Неестественный отбор. Тандем

Оперативники в отсеке одобрительно загудели.

– Ладно, девочки, не верещите, – агент сделал решительный жест рукой. Дайте подумать.

В это время ожила связь с центром.

– Группа «Зулу», подтвердите прием приказа. Немедленно приступить к воздушной атаке на объект. Подтвердите прием приказа.

Поправив гарнитуру, Морган медленно обвел своих бойцов тяжелым взглядом. Те один за другим отрицательно закивали головой.

– Валить надо отсюда, босс, – тихо прошипел один из оперативников. – Мы ведь давно хотели перекинуться в частную военную компанию. Сейчас самое время.

– Разрешите высказать свое мнение, сэр, – приняв решение, послал Морган в эфир сообщение, не зная, кто на том конце связи. Может, сам директор Хастер.

– «Зулу-мастер», немедленно приступите к выполнению задания! – получил он в ответ.

– Разрешите высказать свое мнение, сэр, – с вызовом повторил цэрэушник, понимая, что система кодирования сделает его голос бесцветным и лишенным всякой интонации.

– Разрешаю, – послышалось после небольшой паузы.

– Идите в жопу, сэр, – прокричал в усик микрофона Морган, и оперативники в салоне самолета разразились одобрительными криками.

* * *

– Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! – Хастер в порыве неконтролируемой злобы смахнул с рабочего стола несколько папок с документами, планшет и пару телефонов. – Как он мог! Сука! Изменник! Где он? Наведите на него юков[10 - презрительное название украинцев, часто используемое в США.], ооновцев, кого хотите. Я хочу, чтобы его скальп висел у меня в кабинете!

– Сэр, позвольте напомнить мне, что у агента Моргана практически невидимый «Black Hawk» последней модификации, который стоит почти тридцать миллионов. Вернее, стоил три года назад, когда доллар еще что-то значил, – неодобрительно посмотрев на разбросанные по полу листы секретных документов, ответил куратор украинской операции.

– Знаю! Знаю, черт возьми! – директор ЦРУ поправил галстук, как бы давая понять, что короткий приступ истерики закончился. – Свяжитесь с нашей станцией в Варшаве. Пусть подключат поляков, может они смогут засечь Моргана на пересечении границы. Ведь куда-то же ему надо будет лететь.

– Он может лететь куда угодно. С этим вертолетом его примут в любом месте. Наиболее вероятные направления – Турция или Балканы. Там сейчас рассадник наемников. Думаю, именно туда он и направляется.

– Ладно. Сделайте все возможное, – Хастер нагнулся и подобрал с пола спутниковый телефон. – А я пока свяжусь с Локартом.

Когда куратор вышел, директор обхватил голову руками. Как? Как со славянами удавалось работать его предшественникам десятки лет назад? Как удалось развалить Советский Союз, Варшавский договор? Как подобрали под себя Украину? Если бы этот украинский спецназовец действовал, как ему было предписано, все бы прошло по плану. Если бы…

– Дуглас, дружище, – Хастер, стараясь выглядеть как можно более уверенно, взглянул на экран, на котором появился министр обороны. – У нас возникли маленькие проблемы.

– Знаю, – Локарт, вопреки ожиданиям, был спокоен, только казался более задумчивым, чем обычно. – ООН высадился в Киеве и, скорее всего, уже контролирует заряды.

– Послушай, может можно еще что-то сделать, – Хастер с надеждой взглянул на министра. – У нас же есть активы в Польше, Болгарии. Пару крылатых ракет решат все. Ооновцы пока не добрались до склада, они высадились в другом аэропорту. У нас есть еще время. Давай нанесем удар и уничтожим склад на базе спецназа. Скажем, что ракету запустили поляки.

– Не получится. Наши пуски засекут русские. А ракеты собьют истребители, контролирующие пространство над Киевом. Своим ударом мы только обострим обстановку.

– Но что-то же надо делать. Через несколько часов об этом будет знать Уолберг и тогда нам конец.

– У тебя есть контрактники в Киеве… Может – штурм?

– Ты шутишь. Их всего рота. Против батальона спецназа, которому наверняка окажет поддержку авиация ООН.

– Тогда остается одно, – пожал плечами Локарт. – Валим все на твоего человека. Он – террорист, вошел в сговор с командованием базы в Киртлэнде, совместно они совершили нападение на хранилище, завладели ядерными зарядами и хотели продать их юкам.

– Эй, эй, а Министерство обороны тут вроде бы не при чем? – Хастер с вызовом посмотрел на министра. – Так не пойдет. Мы в этом дерьме вместе. И вместе будем его расхлебывать.

