Душа змея. На Онатару. Книга первая

Душа змея. На Онатару. Книга первая
Екатерина В. Коробова

На Онатару #1Тайная дверь
Когда по вине людей экологическая катастрофа погубила Землю и сделала жизнь на ней невозможной, одним пришлось ради спасения навеки покинуть родную планету, а другим – остаться и погибнуть.

Никола – последний человек, которому чудом удалось уцелеть и попасть на космический корабль, улетевший в поисках новой обители.

Очень непросто оказаться однажды в дороге и наперед знать, что для тебя она не закончится никогда. Еще страшнее, когда дорога эта – вечный полет среди холодных и безучастных звезд. И совсем уж худо, когда твои попутчики видят в тебе источник всех их несчастий, ведь ты относишься к роду людскому, а значит, в ответе за случившиеся беды.

И все же Николе повезло. В путешествии этом у него есть друзья – потусторонние, невероятные, совсем не такие, как он сам, но все же самые преданные и лучшие на свете. Но что делать, если маленький и беззащитный друг попал в беду, о которой не подозревает? А если при этом и тебе самому очень нужна помощь?

Никола точно знает ответ: все равно кидаться спасать тех, кто тебе дорог. И тогда, как в хорошей старой сказке, обязательно прилетит добрый и мудрый дракон и укроет от всех бед своим крылом.

Екатерина Коробова

На Онатару. Книга первая. Душа змея

Иллюстрации: Ю. С. Биленко

© Е. В. Коробова, 2020

© Ю. С. Биленко, 2022

© ООО «Издательство «Абрикос», 2024

* * *

Тем, кто продолжает вдохновлять на историю Лавра и Николы, Петра и Вяза.

Моим друзьям

Но еще, говорилось в той песне, есть среди людей и такие, кто понимает, что когда-то был драконом. Как и среди драконов некоторые помнят о своем родстве с людьми. И понимающие это говорят, что в те времена, когда единое племя разделилось надвое, некоторые его представители, по-прежнему остававшиеся полудраконами и полулюдьми, улетели, но не на восток, а на запад, и летели все дальше и дальше над просторами Открытого моря, пока не достигли обратной стороны нашего мира. И там пребывают они в ладу и покое – огромные крылатые существа, дикие и мудрые одновременно, обладая человеческим умом и сердцем дракона. Вот потому-то и были в той песне слова:

На самом далеком западе,

Там, где кончаются земли,

Народ мой танцует, танцует,

Подхваченный ветром иным…

    Урсула Ле Гуин.
    Техану. Последнее из сказаний Земноморья[1 - Перевод Ирины Тогоевой.]

Иногда мне очень хочется представить, что бы ты сейчас сказал. Что-нибудь лаконичное и мудрое, в духе героев моих любимых книг? Ну, знаешь, что-то вроде того, что нужно обладать большим мужеством, чтобы стойко принимать жизнь такой, какая она есть (будто у меня есть выбор). Или, наоборот, что-нибудь совсем простое, утешительно-житейское, незамысловатое? Держись, все будет хорошо, я рядом (будто в какой-то из жизней это и правда так). А может, ты и вовсе не нашел бы слов, просто молча сел бы рядом и похлопал по плечу. Отцы, должно быть, так и делают.

Я не знаю. И не узнаю, наверное, уже никогда.

Есть часы, которые до сих пор идут. Есть фотография, где ты, я и мама. Есть жизнь, которую предстоит как-то – с мужеством или без – прожить в любом случае, здесь, вдали от всего, что я знал.

Вот, собственно, и все.

    Из неотправленных писем Николы

Пролог

Четвертый год полета

Странная это была жизнь. Никола точно знал, что время идет: секунды на наручных часах сменялись непрестанно, одежда становилась мала, ягоды на кустах в теплице Кедра наливались цветом, созревали и падали, чтобы дать место новым. Но не хватало здесь рассветов и закатов, опавших листьев, талого снега и первой зелени, и чернота за стеклами иллюминаторов была такой же постоянной, как холодный металл внутри космического корабля. Не менялись и черты взрослых иномирцев: чешуя, покрывавшая их кожу, оставалась все такой же извечно блестящей и яркой, прочной, неуязвимой. Не существовало как будто порой и самого Николы. Воздух здесь был пересушенным, вода – безвкусной, пространство – одновременно бескрайним и сжавшимся до пределов одних и тех же помещений. Застывший мир, уставший от самого себя, от бесконечного равнодушного однообразия. История пустых глав.

…Никола как можно тише крался по спящему кораблю. Слух у иномирцев был чудесный, и меньше всего на свете ему хотелось, чтобы кто-то сейчас застал его здесь. Того, что Никола без спросу взял чернила и бумагу в библиотеке, чтобы написать на клочке свое имя, уже хватило бы для гнева иномирцев, а ведь он не собирался на этом останавливаться.

