Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 9. Часть 13. Новые горизонты. Часть 14. Научная дипломатия

Кроме США, России и Китая есть и другие претенденты на великодержавную роль. Среди них – Япония. Она, правда, остается составной частью военно-стратегической системы США, находится под защитой американского ядерного «зонтика». У Токио нет собственного ракетно-ядерного потенциала и вряд ли мировое сообщество позволит им обзавестись, если даже подобные амбиции когда-то возникнут у японцев. Япония имеет и другие «слабые места» в качестве претендента на «сверхдержавный» статус. Она находится, что называется, на «задворках» сердцевины земельного массива нашей планеты, Евразии. К тому же Япония – островное государство со сравнительно небольшой территорией, скромными природными ресурсами. Наконец, японцы замарали свою репутацию агрессивной войной и вряд ли найдется государство, которое горит желанием принять японское лидерство. В последнее время Япония к тому же переживает финансовые трудности.

Тем не менее Токио накопил колоссальный экономический и научно-технический потенциал, добился выдающихся достижений в социальной сфере и на протяжении трех последних десятилетий играет одну из ключевых ролей в мировой экономике. Японские товары, финансовые ресурсы, технологии притягивают клиентов со всех пяти континентов, делают Токио желанным партнером в глазах любого правительства. Важно и то, что, потерпев поражение во II мировой войне и согласившись на американское военно-политическое покровительство, Япония сумела оставаться в стороне от многих баталий холодной войны, установила и сохраняет нормальные отношения со многими странами, которые с подозрением или даже неприязнью относятся к США (в том числе, с ближневосточными радикальными режимами).

В целом есть основания полагать, что экономические и научно-технические достижения в конце концов выведут Японию в число самостоятельных центров силы на международной арене. Уже сейчас стоит вопрос о постоянном членстве Токио в СБ ООН. Активизируется военная роль Японии в тандеме с США и при их поощрении.

Объединенная Европа – еще один перспективный полюс складывающегося нового миропорядка. Конечно, разногласия и трения внутри Европы будут сохраняться и на каких-то направлениях даже обостряться. Ведь перестала существовать “коммунистическая угроза с Востока”, которая в прошлом сплачивала западноевропейцев и заставляла их забывать о претензиях друг к другу. Ныне о старых претензиях могут вспомнить тем более, что появляются и новые. Узлом противоречий может стать, в частности, Германия, – из-за экономического доминирования на континенте в перспективе, исторических споров с соседями. Стабильности и сплоченности континента будут по-прежнему угрожать междоусобица на Балканах, традиционные противоречия в Восточной Европе, различия в подходах к Турции, ближневосточному конфликтному узлу, к России, наконец.

И все же Европа, под воздействием продолжающих углубляться интеграционных процессов, взаимозависимости европейских стран, их географической близости, общности судеб имеет шанс в перспективе превратиться в своеобразную сверхдержаву с более-менее единой и самостоятельной линией поведения в мировых делах.

К следующему поколению кандидатов в сверхдержавы, по крайней мере регионального уровня, можно, причислить Индию, АСЕАН, Бразилию, Турцию, Пакистан, ЮАР, Иран, Саудовскую Аравию.

3. Движение к многополярности

Итак, мир, судя по всему, движется к многополярности. С одной стороны, этот процесс естественен, ибо отражает волю реальных и потенциальных центров силы. Вместе с тем переходный период таит в себе немало опасностей. Его суть – в быстром изменении баланса сил, а это, согласно закономерностям политологии, всегда грозит вызвать дестабилизацию и даже конфликты.

Вспомним в этой связи о выводах древнегреческого ученого Фукидида (ок. 460 – ок 400 гг. до н. э.). Во время 28-летней войны между демократическими Афинами и тоталитарной Спартой Фукидид был произведен в генералы афинской армии, но не проявил себя как военачальник. Его разжаловали и отправили в ссылку на 20 лет. Оказавшись не у дел, Фукидид решил заполнить свое существование изучением мотивов и причин продолжавшейся войны.

В итоге Фукидид написал многотомный труд «История Пелопонесской войны», который на первый взгляд кажется историческим, но по сути является первым в мире и при этом выдающимся политологическим анализом, базовой работой по теории международных отношений. «История Пелопонесской войны» представляет собой исследование закономерностей борьбы за военное и политическое лидерство. Фукидид изучал исторический материал, с тем чтобы он послужил путеводителем для будущих поколений политиков, стратегов, ученых.