– Не совсем так, Шон. Операцию организовал и провел ты, своими силами. Даже офицеров с ядерного центра в Киртлэнде вербовали твои люди. Морган твой. Ты все это время контролировал заряды. Полякам отдавал приказы тоже ты. Все, кто участвовал в деле с моей стороны, благополучно застрелились еще три года назад.

– Ты скотина, Дуглас! – тихо сказал Хастер, понимая, что оказался загнанным в угол. Министерство обороны сейчас контролировало практически всю страну, и тягаться с Локартом по силе и влиянию было бессмысленно.

– Не надо, Шон. Ты начал игру и проиграл, – сухо улыбнулся с экрана министр. – Хочешь совет? Пока это дерьмо не влетело в вентилятор, собирайся и вали из страны. Средства и возможности у тебя есть. Я тебе мешать не буду. Думаю, суток тебе будет достаточно. Авиакатастрофа над океаном нас полностью устроит. Обещаю, что не буду слишком уж усердно искать остатки твоего самолета.

29 апреля 2035 года. Китай. Пригород Шанхая Хучжоу. Штаб-квартира ООН

После эвакуации из Нью-Йорка новая штаб-квартира ООН расположилась в Хучжоу, ближнем городе-спутнике Шанхая, который местные власти планировали развить в мощный деловой центр и перенести туда часть активности из переполненного людьми и машинами центра мегаполиса. Пятнадцать лет назад на живописном берегу озера Тайху выросли современные высотки офисных зданий, отелей, выставочных центров, вслед за ними появились обустроенные жилые кварталы со всей необходимой инфраструктурой. Некоторые компании даже начали перебираться из Шанхая в Хучжоу, но в это время в США началась денежная реформа, которая спровоцировала во всем мире жестокий экономический кризис. Деловая активность в Китае резко пошла на спад, государство фактически ввело в экономике режим ручного управления, и Хучжоу превратился в один из многочисленных пустующих свежевыстроенных городов-призраков, разбросанных по всей стране. Причем городу повезло меньше других. Государство запустило программу субсидирования жилья для граждан, компенсируя часть затрат на его покупку или аренду, поэтому пустующие квартиры понемногу заполнялись, а вот с деловой недвижимостью были большие проблемы. Поэтому миллионы квадратных метров офисных площадей, построенных в Китае во время бурного роста экономики, так и остались невостребованными.

Штаб-квартира ООН заняла в Хучжоу почти весь пустовавший до этого деловой центр, превратив его в одно из самых оживленных мест в стране. Туда же переехало большинство подконтрольных ООН организаций, включая командование Сил по поддержанию мира, в состав которого теперь входила и серьезная ядерная составляющая.

За время долгой вулканической зимы в ООН не прекращалась работа по выработке новой архитектуры международной безопасности, значительному укреплению силовых элементов и постепенному преобразованию организации в нечто, начинающее отдаленно напоминать единый орган глобальной законодательной власти, решения которого, поддержанные большинством, были обязательны к исполнению всеми государствами-членами ООН.

Несмотря на ураганы, холод и снегопады, за три года зимы Генеральная ассамблея ООН собиралась семь раз. Последняя сессия длилась почти две недели, пока в результате непрекращающихся долгих переговоров на уровне глав государств не было выработано решение, устраивающее подавляющее большинство стран.

А договариваться нужно было о многом.

Основной проблемой ООН на протяжении последних десятилетий считалась ее неэффективность, в основе которой лежало несколько ключевых факторов. Главный из них – значительное различие глобальных интересов двух самых влиятельных центров силы, представленных в ООН.

В конце прошлого века после окончания холодной войны и распада социалистического лагеря США вместе с ведомой ими коалицией в лице НАТО и еще двух десятков государств, продавших свой суверенитет за мелкие долларовые подачки и возможность примкнуть к лагерю победителя, имели фактическую монополию на принятие решений. Их авторитет иногда вяло оспаривался Россией, которая в то время еще наивно надеялась, что Запад примет ее как равного партнера, и Китаем, экономика которого только начинала подниматься. Но попытки этих двух стран противостоять растущей гегемонии США были вялыми и беспомощными.

Расширение НАТО к границам России, проводимое вопреки данным СССР обещаниям, расчленение Югославии, бомбежки Белграда, операция «Буря в пустыне», которая постепенно переросла в фактическую оккупацию воздушного пространства суверенного государства, попытки дестабилизировать ситуацию на Кавказе – все это и многое другое из того, что происходило в мире в девяностых, явилось следствием фактического ухода России с международной арены.

