Лес пропавших дев

Я изо всех сил старалась казаться равнодушной. Ничего себе! Всю дорогу я беседовала с судьей! Я заметила, как он вытащил из глубины халата свиток и отдал его слуге.

– Найди посыльного, как только корабль причалит. Выбери самого быстрого.

– Слушаюсь.

Слуга поклонился и исчез.

Судья снова повернулся ко мне. Он, должно быть, заметил мой ошарашенный взгляд, но сделал вид, что ему это безразлично.

– Я не буду мешать вашему расследованию и усложнять вам жизнь, – пообещал он. – Но я отвечаю за спокойствие в этом районе и устал от сомнительных домыслов, которые подрывают его репутацию.

Я не сразу поняла, о чем он говорит.

– Детектив Мин расследовал исчезновение тринадцати девушек, – продолжал судья. – И знаете, что я сказал ему? То же самое, что и вам: эти девчонки были красавицами. Может, они просто устали от бедности и жизни в крошечной деревне и потому сбежали. Не думаю, что хоть одна из них попала в беду. – Он покачал головой. – Я слышал, что у детектива Мина большой опыт и он раскрыл множество преступлений, поэтому меня очень удивило, что он как будто бы совсем не знал то, что известно всем: девушки пропадают почти каждый день. Особенно часто они пропадают на Чеджу, стоит им чуть повзрослеть. Никто их не держит, они считают себя свободными. Они сбегают вместе с возлюбленными, или чтобы скрыть беременность, или продать себя, или стать кисэн?[3 - Куртизанка, обученная музыке, танцам, пению и поэзии. Умела поддержать разговор, развлекала мужчин высших классов.]. Причин может быть множество.

Я сглотнула и плотнее запахнула ханбок. Судья Хон повернулся ко мне спиной и не спеша направился куда-то в другую сторону. Я вдруг осознала, как это глупо – отправиться искать отца в деревню, в которой постоянно пропадают девушки. Не просто глупо, опасно!

Теперь я поняла, почему отец перед каждым путешествием просил, чтобы я одевалась как мальчик. Однажды, когда мы ехали верхом через лес, я спросила у него, почему он это делает. Он молча показал на замершего на дереве мотылька, маскирующегося под кору.

– Смотри, мотылек притворяется деревом, – прошептал он мне, а мне в то время было не больше семи зим, – так он прячется от врагов, теперь никто не причинит ему вреда.

Может быть, прав был капитан Ки, когда просил меня остаться дома.

– Молодой девушке не стоит рисковать, путешествовать опасно, – говорил он. – Доверьтесь нам, мы найдем вашего отца.

И я доверилась ему. Поверила ему. Я осталась дома и ждала двенадцать полных лун. Я бы подождала и еще год, если бы он не закрыл дело и не объявил отца погибшим.

– Мы нашли левый рукав от его пальто в Коччавальском лесу, – сказал капитан Ки, отводя взгляд. Он не решался взглянуть в мои полные негодования глаза. – Наверное, на детектива напал медведь и разорвал его на части. Тела мы так и не нашли. Ни тела, ни следов. Но… – он покачал головой. – Прошел целый год, Хвани-я?[4 - Суффиксы – а/-я (кор. – ? / – ?) в конце имени используются в неформальном общении в качестве уменьшительно-ласкательных.]. Он погиб.

Что он ожидал услышать в ответ, этот капитан Ки? Неужели он рассчитывал, что я просто опущу руки, что я смирюсь со смертью отца и не попытаюсь выяснить, что случилось?

Что случилось с лучшим детективом Чосона? Где его тело? Разве можно считать его умершим, если тело так и не нашли?

Молодым девушкам не положено уезжать в одиночку из дома и заниматься расследованием исчезновения или смерти. Но не обязательно сообщать всем, что я девушка.

И вот я любознательный ученый, который решил попутешествовать. Я готова была превратиться в кого угодно, лишь бы это помогло мне найти отца.

Я взглянула на свои руки. Какая бледная кожа! Когда мне исполнилось семь, меня воспитывали согласно традициям, укрывая от мужчин и всего мира, и с тех пор моя кожа не знала солнечного света. Но как бы крепко ни была я заперта в четырех стенах, мой разум вырывался на волю благодаря книгам отца, которые я читала в его кабинете. Я не сомневалась, что, как и любой мужчина, смогу поддержать разговор о конфуцианском каноне?[5 - Пять конфуцианских канонических книг. Древнейший китайский литературный памятник.] и истории.