Рассматривая глубинные причины, приведшие к затяжному конфликту в Древней Греции, Фукидид пришел к выводу, что они заключались не в разных политико-идеологических системах Афин и Спарты, не во взаимных обидах, не в ошибках лидеров, хотя все эти факторы тоже способствовали развязыванию войны. По словам Фукидида, «что сделало войну неизбежной, так это рост афинского могущества и страх, который породил данный процесс в Спарте»[15 - Thucydides. History of the Peloponnesian War / Trans. Rex Wanner. New York: Penguin Book, 1982. P. 49.].

Таким образом, фундаментальной причиной войны был страх, связанный с изменением баланса сил. Спарта испугалась, что теряет доминирующие позиции в эллинистическом мире, и предприняла контрмеры, чтобы увеличить свою военную мощь и заручиться поддержкой союзников. Афины ответили той же монетой – принялись укреплять собственные военно-политические позиции. Итог был до боли знакомый по всем последующим событиям всемирной истории: гонка вооружений, взаимное сдерживание, военные альянсы, дипломатические ходы, стратегические построения, забота о чести и имидже государства, анализ сильных и слабых сторон противника и неуемная жажда установления выгодного для себя баланса сил. А в конце концов – война, растянувшаяся более чем на четверть века.

Такое раз за разом повторялось в человеческой истории. Как только власти одного государства начинали испытывать страх, что баланс сил меняется в пользу традиционного соперника, они тут же бросались исправлять положение, чем немедленно порождали подозрения и страхи в противоположном стане. В работе Фукидида Афины и Спарту можно легко заменить Англией и Францией в XVII и XVIII столетиях, Наполеоном и остальной Европой в начале XIX в., Германией и Великобританией после франко-прусской войны 1870 г., Советским Союзом и Соединенными Штатами в 50–80-х годах ХХ столетия. Во всех перечисленных случаях страх перед меняющимся балансом сил был главным фактором, провоцировавшим гонку вооружений и конфронтацию.

Страх при этом рассматривается не как выражение человеческой натуры, а как категория в сфере международных отношений. В мире, где нет центральной власти, верховного арбитра, писал Фукидид, «сильный делает то, что в состоянии делать, а слабый соглашается с тем, с чем вынужден соглашаться»[16 - Thucydides. Op. cit P. 402.].

В современном мире теория баланса сил не потеряла актуальности. В результате распада Советского Союза и затяжного кризиса в постсоветской России в зоне советского влияния в Восточной Европе образовался вакуум, который США начали заполнять. Цель Соединенных Штатов – та, которая и должна появиться в данной ситуации в соответствии с закономерностями политологии, – расширение сильным собственной сферы влияния настолько, насколько позволяют обстоятельства. Соединенным Штатам безопаснее, удобнее и выгоднее, чтобы Польша, Венгрия, Чехия и другие восточноевропейцы тесно сотрудничали с ними и входили в союзы и организации, подконтрольные Вашингтону. Политика расширения НАТО – продукт такой логики.

Но у России совсем иная логика, что тоже вполне естественно. Москва полагала, что после окончания холодной войны мир останется биполярным. Изменится лишь то, что два лидера, Россия и США, перестанут беспрерывно конфронтировать между собой и начнут дружно руководить человечеством. И вот выясняется, что Вашингтон не желает соблюдать привычный баланс, он вторгается в традиционную сферу влияния России и превращает ее в свою собственную вотчину.

У россиян вначале возникает ощущение, что их обманул и предал заокеанский стратегический партнер. Постепенно нарастают опасения, что Россию хотят лишить статуса великой державы, спустить ее до уровня второразрядного государства, изолировать от остальной Европы, оказывать на нее давление. Для предотвращения неблагоприятных геополитических сдвигов Россия принимает контрмеры. Она притормаживает полное энтузиазма сотрудничество с Западом и провозглашает новую сбалансированную внешнеполитическую линию.