Но, пожалуй, основным ударом по системе международных отношений, основанной на принципе равной безопасности, было то, что США провозгласили себя мировым лидером и на правах победителя начали интерпретировать международное право исключительно в своих интересах. Совет Безопасности превратился из ключевого органа ООН в простую трибуну для выражения различных точек зрения. Решения, невыгодные США, блокировались правом вето, а в случае блокировки тем же правом решений, которые продвигали США, они просто игнорировали совбез, создавали из союзников очередную «международную коалицию» и делали то, что считали нужным.

Именно тогда, в начале века, опрос, проведенный независимым агентством в десятках стран, показал, что больше половины населения планеты считают США основной угрозой миру. И вполне естественно, что этой угрозе должен был возникнуть адекватный противовес. Россия, Китай, Индия, Бразилия, видя, что их интересы попросту игнорируются США, начали выстраивать нечто похожее на экономический блок, основанный на общности политических интересов. А ключевой интерес был один – противостоять растущему грубому давлению США, которые к тому времени уже считали себя властелином мира и старались это всячески демонстрировать.

Когда Америка поняла, что на международной арене кроме нее появилось еще два мощных игрока – Россия и Китай, готовые жестко отстаивать свои интересы, было уже поздно – неформальный антиамериканский лагерь уже был создан. С этого момента стало очевидным наличие двух мощных антагонистичных глобальных групп, ведомых США, с одной стороны, и Россией и Китаем – с другой. Кардинальное различие геополитических интересов этих групп делало работу ООН в начале двадцать первого века весьма далекой от эффективности.

Тогда США просто стали игнорировать решения ООН, заявив, что их национальные интересы имеют приоритет над международным правам, могут распространяться на любую точку мира и для того, чтобы их защитить, Америке не нужны никакие санкции или резолюции Совета Безопасности. Так практике применения международного права был нанесен сокрушительный удар.

Именно неспособность Совета Безопасности ООН принимать и применять на практике значимые решения была вторым ключевым фактором неэффективности организации.

Еще больше запутывали ситуацию основополагающие документы ООН. Устав и более двух десятков различных деклараций нечетко расставляли юридические акценты и оставляли возможность двоякого, а то и совсем вольного толкования основных принципов международного права. Взять хотя бы «права человека», которые при желании могли интерпретироваться и как возможность пользоваться ими любым гражданином, и как обязанность государства их обеспечить чуть ли не вопреки желанию этого самого гражданина. И такие разночтения встречались во всех документах, в том числе и тех, что определяют целостность государства и право нации на самоопределение.

Именно с переработки Устава и сведения основных принципов деятельности ООН, содержащихся в различных декларациях, в обязательный для исполнения Кодекс Россия и Китай начали реформу организации. За три года вулканической зимы, когда экономическая и политическая активность в мире была минимальной, в засыпанном снегом и продуваемом шквальными ветрами Хучжоу дипломаты ООН усердно работали над новой версией основополагающих документов. Главной целью было создать на основе консенсуса предельно четкий документ, исключающий двоякие толкования и интерпретации, а также механизм его применения, сводящий дестабилизирующий человеческий фактор к минимуму. При этом консенсус как способ принятия решений, поддерживаемых большинством, был ключевым в работе России и Китая в ООН.

Где убеждением, где гуманитарной помощью, а где и откровенным экономическим подкупом тандему удалось привлечь на свою сторону подавляющее большинство стран-участниц. Слабое сопротивление оказывали только США, но, видя, что расклад явно не в их пользу, делали это, скорее, чтобы обозначить свою оппозицию, чем серьезно рассчитывая на успех. Европа, за исключением Великобритании и Польши, которые так и не смогли перебороть свою генетическую ненависть к России и всему, что она делает, тоже поддержали США, но большая часть континента восприняла реформу ООН вполне конструктивно и приняла в ней довольно активное участие.

Ключевым событием для новой редакции Устава и Кодекса было принятие принципа государственного многообразия. Любое государство имело право выбрать ту систему управления, которая наиболее соответствовала его истории, традициям, религии, культуре, в случае, если за это выступало большинство населения, либо в случае, если большинство населения активно не выступало против. Ни одна из политических конструкций от монархии или военной диктатуры до самой широкой демократии новыми документами не отвергалась, но было оговорено, что несогласные этнические, религиозные или культурные группы имели гарантированное ООН право на максимально широкую автономию и самоопределение.

Полное отделение не приветствовалось, так как могло вызвать волну дробления государств, при которой более богатые области отделяются от бедных, тем самым ухудшая общую обстановку в стране. Активное навязывание своей религии, политической, экономической и социальной систем другим государствам считалось противозаконным.

Принятие принципа многообразия окончательно положило конец насаждению Америкой своей модели «демократии» там, где это было ей выгодно, хотя к моменту принятия Кодекса у нее на это уже не было ни сил, ни ресурсов.