Оценить:
 Рейтинг: 0

Из коробочки. Рассказы и рассказики

Год написания книги
2018
<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
2 из 7
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

«Надо же, попала под раздачу…» – грустно усмехнулась про себя Милочка. «Странный… Наверное, у него что-то хорошее случилось…»

У нее не было парня, а цветы дарили только сослуживцы в день рождения или на Восьмое марта.

У нее в голове завелись бабочки

У нее в голове завелись бабочки. Разные. Бледно-желтые махаоны с синими окошечками по зубчатым краям крыльев, небесно-яркие маленькие голубянки, мрачные мнемозины, чьи крылья в черно-белую клетку напоминали о дуализме мира, и еще какие-то совсем непонятные, одно крыло красное, другое белое, а два других – оранжевые, как на детских рисунках или рекламном плакате. Чтобы их описать всех, понадобилось бы предложение-«гусеница», такое длинное, что к его концу легко забылось бы, где жили все эти выставочные экземпляры.

Бабочки копошились, шуршали лапками, пытались взлетать. Казалось, в этом шебуршении слышится: – Выпусссти нассс, выпусти нассс…

Как неудобно, когда в голове вместо умных мыслей о благоустройстве мира, или хотя бы о том, что повкуснее сварить на ужин и какую кофточку купить к лету, возятся насекомые! Ладно бы еще, тараканы. Сегодня тараканы в голове – почти что признак нестандартности, «изюминки». Но бабочки? Нарядные, изящные, с нежными крылышками… В темноте, запертые в костяном шаре…

Это случилось в первый раз в невесомой тишине вечера. Бабочка выбралась на волю и закружилась под зеленым колпаком настольной лампы. Мохнатая, неяркая, но такая живая и уютная. Пришлось срочно погасить лампу, открыть окно, чтобы выпустить ее в ночь, не дать опалить крылышки.

Они выползали и вылетали. Ранний рассвет позволил видеть, какие они. После первой, хоть и неброской, но целой и ладненькой, появились более яркие, крупные. Но все с изъянами. У одной помято крыло, у другой стерся рисунок, у третьей поломаны тоненькие усики. Некоторые, едва взлетев, падали с жалобным шорохом. Их становилось все больше и больше. Все меньше и меньше было среди них таких, которые смогли вылететь в распахнутое окно. Все больше и больше хрупких созданий падало на пол, и, пару раз трепыхнувшись, застывало пестрым мусором.

И наконец, последняя, бледная и слабая, кое-как уселась на стену, как будто не собираясь никуда улетать.

Будильник. Подъем. Завтрак… Ах, да, что-то в комнате слишком много пыли… Надо бы подмести…

Губки накрашенные

Что губки накрашенные разжала?

– Здравствуйте, – говоришь…

– Ну, здравствуй, коли не шутишь.

И пошла, такая вся из себя, даром, что мы однолетки. Губки в ниточку, шапочка из норки, шубка новехонькая. В этом году, небось, прикупила. На работу спешит, а как же. А работа у нее, известное дело, бумажки в своей бухгалтерии перебирать. Сядет этакая к компьютеру, пальчики холеные на клавиатуру положит. А там чай-кофей, с подружками перекинется словцом, что да где купила. А то я не знаю, как они там работают. Я в этих учреждениях тоже наработалась. В машбюро. Сократили меня. Теперь вот мусорщица. Поутру выхожу, открываю дверь мусоросборника, и высыпаю в машину ящики. Зимой холод, летом вонь. Да мне не привыкать.

Спину что-то прихватило… Еще два дома обслужить, и в палатку к Нинке. Ну да, грязная я, одета кое-как, и водочкой не брезгаю. А ты, соседушка, без меня бы в мусоре своем потонула, а? Здороваешься… Вежливость оказываешь… А сама имени моего не помнишь. Ишь, ухоженная вся, ровно как в телевизоре. Тебе что, живешь одна, все для себя… А я всю жизнь на своих мужиков положила. Колька, муж, на стройке вкалывал… А потом работу потерял, этих, черножопых наняли… А мужик мой выпивал, да… Да если не пьет, это ж разве мужик? Так, дрисня одна…

Тьфу, псина бродячая опять сюда трусит… На, вон кость, жри… Что зыркаешь? Я тя счас! Эх, псина… Мы с тобой…

Все… Последний подъезд… Теперь к Нинке. Нинка смотрит жалостно, но молчит. Ей ведь продать надо, а кому и что… А я приду домой, выпью… И плевать на соседку с ее шубкой… Вон, на обед идет, голову держит как прынцесса… И для кого нарядная такая? Мужика-то нет у нее, и не было никогда… А мой Колька… По молодости так любил меня… как вспомню… до сих пор в жар бросает… Поколачивал по пьянке, не без этого… Эх… на кладбище бы съездить… Давно не была… Не дождался сыночка. Вася в Москве на рынке торговал, да что-то там случилось у него, драка, «тяжкие телесные повреждения», сказали… уже третий год в колонии…

Соседка… Сама одинокая, так все ей не так… Ничего не скажет, только губки сожмет в гузку курью, да я ведь вижу, как смотрит… Музыку громкую мой парнишка включал, в подъезде курил с компанией… А мне что делать, отцу покой нужен, не пускать же их в квартиру…

Ууу… холеная морда… Погоди… сдохнешь в одинокой постели, и вспомнить нечего будет… А я пойду, водочки куплю… Согреюсь… Буду думать, как сынок вернется…

Ледниковый период

Люблю порядок. Правильное положение двери – закрытое. Вечерами задерживаться в лаборатории надолго – удел разгильдяев. Если работать интенсивно, а не бла-бла-бла разводить, все успеешь за восьмичасовой рабочий день. И на столах нечего держать всякие финтифлюшки и колбы пустые.