Суть этой линии заключается в следующем: у России нет врагов, она может и должна сотрудничать с большинством стран, особенно с соседними; но Москве не следует «склоняться» в ту или иную сторону – в силу своего географического положения, размера, мощи, истории Россия должна поддерживать сбалансированные отношения с Западом, Востоком и Югом. В Кремле стали подчеркивать, что «надо проводить диверсифицированную, активную политику по всем азимутам, где затрагиваются интересы России. Это просто жизненная необходимость, для того чтобы создать наилучшие условия для внутреннего развития – более динамичного, более эффективного в нашем изменяющемся мире»[17 - Примаков Е. Россия ищет новое место в мире // Известия. 1996. 6 марта.].

В рамках обновленной стратегии Москва идет на восстановление связей с бывшими друзьями и союзниками СССР в третьем мире, начиная с Индии и Вьетнама и кончая Ираком и Ливией. Ищет геополитического взаимопонимания со странами, отвергающими американский диктат, – Китаем, Ираком. Наряду с этим Россия провозглашает СНГ зоной своего преобладающего влияния и энергично берется за всестороннее, в том числе военное, интегрирование постсоветского пространства под своим руководством.

Теперь уже наступает очередь американцев испытывать опасения и предпринимать контрмеры. Ведь они не имели в виду изолировать Россию и оказывать на нее давление. Они лишь хотели заманить бывшего противника в холодной войне в «стержневую» зону, т. е. свой лагерь. И Москва вроде бы двигалась в правильном направлении, но затем вдруг остановилась на полпути, и, более того, зачем-то принялась восстанавливать собственную зону влияния. Тем самым Россия стала возводить помехи на пути вхождения в «стержневой» лагерь других бывших советских республик. А их Вашингтон тоже желает видеть в своем лагере, особенно большую Украину, богатые нефтью прикаспийские государства.

Соединенные Штаты активизируют внедрение в постсоветское пространство, все интенсивнее «работают» с членами СНГ, стремясь нейтрализовать интеграционные процессы внутри этой организации, охладить интерес новых независимых государств к союзу с Москвой, подтолкнуть их в сторону западных союзов и организаций. Вашингтон не упускает из поля зрения и Россию, полагая, что если это удастся, тогда и ей ничего, мол, не останется, как присоединиться к «стержневому» лагерю.

Для россиян же вывод из всего происходящего однозначен – от нас отрывают земли, лишают друзей, ресурсов, окружают, чтобы в случае необходимости начать окончательное «удушение» России. В результате Москва теряет всякое доверие к Вашингтону, все чаще недвусмысленно противостоит ему как на постсоветском пространстве, так и вне его.

Америка, полагающая себя бесспорным и признанным лидером свободного мира, берет на себя функции блюстителя порядка, приводящего в чувства «злостных нарушителей закона» (Ирак, Иран, Югославия и т. п.). Вашингтон уверен, что защищает интересы союзников, друзей, всего человечества, ибо, например, обладание Саддамом Хусейном ядерным оружием рассматривается в США как глобальная угроза. А противодействие Белграда сепаратистам в Косово – как подрыв устоев «стержневого» лагеря в Европе.

Россия же видит в действиях Соединенных Штатов не что иное, как попытку единолично командовать миром. Сегодня американцы преподают уроки Ираку и Югославии, а завтра им вздумается наказать Москву за то или иное проявление «непослушания». И вновь в России возникают реальные опасения, спровоцированные нарушением прежнего баланса сил, при котором США не позволяли себе подобных вольностей. Негативная реакция Кремля на силовые акции в отношении Ирака и Югославии порождает встречные опасения США, что Россия возвращается на конфронтационные позиции, что она не только не является американским стратегическим партнером, но и противодействует защите интересов «стержневого» лагеря.

Такие действия России вкупе с неясными перспективами эволюции российского общества, ростом националистических настроений в нашей стране вызывают в Вашингтоне нарастающее беспокойство по поводу того, что Россия может погрузиться в хаос и тем самым создать угрозу безопасности потенциальным «стержневым» государствам. Или же в Москве к власти прорвутся агрессивно-националистические круги, которые бросят вызов самому суверенитету кандидатов на «стержневой» статус со всеми их нефтяными и прочими богатствами.

Опасения заставляют США интенсифицировать противодействие России, Россия реагирует аналогичным образом. В результате возникает типичный заколдованный круг, когда каждой стороне кажется, что она лишь отвечает на опасные действия другой, и остановить процесс взаимного сдерживания становится все сложнее.