«Мой отец – ученый из Мокпхо, – начала я рассказывать себе сказку, которую сама же и выдумала, сплетая ее с тем, что когда-то читала. – Обедневший дворянин, зарабатывающий на жизнь преподаванием. Поскольку я младший сын, он не ждет от меня многого, но я надеюсь написать очерк, который вдохновит и его, и его высокопоставленных друзей…»

Пассажиры корабля, должно быть, решили, что я лишилась рассудка, потому что до конца поездки я расхаживала по палубе, снова и снова прокручивая в голове свою новую биографию, биографию мужчины. Биографию того, кто не собирался больше ждать, пока кто-нибудь другой разберется в этом запутанном деле и выяснит, что же случилось с детективом Мин.

Сквозь бесконечное водное пространство и нити тумана, оплетшие небо, я разглядела острые скалы и силуэт горы Халла. Древняя гора – свидетель трагической истории этого края.

В давние времена Чеджу, как и все наше королевство, оказался под властью монголов. Островом правили даругачи, монгольские наместники, а на многих пастбищах паслись лошади конниц, что разбили здесь лагеря. Потом, еще через сто лет, наше королевство вновь вынуждено было склониться перед троном императора чужого государства, китайского императора династии Мин. Однако жителям Чеджу пришлось склониться ниже всех, у них отобрали все, что у них было. Всех лошадей забрали императоры династии Мин, а моллюсков, мандарины и лекарственные травы – уже наш король.

Я знала мрачную историю Чеджу как свои пять пальцев. Ведь я родилась здесь, как я могла не знать историю родного дома? Не думала, что когда-нибудь вернусь сюда. Отец увез семью с этого острова – всех, кроме одной из нас. На Чеджу осталась моя младшая сестра Мэволь. Я редко переписывалась с ней, и не потому, что мы враждовали, просто у нас не было ничего общего. Она даже не знала, что я возвращаюсь домой. Я не должна была, я пообещала отцу никогда этого не делать. Пообещала никогда больше не подходить близко к зловещему лесу.

Корабль сильно качало на волнах, но я сжимала в руках дневник отца и смотрела вперед. Туман рассеялся, и моему взору открылся порт Чеджу и черные лавовые хижины, прилепившиеся к его зеленым склонам. Мы подплывали все ближе и ближе, и я все острее чувствовала, что отступать поздно. Я нарушила все обещания. Обещание не возвращаться в Чеджу, не приближаться к зловещему лесу. Обещание не лезть в поиски отца.

Я втянула в себя воздух и попыталась унять дрожь. «Отец жив, – напомнила я себе, – я чувствую, что он жив».

Ни минуты я не сомневалась в том, что это правда, хотя тетя Мин сказала, что я сошла с ума, а капитан Ки убеждал, что не стоит доверять чувствам. Но я не нуждалась в их поддержке, после смерти матери я ни на кого больше не надеялась. Только на себя. Но может быть, младшая сестренка согласится помочь мне. Пять лет мы почти не общались, нас связывало только несколько воспоминаний, но теперь мой отец пропал, а он ведь был и ее отцом… я надеялась, что общее горе объединит нас.

Я взглянула на обгоревший дневник и вдруг почувствовала, как растет в груди уверенность. Где-то там, на горе, в глубине бескрайнего леса, или же у извилистого берега на острове Чеджу нас ждет отец. Я надеялась, что и сестра считает так же.

Глава вторая

Остров казался таким огромным, а я чувствовала себя крошечной. Я уходила на юг, все дальше и дальше от шумного порта, в дикую неприветливую глушь. Внезапно меня охватил острый приступ паники, прямо как в тот раз, когда я впервые услышала об исчезновении отца. Единственный человек в королевстве, который любил меня, растворился в воздухе, как утренний туман.

– Где ты, отец? – прошептала я, надеясь, что ветер донесет до него мои слова. – И почему? Почему ты бросил меня?

Этот вопрос мучил меня целый год, с тех пор, как я обнаружила в кабинете отца записку, нацарапанную на бумаге ханджи?[6 - Бумага из коры тутового дерева.].

