Лес пропавших дев

– И моей тете ничего не пишите.

– Даю тебе слово, – согласился он. – Но у меня есть два условия. Во-первых, ты сразу же скажешь мне, если окажешься в опасности. Во-вторых, как только дело будет раскрыто, ты вернешься к тете.

– Спасибо большое, – обрадовалась я, но вдруг замолкла. Слишком просто мне удалось уговорить его. – Почему вы мне помогаете?

– Я простой деревенский старейшина, но у меня общие предки с родом Нампён Мун через Мун Чан-Пиля. Слыхала о таком?

– Это великий военачальник.

– Правильно! – Он как будто очень обрадовался, что я знаю, кто такой Мун Чан-Пиль. – Теперь ты понимаешь, что такие качества, как храбрость и честь, всегда ценились в моем роду.

Он замолчал, потом внимательно посмотрел на меня, так что я смутилась и покраснела. Затем мягко произнес:

– А ты… Ты отправилась в такое опасное путешествие ради того, чтобы найти своего отца… Я бы гордился тобой, будь ты моей дочерью. И твой отец тоже гордился бы.

Я замерла, прислушиваясь к его словам, и ноющее чувство холодного одиночества, которое мучило меня с тех пор, как отец исчез, вдруг пропало.

– Вы правда так думаете?

– Ну, конечно же. А теперь иди.

Я удивленно взглянула на него. Куда идти? И тут осознала: я не дома, а этот человек – не мой отец. Мне так хотелось остаться, совсем ненадолго, побыть в родном доме. Возможно, в этом был виноват тихий ясный день – ни дождя, ни ветра, лишь ясное солнце.

– Ты должна найти отца, тэнги мори тамджон. Он ведь так тебя называл, правда? – Нежная, едва заметная улыбка тронула губы старейшины Муна. – Юный детектив с девичьей косой.

Глава пятая

«Тэнги мори тамджон» – так называл меня отец из-за длинной косы, переплетенной шелковой лентой тэнги… и еще потому, что я, как настоящий детектив, не верила ничему, пока не находила доказательства. Та юная девушка по имени Хвани, которая раскрыла множество мелких преступлений, вроде дела об украденном нефритовом кольце или мертвом ястребе, – она бы сохранила надежду на лучшее, ни за что не поддалась бы страху, пробудившемуся во мне в доме моего детства. Страху, нашептавшему мне, что отец и правда умер, что никогда больше не зазвучит в этих комнатах его смех, никогда больше он не окликнет меня по имени. Не назовет тталь-а. Дочкой.

«Он жив, – зашипела бы на меня юная Хвани, – нет никаких доказательств его смерти, он просто пропал».

Мне очень хотелось в это верить. Разве мог папа просто взять и исчезнуть? Он должен был остаться со мной навсегда.

– Он просто пропал, – прошептала я самой себе, – пока не найдешь доказательств, Мин Хвани, нельзя считать его мертвым.

Я повторяла это снова и снова, пока не почувствовала, что мне дышится легче. Какой смысл оплакивать отца, если нет даже тела, чтобы предать его земле?

Силы вернулись ко мне, я пришпорила пони и поскакала во всю прыть по деревенским улочкам, лишь ветер свистел в ушах да грязь летела из-под копыт. Наконец пони остановился перед постоялым двором «Кэкчу». Привязав его у ворот, я достала из дорожного мешка дневник и письменные принадлежности и зашла на широкий двор. Постоялый двор представлял собой восемь больших каменных построек с соломенными крышами. Во дворе было полно людей. На низких столиках стояли бутылки с рисовым вином и миски с тушеным мясом. Между ними сновали торговцы, нагруженные разнообразными товарами. На этом постоялом дворе процветала торговля, ведь его владелица была посредником между торговцами с материка и с Чеджу.

– Эй!

