. Внезапно.

Глава 4

Макс

Эти безумные выходные наконец-то закончились.

Вчера я отправил свою неожиданную спасительницу домой. Вручил ей визитную карточку и чуть ли не силой подарил смартфон, который купил, когда мотался в магазин для этого маленького спиногрыза.

Владислава странная девушка. Любая другая на ее месте бы сама вырвала такой дорогой подарок из рук, эта же… чуть ли не заплакала. Да еще и намекнула, что я от нее откупился.

Что в голове у этих женщин – одному Богу известно.

Я сижу в своем кабинете и уже пятнадцать минут смотрю в панорамное окно. Ни одной мысли о грядущем заседании совета директоров, даже нет желания проверить электронную почту. Помощница боится меня потревожить, потому что знает: когда я такой, ко мне лучше не подходить и лишний раз не беспокоить.

Я бываю таким, да. Смурным, с тяжелым взглядом и плохим настроением

От нанятой няньки получил сухое сообщение о том, что ребенок сыт и спит. Ни полслова о его настроении и шалостях. И мне бы сидеть и радоваться, что я вернулся в свой привычный ритм жизни, только в груди образовалась пустота. Оглушающая. Разрушительная.

Срабатывает селектор, и помощница сообщает о том, что начальник службы безопасности давно сидит в приемной и ждет.

– Почему он до сих пор там? – отвечаю недовольно.

– Сейчас все исправлю, – быстро щебечет синицей девушка.

Двери открываются, и на пороге кабинета появляется Вадим Косарев, мой главный безопасник.

– Приветствую, Максим Филиппович.

– Садись, Вадим. Надеюсь, вы нашли что-то посущественнее на ребенка и его мать.

– Есть такое, – отвечает деловым тоном безопасник, и в его руках появляется папка с документами.

Мужчина отталкивает ее от себя, я быстро перехватываю документы и в нетерпении открываю первый лист.

«Тина Трошина, двадцать два года, состояла в отношениях с Вороновым Никитой Михайловичем».

– Я их не знаю, – второй раз пробегаю глазами по строчкам и не понимаю, каким боком эти двое, вернее, трое ко мне.

А главное, совершенно не понимаю, почему девица в письме указала, что ребенок мой.

– Знаете, Максим Филиппович. Никита Воронов был усыновлен неким Данилой Вороновым, а до этого у пацана была фамилия Ржевский.

И тут в меня словно молнией шарахает от осознания того, что сейчас, спустя столько лет, всплывает вся подноготная моего отца…

Мама совершенно случайно узнала об измене отца. Деловые командировки, задержки в вечернее время стали вызывать много вопросов у нее. И она прибегнула к услугам частного детектива.

Когда все вскрылось, мать слегла на неделю, толком ничего не ела. У цветущей женщины выперся позвоночник и проступили ребра, глаза впали, а лицо совсем осунулось.

Я тогда его ненавидел, да и сейчас не простил. Потому что мама так и не оправилась от этих измен, которые со временем переросли в количество.

Отец топчет эту землю, а ее уже как пятнадцать лет нет. Несправедливо.

– Понятно, – тяну, хотя до сих пор пазл в голове не складывается.

Есть единокровный брат, его женщина и их ребенок. Я-то тут при чем?

Мы не знакомы. И вряд ли подружимся. Я точно не собираюсь его искать и разбираться в наших несостоявшихся отношениях.

Видимо, вся противоречивость ситуации отображается на моем лице, и тогда Вадим добавляет:

– Никита Воронов – ходок. Имеет несколько судимостей. Сейчас его осудили на пятнадцать лет. Его баба решила сделать ноги, пока еще в силе и со смазливой мордой.

– Отлично они! Умельцы… – стучу по столу кулаком.

– Максим Филиппович, ребенка сдайте в дом малютки и просто сообщите во все нужные инстанции. Мы можем все взять на себя. Вы даже и не почувствуете ничего.

Я вскакиваю с кресла и меряю шагами кабинет.

– Это не «ничего», это же человек, мой, кровный…

***

– Мальчика нельзя у себя просто оставить, – с нажимом проговаривает Вадим. – Он не котенок.

Я киваю. Вся бумажная волокита по оформлению опеки та ещё мутотень. Пройти курсы, предоставить сто пятьсот бумажек. И если воспользоваться связями, процесс, вероятнее всего, ускорится, а вот что делать с его семейным положением?

Взрослому занятому мужику не отдадут мальчика. Нанятая няня не добавит очков в моем личном деле… А еще, судя по всему, Зайчик очень ценный экземпляр в доме малютки. На взгляд ребенок казался совершенно здоровым. А это красная тряпка для очереди будущих родителей, где каждый уже готов взять даже инвалида. О хитрых схемах в такой деликатной сфере, как усыновление, я наслышан.

– И трех дней не пройдет, его оформят и запустят процесс усыновления, – просматривает папку с документами безопасник.

– Но он же не сирота!