«Что мне делать? Вернуться туда?

Смогу ли я исправить эту ошибку, этот грех?

Лес наблюдает за мной.

Враждебный и неподвижный, полный воспоминаний».

Капитан Ки говорил мне только, что отец уехал на Чеджу расследовать дело о тринадцати пропавших девушках. Но объяснение капитана совсем не утешило меня, а лишь породило еще больше вопросов. Почему вдруг отец заинтересовался делом, которым никогда не занимался? Почему он так внезапно уехал, никому ничего не сказав? И о каком грехе и ошибке он пишет? Все это пугало меня.

Чеджу – остров небольшой, но вряд ли я быстро найду ответы на все вопросы. Понять бы хоть для начала, как дойти до деревни Новон. Тропинка, пропахшая соленым морем, петляла сквозь прибрежные деревни, я шла и шла мимо полей с каменными жилищами, холмов, скользких долин.

Иногда я останавливалась, чтобы спросить дорогу у других путников, но в какой-то момент я осталась на тропинке одна, вокруг ни души. Последний человек, с которым я разговаривала, посоветовал мне поискать холм с грудой камней на вершине, – это значило, что жители деревни проводят ритуалы, обращенные к предкам. Но я не нашла ни холма, ни деревни, а судя по моему урчащему от голода желудку, уже наступил полдень.

Я заблудилась. Окончательно заблудилась.

«Даже дорогу в родной город найти не можешь, – прошипела бы тетка, увидь она меня в эту минуту. – Как, интересно, ты найдешь своего отца?»

Я остановилась, не в силах сделать больше ни шага. Страх всколыхнулся во мне, выступил на лбу холодным потом. Это была ужасная ошибка, не стоило мне приезжать на Чеджу. Я огляделась, но поняла, что не соображу даже как теперь вернуться в порт. Проклятье!

Стадо диких пони с мокрыми от дождя гривами рысью пронеслось по холму, и я вдруг вспомнила свою сестру. В детстве, каждый раз, прежде чем отпустить нас из дому, отец просил Мэволь позаботиться обо мне, потому что, хоть я и могла выучить тысячу афоризмов Конфуция, найти дорогу домой было мне не по силам.

А что Мэволь? Мэволь была злобным жестоким зверьком, вроде диких пони Чеджу, она кусалась и лягалась, и ничто не могло помешать ей найти дорогу домой.

– Что ж, пойду дальше, – сказала я самой себе, – кого-нибудь наверняка встречу.

Я шла все вперед и вперед, мимо волнистых холмов, зеленых дзелькв?[7 - Дзельква – немногочисленный вид деревьев, принадлежащий семейству вязовых, или ильмовых.] и каркасов?[8 - Каркас, или каменное дерево, – род листопадных, реже вечнозеленых деревьев.]. Вдоль тропинки, по которой я шагала, тянулись низкие каменные стены. Они были сделаны из булыжников, наваленных друг на друга, а трещины заполняла мелкая галька. Я шла и спрашивала себя, что сказать сестре, когда мы наконец встретимся. Нам будет о чем поговорить?

Но в голову мне ничего не приходило. Я не могла придумать, что сказать Мэволь, и не представляла, что она мне ответит. Незнакомка, чужачка – вот кем она была для меня. А я так старалась стать примерной старшей сестрой. Писала Мэволь каждый месяц, хотя не была уверена, что ей так уж интересна моя жизнь. Со временем стало слишком сложно находить слуг, которые готовы были проделать весь путь до Чеджу и вручить сестре письмо. Поэтому я начала писать реже, раз в пять или шесть месяцев, и почти в каждом письме спрашивала, счастлива ли она, здорова ли. Ответа приходилось ждать так долго, что я попросту забывала, о чем было мое письмо.

Я остановилась и прищурилась, пытаясь разглядеть, что же там, вдали. «Наконец-то». Я увидела хижину, перед которой сидела старушка и морщинистыми пальцами чистила чеснок. Я бросилась к ней и крикнула:

– Аджиман?![9 - Аджумма – уважительное обращение к замужней женщине, как правило, среднего возраста, аджиман – то же обращение на диалекте Чеджу.] Подскажите, я правильно иду?