На Востоке тоже меняется баланс сил, но уже не в пользу США. Там американцы с тоской взирают на подъем китайского гиганта. Проводящий самостоятельную внешнюю политику, да к тому же отказывающийся демократизироваться Китай оказывает все большее экономическое и политическое влияние на соседние азиатские государства, жестко отстаивает свои позиции по Тайваню, нефтеносным районам в Южно-Китайском море, военным приготовлениям Японии и другим проблемам. Одновременно КНР модернизирует вооруженные силы, получая передовую военную технику из России, осуществляет экспорт ракетного оружия в «буйные» страны типа Ирана, Ливии и т. п.

Вашингтон рассматривает действия КНР как вызов военно-политической и экономической гегемонии «стержневого» лагеря в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Как следствие, политика США в отношении Китая включает в себя элементы сдерживания и давления. Пекин реагирует опять же согласно канонам классической политологии. В КНР растут раздражение, подозрительность, страх и делается вывод: Америка лезет из кожи вон, чтобы не допустить усиления Китая. Именно под этим углом зрения начинают оцениваться такие действия Вашингтона, как поддержка Тайбэя и продажа ему вооружений; блокирование вступления КНР в ВТО; ограничения на экспорт китайских товаров на американский рынок; противодействие поставкам китайского оружия за рубеж; нападки на Пекин по вопросам демократизации и прав человека и т. п.

Наращивание китайской мощи вызывает страх и у другого центра силы – Японии, точно так же, как рост японских военно-политических амбиций встречает неприятие у Пекина. Завязывается еще один узел взаимного сдерживания, замешанного на страхе из-за меняющегося баланса сил.

На юго-западном фланге аналогичное соперничество разворачивается между КНР и Индией, подпитываемое появлением у Дели ядерного оружия. Есть резон полагать, что элемент страха вновь может омрачить российско-китайские отношения. Если Китай будет продолжать усиливаться, а мы ослабевать, то в конце концов любые действия КНР на международной арене и в адрес непосредственно России станут порождать в Кремле беспокойство – начиная с эмиграции больших количеств китайцев в пустынные и отсталые регионы Сибири и Дальнего Востока и кончая укреплением позиций КНР в Центральной Азии.

* * *

Предположим теперь, что в конечном счете в XXI веке на международной арене сложится новый баланс сил, мир станет многополярным. Будет ли международная система автоматически стабильной? Гарантий на сей счет нет, ибо мы не знаем, как поведут себя новые сверхдержавы.

Соединенные Штаты не идеальная сверхдержава, но хорошо изученная и предсказуемая. Из истории мы знаем, что Вашингтон, обладая монополией на ядерное оружие на первоначальной стадии холодной войны, не реализовал ее. На протяжении всей послевоенной истории США не пытались завоевать другие страны, а когда все же вмешивались в чужие дела, то под знаменем демократии. Конечно, теория не всегда совпадала с практикой – достаточно вспомнить вьетнамскую интервенцию Вашингтона 60–70-х годов. Вместе с тем Соединенные Штаты помогли целому ряду западноевропейских и азиатских государств преодолеть тоталитаризм и социально-экономический кризис.

А вот что можно ожидать от Японии в роли полновесного центра силы? В прошлом, когда эта страна набрала военную и политическую мощь, то немедленно выплеснула ее на соседей в форме агрессий и фактически геноцида. А как будет в следующий раз?

Следует, наверное, учитывать и то обстоятельство, что еще один кандидат в сверхдержавы – Китай – в прошлые века, будучи на вершине могущества, не только рассматривал иностранные государства в качестве «варварских», но и полагал их «вассалами» Срединной империи. То есть де-юре неравными, подчиненными Китаю. Даже когда ведущие западные державы уже начали вгрызаться в слабевшую Срединную империю, ее правители продолжали игнорировать реалии и поплевывать на «белых варваров».