Я обернулась и сразу же узнала ученого Ю – усы его чуть подрагивали, а губы растянулись в приветливой улыбке. Казалось, только он во всей деревне еще умел улыбаться, или, во всяком случае, считал это уместным, пока убийца не был пойман.

Возможно, поэтому его и связали: он весь был обмотан красной веревкой, и за ним присматривал крепкий на вид стражник.

Мужчины развалились у стола, на котором красовалась бутылка рисового вина. Стражник налил себе выпить и одним глотком осушил чашу. Потом он настороженно покосился на Ю, который жестом предложил мне подойти.

– Если вдруг вам интересно, – объяснил Ю, – меня связали, потому что сегодня утром я попытался сбежать. Я давно хотел подкупить какого-нибудь контрабандиста, чтобы он увез меня с проклятого острова.

– Если так уж хочется сбежать, зачем совать нос во все дела, которые тебя не касаются? – пробурчал стражник.

Ю попытался отмахнуться от назойливого стражника, хотя его запястья были крепко связаны. Потом он живо обернулся ко мне и громко спросил:

– Итак, вы кого-то ищете?

– Да, я слышала, что сестра Хёнок, Ко Исыл, прислуживает на этом дворе.

– Да, я с ней знаком.

– Знакомы?

– Да он со всеми знаком, алкаш несчастный, – буркнул стражник.

Ученый Ю никак не отреагировал на эту реплику.

– Я видел ее в главном доме, в мастерской…

Тут в животе у меня заурчало, да так громко, что и стражник, и ученый взглянули на меня с удивлением.

– Вы сегодня завтракали? – спросил Ю, и когда я отрицательно мотнула головой, в его улыбчивом взгляде промелькнуло беспокойство. – Уже далеко за полдень. Разве можно ничего не есть с утра! Вы должны заботиться о себе, иначе не сможете никому помочь.

Я вдруг заметила, что у меня дрожат руки – так случалось, когда я долго не ела.

– Да, надо поесть, – пробормотала я.

Я села за столик и попросила проходившего мимо слугу принести блюдо из тушеных морепродуктов. Он принес миску, наполненную рыбой, кальмарами, креветками и овощами. Я наклонилась вперед и принюхалась: от миски пахло морем. Я ела суп с крупнозернистым рисом и белой рыбой, наслаждалась едой, но потом так задумалась, что перестала чувствовать вкус, будто жевала пепел. Мун, деревенский старейшина, знал, кто я. Можно ли доверять ему?

Я проглотила последний кусочек и вытерла уголки рта.

– А расскажите мне о деревенском старейшине, – попросила я.

Ученый Ю с удивлением приподнял одну бровь.

– Что за внезапное любопытство?

– Он встретился мне по дороге сюда.

– Что ж. – Ю поерзал, попытался устроиться поудобней. Это не так-то просто, когда руки у тебя крепко связаны. – Я знаю только, что у него огромная библиотека. Он собирает книги по медицине, праву, истории. Но больше всего он любит поэзию.

Такая же библиотека была у моего отца.

– О, и еще у него есть дочь. Она как-то приезжала в Новон, я видел ее мельком. Редчайшая красавица! Конечно же, я разузнал о ней все что можно. Скорее всего, деревенский старейшина готовит дочь Чхэвон к выборам наследной принцессы – она одна из тридцати кандидаток. Прошла отбор, несмотря на возраст и то, что они не знатного рода, – ее записали как бедную дворянку.

Какое-то неприятное ощущение пронзило меня, легкий укол зависти. «Как ей повезло, – подумала я, – у нее есть отец». Она может окликнуть его, когда ей захочется, сказать: «Абоджи!», а он ответит ей ласково: «Тталь-а!» Это было глупо и смешно, но от этой мысли мне сжало грудную клетку. Из всех отцов в этом королевстве пропал именно мой, и в этот момент я почувствовала его отсутствие сильнее, чем когда-либо.

– Сколько ей лет? – резко спросила я.

– Девятнадцать.