В большом помещении Ку?пола было светло и непривычно пусто. Никола замер, как всегда, на миг, вглядываясь в огромный иллюминатор: теперь он уже почти научился не бояться этой бескрайней темноты с россыпью звезд. Звезд-булавочек, звезд-капелек, звезд-снежинок и звезд – игольных ушков, таких, кажется, крохотных… Каких имен Никола им только не придумывал в первые дни на Корабле в надежде немного свыкнуться. Ну, или же перестать страшиться их, раз уж дружбы, наверное, никогда не выйдет. Тогда казалось, что даже со звездами найти общий язык будет проще, чем с кем-то из обитателей Корабля, сплошь иномирцев.

Хорошо, что хоть в этом он ошибался.

Никола по привычке отметил время на циферблате, висящем на стене, а потом посмотрел на запястье. Почти три часа ночи. Столько лет спустя все они еще старались жить по земным часам – и теперь вот большинство иномирцев спали по своим комнатам. Бодрствовали, быть может, одни только дежурные механики, следившие за полетом. И сам Никола, замерший в нерешительности у входа в Купол, будто пол под ногами вдруг сделался озерной гладью, наступи – пропадешь.

Тихо и пусто. Днем тут всегда столько шума и суеты: и регулярные собрания, и праздничные танцы, и беседы с шутливыми состязаниями… Хотя на Корабле было еще множество комнат, сердцем его однозначно являлся Купол. Никола задумчиво посмотрел в проемы коридоров, тонущих в темноте. Он с закрытыми глазами мог бы легко пройти по ним и ни разу не заблудиться: отсек с жилыми комнатами, с учебными помещениями, оранжерея, библиотека, технический отсек… Все это теперь его дом. И другого, скорее всего, никогда уже не будет.

– Так и думал, что ты окажешься тут. – Лавр ступал бесшумно, и Никола до последнего не догадывался, что уже не один здесь. – Не спится?

– В отличие от Лючии, – уныло пробормотал Никола.

Он крепче сжал в руке записку со своим именем. На бумаге теперь будут новые заломы, а ведь он так бережно сгибал ее по швам, уголок к уголку… Ладонь вспотела, и аккуратно выведенные буквы наверняка успели размазаться. Никола обернулся и поднял взгляд на Лавра.

– Не стоит, правда, – Лавр, безошибочно угадав причину Николиного прихода, сделал шаг вперед. Свет тускло отразился в янтарно-желтой чешуе.

Когда-то в далеком детстве Никола примерно так представлял себе инопланетян: высокими, стройными, с кожей какого-нибудь немыслимого цвета… Ну, или не кожей вот даже – узорчатой чешуей. Но иномирцы тоже были с его родной планеты, с Земли, просто с другой, неведомой ее части. В книгах Николы она называлась параллельным миром. И космос этот был одинаково чужим и для них, и для него.

– Я просто подумал: ну вдруг… Я же столько уже лет здесь, на Корабле, с вами, – Николе моментально стало стыдно за эти неловкие оправдания.

– И что? – Казалось, Лавр действительно не понимал. – Во-первых, это вообще не срок. Во-вторых, да хоть сто тысяч лет, Никола, – они не примут тебя. Это игры змеиных детей.

– Вы не примете, – поправил Никола. – Ты тоже из них, Лавр.

«А я вот человек, глупый, слабый и недостойный. Куда мне до змеиных детей» – так привычно пронеслось в голове.

Лавр не заметил или не захотел замечать обиду в его голосе.

– Слушай… Ну зачем, а? Тебе бы даже отец не помог, если бы все узналось. Нам самим-то порой тошно от всех этих игр и жеребьевок, но детям Великого Змея не уйти от его завещаний. А вот ты, похоже, не ценишь своего счастья.

Никола опустил голову. Объяснять было бессмысленно.

– Подожди-ка… – внезапная догадка осенила Лавра. – Это все из-за нее, да? Я же говорил тебе: так бывает. У людей вроде и сказки такие есть. Лючия обязательно проснется. За ней и без твоей помощи присмотрят, можешь быть уверен. И потом, вся эта дурацкая жеребьевка – скука смертная. Ну выберут они Хранителя ее сна, ну будет он век за этим занятием прозябать… Эй!

– Ну что? – Никола зло скомкал несчастный клочок и опустил в карман. Каким же жалким он виделся себе в эту секунду! – Не буду я ни в чем участвовать, понял?! Жил без ваших игр и еще проживу. Проснется – ну и отлично, вместе порадуемся. Если не умру к тому моменту.

– Что сомнительно, коли продолжишь во все это лезть, – Лавр примирительно улыбнулся. – Давай. Пойдем отсюда.