Характерный пример. В архивах сохранилось послание императора Цяньлуна (1736–1795) английскому королю Георгу III, в котором, в частности, есть такие слова: «…Наша Поднебесная империя обладает всеми вещами в огромном изобилии, и не существует такого продукта, которого нельзя было бы найти в ее пределах. Поэтому нет никакой необходимости импортировать промышленные изделия внешних варваров в обмен на нашу продукцию. Но поскольку чай, шелк и фарфор, которые производятся в Поднебесной, абсолютно необходимы европейским странам и вам, то мы разрешили, в знак особого расположения, чтобы иностранные компании были учреждены в Кантоне. Таким образом… ваша страна воспользуется нашей добротой. Но ваш посол высказывает теперь новые просьбы, которые не учитывают принцип трона… осуществлять умиротворение варваров всего мира»[18 - Цит. по: Бажанов Е., Бажанова Н. Китай: каким быть социализму? // Глобус. 1989. № 1. C. 84.].

Далее в послании объясняется, что намерение Лондона учредить постоянное посольство в Пекине – это-де невероятная наглость. Таких, мол, «малых варваров», как англичане, на свете пруд пруди, и если «всякая козявка», поддавшись дурному примеру, возжелает иметь посла в Поднебесной, то во что империя превратится? Богдыхан, однако, вновь подчеркнул свое особое расположение к «варварскому» королю Георгу III и выразил все-таки согласие на аккредитацию английского диппредставителя в Пекине при условии, что тот переоденется в китайские одежды, перейдет на местную пищу, выучит китайский язык, забудет родную речь, а главное – прекратит какие-либо контакты с Лондоном.

Среди западных предпринимателей в конце XIX в. ходил анекдот о том, что китайские власти долго отвергали предложение о прокладке железной дороги. При этом давали такое объяснение: под землей живет дракон, железнодорожные составы его растревожат, и он сотворит неимоверные беды. Согласно другому анекдоту, китайцы не давали разрешения на движение пароходов по Янцзы, ссылаясь на то, что по берегам реки обитают обезьяны, которые будут забрасывать невиданные механические чудища каменьями. Пострадают иностранные пассажиры, и разразится нежелательный международный скандал.

Эти истории вполне могут быть правдивыми, и тогда они в очередной раз свидетельствуют не о невежестве китайцев, а об их пренебрежении к западной цивилизации. Чиновники Срединной империи в завуалированной форме издевались над «белыми варварами».

Когда в середине XIX в. дело дошло до вооруженной агрессии англичан с юга, богдыхан квалифицировал вторжение как «бунт» и ввел должность военачальника, ответственного за «умиротворение белых варваров».

Сказанное выше отнюдь не является апологетикой однополюсного мира («Пакс Американа») или попыткой возбудить недоверие к Японии, Китаю или любой другой потенциальной сверхдержаве. Мы лишь хотели обратить внимание на то, что логично и привлекательно звучащий призыв к многополюсности мира на практике очень непросто реализовать на пользу, а не во вред международным отношениям.

4. Политика средних и малых стран

Потенциал конфликтности несет в себе не только соперничество центров силы, но и их отношения со средними и малыми странами. Зоны влияния в сегодняшнем мире – это не колониальные владения XIX столетия и даже не лагеря или блоки периода холодной войны. Сейчас в упомянутые зоны входят лишь те страны, которые того желают. Куба, несмотря на свою относительную слабость, близость к берегам США, потерю патрона в лице СССР, категорически отказывается подчиняться воле Вашингтона. И американцы ничего не могут поделать с этим смельчаком. Давление и даже военные операции не сломили до сих пор Саддама Хусейна. Не поддается нажиму Соединенных Штатов, как, впрочем, и всех других держав, северокорейский режим.

Более того, Пхеньяну в процессе сложных торгов с Вашингтоном удается отвоевывать себе различные дивиденды. Так, в обмен на обязательство не создавать ядерное оружие КНДР бесплатно получает от США большое количество дизельного топлива и северокорейцам обещано безвозмездно построить два ядерных реактора на легкой воде. На требование Америки прекратить экспорт ракет на Ближний и Средний Восток Пхеньян ответил предложением, чтобы США выплатили компенсацию в размере 1,7 млрд долларов. Затем американские спутники обнаружили, что северокорейцы ведут подозрительные подземные работы. Потребовали согласия на инспекцию. КНДР ответила: пожалуйста, но за деньги, за 300 млн. долларов. После долгих торгов Вашингтон купил-таки себе право на инспекции подозрительного объекта.