Ну да, сегодня и я задержался. В «холодной» комнате прибор забарахлил. Надо же, в насосе трубка лопнула. Придется за новой идти.

Что это? Свет погас, и дверь не открывается… Тяжелая такая, деревянная, по старинке, с хорошей теплоизоляцией. Ну-ка, навались…

…Бля… кто-то снаружи меня запер. Нет, чтоб проверить комнату. Аспиранты, чтоб их, ньютоны…

– Люди!!!! Выпустите меняяяяяя!!!!

Дааа… хрен докричишься. Все по домам разошлись. Мобильник в обычной комнате на столе остался. Что делать-то? Дочка обидится, губки надует:

– Папка, ты же обещал мне с сочинением помочь…

А Надя? Ох… Вчера, когда я с Илоной Васильевной разговаривал по телефону, так на меня смотрела… Прямо Горгона-Медуза. Конечно, Илона …фигурка… ммммм… не чета моей курочке. Но у нас с ней совместные исследования. Эх, не надо было жену на летний пикник с собой брать… А теперь, ну точно Надька решит, что я… Мобильник ведь не отвечает.

…Сколько я уже тут? Красный глаз прибора издевается в темноте. Главное, ноги замерзли, а от этого… ну в общем рефлекс такой есть. Отлить ну просто необходимо.

Черт… Шарю по столам… Осторожно ощупываю и потряхиваю колбы. Есть! Нашел! Пустая, большая, литра на два, с широким горлышком… Одной проблемой меньше.

Теперь буду делать приседания, помнится, читал, как зэки в карцере спасались от холода. И раз-два-три, и раз-два-три…

Спина гудит… Но потеплело…

А еще наверняка на столе есть мешалка с подогревом. Сейчас поищу, включу, хоть руки согрею. Шарю по столу, раздается тонкий писк… Мышь! Сволочь, тяпнула за палец! Как они только пролезают сюда? Пептон, наверно, жрут.

…Больно… А вдруг у нее туляремия какая-нибудь… Черт с ней, с мешалкой. Буду прыгать и приседать, и думать не про Илону, а про статью… да именно про статью…

Проблема поиска новых антибиотиков является актуальной… Бред, сколько можно начинать с одних и тех же слов… Брееед… Кажется… кажется, там кто-то есть…

– Людииии!!!

Свет! На пороге испуганная аспирантка Анечка.

– Василий Васильевич! Я… мне только буфер для диализа сменить…

– Все нормально… – едва шепчу я застывшими губами и выбегаю в тепло коридора.

Утром вооружаюсь отверткой и плоскогубцами и сдираю с треклятой двери солидный шпингалет еще советских времен. Умели ведь делать… Потом вынимаю из сумки пластмассовый стаканчик сметаны и подманиваю кота по кличке Микроб, которого давно уже прикормили наши любительницы животных:

– Кыс-кыс-кыс…

Он делает презрительную морду, дергает хвостом, но все-таки идет за мной. Открываю «холодную», ставлю сметану на пол. Говорят, одного запаха кота достаточно, чтоб мыши утихомирились. Проверим. Еще пептон надо убрать в стеклянную тару. Палец все еще саднит. В горле расцветает простуда, дочка, наверное, «тройку» принесет… А Надя… Путевку, что ли ей купить, куда-нибудь на теплое море…

Мэр

Cергей Михайлович работал инженером-программистом в пенсионном отделе. Хотя, каким еще программистом? Программы отлаживать, следить, чтоб вирусов не было, новые компы закупать. И какой Михайлович? Сережей коллеги звали, солидные дамы в основном. Хотя и сам он к своим тридцати пяти выглядел основательным: даже животик, несмотря на все усилия, образовался. Работа сидячая, что поделать. Но зарплата для маленького городка неплохая. Да и школьный товарищ, Генка Пеночкин, владелец самого большого гастронома на перекрестке проспекта Новаторов и Парковой улицы, частенько приглашал то 1с-бухгалтерию отладить, то новый компьютер собрать для сына, то еще что-нибудь по мелочи. И неплохо платил. Генка вообще не жлоб. Пару лет тому назад без проблем дал взаймы денег на поездку к морю. Так хотелось жене на годовщину свадьбы сделать подарок. А еще у него в баре можно было недурно посидеть в компании приятелей, потягивая неплохое пиво и не опасаясь нарваться на школоту в неадеквате. А что, неужели нельзя раз в неделю отдохнуть?

С Димоном и Петром можно обо всем поговорить. Сегодня речь зашла о грядущих выборах мэра. Досрочные выборы. Прежний ушел в отставку «по состоянию здоровья». Все знали, что проворовался, даже дело заведено было, но шло ни шатко, ни валко. Подозреваемый без конца лечился, а тем временем прятал концы в воду.

– Кого выбирать будем, мужики? – вопросил Сергей, – Никонова? Глупо. Он в области за УЖКХ отвечает, все что мог, разворовал. Боится, что посадят, хочет у нас отсидеться. Левченко? Да вы что! Он наш, когда-то, мало кто помнит, конную школу для детей придумал, сумел выхлопотать деньги на содержание, на тренеров, а сам всего год продержался, лошади чуть не попередохли, дети им из дому таскали, кто что сможет, а тренерами он жену и тещу определил. А последнее время в районном комитете спорта заправляет.

Отворилась тяжелая дверь, и ввалился сам. Генка любил иной раз в бар нагрянуть. Не то для «хозяйского глаза», не то просто так.

– О, Серега! О чем спич?

– Да мы насчет выборов. Кандидаты как на подбор – жулик на жулике. Стоило ли Александрова гнать, чтоб этих на шею посадить.
<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
2 из 7

Другие электронные книги автора Эдуард Эстерис