Тревожный август. 1942

– Нет, ничего особенного.

– Тогда постарайтесь вспомнить другое: перед отъездом Дмитрия Максимовича из Москвы в ноябре прошлого года вы у них не встречали посторонних?

– Видите ли, – Алла помолчала секунду. – Дмитрий Максимович никуда не уезжал. В ноябре заболела Мария Дмитриевна, и я ухаживала за ней.

– Как никуда не уезжал, – удивился Данилов, – а вы ничего не путаете?

– Да, точно, я говорю правду… Поверьте мне… – Нестерова заволновалась.

– Да вы успокойтесь, я вам верю. Тут неразбериха одна получилась. Вы уж помогите нам выяснить.

– Числа пятнадцатого ноября, – медленно, видимо стараясь ничего не упустить, начала рассказывать Алла, – да, по-моему, пятнадцатого, Дмитрий Максимович и его помощник Георгий Васильевич…

– Попов?

– Да, Попов, привезли домой тяжелый ящик. Привезли втроем.

– А кто третий?

– Шофер. Я еще удивилась: шофер, а очки у него выпуклые, как у очень близоруких людей. Так вот, они принесли тяжелый ящик. Потом шофер уехал, а Дмитрий Максимович сказал, что у них сломалась машина и надо ждать инкассаторов.

– Как я понял, инкассаторы должны были подъехать прямо к дому.

– Да, но что-то случилось, я уж не знаю что, и инкассаторы приехали только через неделю. Все это время Дмитрий Максимович и Попов дежурили в комнате, где стоял ящик, по очереди. У них даже наганы были.

– А когда приехали инкассаторы?

– Дмитрий Максимович все время звонил по телефону, а машины не было. Наконец, он сказал, что поговорит с замнаркома внутренних дел, которого знал лично.

– Он позвонил ему?

– Да. Той же ночью подошла машина с людьми в форме. А с ними какой-то начальник из Ювелирторга. Они вскрыли ящик, составили акт, а ценности положили в зеленые мешки. С ними уехал Попов, а Дмитрий Максимович остался, у него грипп начался сильный.

– Понятно, Алла. Вспомните, больше никто не заходил к Ивановскому?

– По-моему, нет.

– Ну вот мы и уточнили. Спасибо вам.

– Я могу идти?

– Конечно. Я попрошу, чтобы вас проводили.

Данилов встал, пожал девушке руку.

«Странно, – подумал он после того, как Нестерова вышла. – Выходит, что Ивановский никуда не уезжал из Москвы. Вот теперь все становится непонятным».

Иван Александрович сел на стул рядом с сейфом, прислонился виском к его холодному боку. Усталость чувствовалась в каждой клетке организма. Делать ничего не хотелось, даже думать. Мысль о том, что сейчас придется идти осматривать привезенную с КПП машину, показалась невероятной и отвратительной. Поехать бы в пивную на Малой Брестской, встать там в уголке за высоким столиком, пива выпить холодного, а потом… Потом домой, спать. Открыть окно – с прудов потянуло бы запахом свежести, и сон пришел бы невесомый и тихий…

Узор сейфа больно вдавливался в висок, но Данилов не замечал этого: он спал.

– Иван Александрович, – услышал он голос Белова, – товарищ начальник…

– Чего тебе? – спросил Данилов, не открывая глаз. Никакого уважения к старости.

– Товарищ начальник, Нестерова вспомнила, кто приходил к Ивановскому…

«В дополнение к моим показаниям, хочу сообщить, что в конце ноября 1941 года или в первых числах декабря к Ивановскому заходил тот самый шофер. Я узнала его по очкам. Пробыл он в квартире недолго. Больше я его не видела».

Данилов еще раз перечитал протокол допроса. Ну вот, кое-что есть. Теперь нужно установить шофера. Возможно, что он связан с убийством. Вполне возможно. Уж больно много совпадений.

Он позвонил Полесову. Трубку никто не поднял: значит, Степан еще не приехал. Данилов позвонил дежурному и попросил сведения обо всех разбойных нападениях и грабежах за последние шесть месяцев.

– Сейчас распоряжусь, – ответил дежурный. – Все абсолютно?

Данилов помолчал, а потом добавил:

– Нет, только группы. А также все сведения об использовании наганов. Кроме того, запроси отряды ВОХРа, не случилось ли у них чего за это время.

– Сделаем.

«А теперь надо пройтись, – подумал Данилов. – Просто выйти из управления и пойти по улице. На ходу думается легче».

Он запер кабинет. В коридоре было пусто. Прошел полпути к лестничной площадке, услышал, что в его комнате зазвонил телефон. Опять открыл дверь, надеясь, что звонок случайный и телефон замолчит. Но, видимо, на том конце провода сидел человек упорный, и аппарат продолжал звонить.

– Данилов!

Это звонил Полесов.

Иван Александрович приехал в отделение через двадцать минут. В дежурке сидел щуплый белобрысый человек и вертел в руках очки с выпуклыми стеклами. Данилов даже не удивился. Он просто ожидал этого, знал, что заявил о пропаже машины именно тот самый шофер в очках, о котором сообщила Нестерова.

Допрос он начал сразу, в отделении.

– Ваша фамилия, имя, отчество?

– Червяков Валентин Иванович.

– Год рождения?

– Мне двадцать восемь лет.

– Место работы?

– Механик первого автохозяйства.

– Почему же в вашем заявлении написано, что вы шофер?

– Это временно. Почти все водители на фронте, я из-за близорукости от службы в армии освобожден, поэтому с сентября прошлого года работаю водителем.