Даже те страны, которые по собственной воле входят в зоны влияния центров силы, гораздо энергичнее отстаивают свои права, чем в эпоху холодной войны. Через десять лет после распада СССР европейцы все еще готовы сотрудничать с США, в том числе в рамках НАТО, но одновременно они крепят региональные институты – Европейский союз, Западноевропейский союз и другие, подумывая, в частности, о чисто европейских оборонных усилиях. В НАТО же европейцы добиваются большей роли в командных структурах, отказываются проецировать силу за пределы континента, увеличивать расходы на оборону. Американские союзники выступают против блокады Кубы, жестких санкций в отношении Ирана и Ливии, которые навязываются из США. Вашингтон реагирует на эти тенденции весьма раздраженно, сетуя, что американцы и европейцы «маршируют под разные барабаны»[19 - Strategic Assessment. P. 62.], что уровень готовности Североатлантического альянса падает. На Ближнем Востоке дружественные США режимы (Египет, Иордания, Саудовская Аравия) осуждают силовую линию Белого дома в отношении Ирака, болезненно реагируют на присутствие Пентагона в регионе, жалуются на негативное влияние на местную молодежь американской массовой культуры. Арабы заинтересованы в уравновешивании Россией влияния Вашингтона на Ближнем Востоке.

Растет национализм в Юго-Восточной Азии. Асеановские правительства не приемлют американского нажима по правам человека и демократизации, настаивая на ведении дел по-азиатски. Страны региона (особенно Малайзия, Индонезия) демонстрируют независимость от США в военных и политических вопросах, выказывая, в частности, интерес к закупкам российского оружия.

В Латинской Америке отвергают призывы США ограничить роль местных военных кругов, избегают коллективных оборонных структур с участием Пентагона, отказываются проводить на своей территории многонациональные военные маневры. В Вашингтоне признают, что в Латинской Америке не воспринимается политика, основанная на западных ценностях (в Карибском бассейне – де «на интеллектуальном уровне восприятие есть, но реализация на практике отсутствует»).

В СНГ тоже можно отчетливо наблюдать стремление бывших союзных республик ревностно отстаивать свой суверенитет, подчеркивать собственную независимость. Сотрудничая с Россией, они пытаются вместе с тем заручиться политической поддержкой Запада как гаранта суверенитета. В договорных документах стран – участниц СНГ с США, европейскими государствами неизменно присутствует соответствующее положение, как и тезис о нерушимости границ и территориальной целостности. Политические деятели СНГ постоянно подчеркивают, что для укрепления суверенитета их государств «сотрудничество с США имеет в высшей степени важное значение»[20 - Токаев К.К. Под стягом независимости. Алматы, 1997. C. 411.]. Желание ослабить нити зависимости от России толкает наших партнеров по СНГ на формирование различных объединений на постсоветском пространстве без участия Москвы: ГУАМ (Грузия – Украина – Азербайджан – Молдавия), Центрально-Азиатский союз.

В отношениях с Россией страны СНГ склонны добиваться односторонних преимуществ, различных льгот для себя, подчас в ущерб российским интересам. В таких случаях срабатывает иждивенческая логика, представление о том, что Россия, мол, богатая, да к тому же в прошлом «угнетала» республики, поэтому сейчас должна «платить по счетам». Еще одна тенденция – видеть «руку Москвы» в конфликтах между новыми независимыми государствами (война из-за Нагорного Карабаха) и в своих внутренних неурядицах (абхазская и южноосетинская проблемы в Грузии, приднестровская в Молдавии и т. д.).

Противоречив подход средних и малых соседей к Китаю, Японии, Индии. В Юго-Восточной Азии не забывают, что их страны по-прежнему обозначаются на исторических китайских картах как территории, утерянные Срединной империей. Там с тревогой взирают на наращивание китайского военно-морского флота, ежатся в ответ на напористые действия Пекина в отношении спорных островов в Южно-Китайском море. В большинстве стран региона сохраняется зависть к преуспевающей китайской диаспоре и подозрения в том, что она играет роль «пятой колонны». Негативные эмоции взрываются в периоды социально-экономических и политических катаклизмов и приводят к антикитайским погромам (что, например, имело место в Индонезии в 1998 г.). Страх перед китайским исполином побуждает азиатские страны соглашаться с продолжением американской военной роли в регионе (военно-техническое сотрудничество, заход американских ВМС в порты, маневры, обмен разведывательной информацией и т. д.). По той же причине приветствуется присутствие России в АТР.