Из коробочки. Рассказы и рассказики

Пришлось повозиться, принесли молока, с трудом выманили котят из ниши в коридор, заткнули дыру упаковочной пленкой. Благо их мамаша где-то бродила, не мешала. Что делать, право?

Сидит Мидори перед монитором. И представляется ей профессор в своем кабинете. Грациозно походит к нему Окаю, мурлыкает ласково-ласково. И уже не кошка, а красавица в старинном косодэ цвета палых листьев с ним рядом. Поднимает тонкие руки, шпильки вынимает из сложной прически, волосы черной волной падают на плечи… А у Мидори короткая стрижка и простая юбка в европейском стиле…

Девушка вздрогнула… Надо же, чего только не вообразишь одиноким вечером в лаборатории… Лучше почитать что-нибудь. Отвлечься. В сети всего много.

Страничка мелькает за страничкой. Новости, музыка… а вот квайдан старинный:

«Сирота и ее трехцветная кошка»

«В одном селении осталась сиротой дочь местного богача. И надо же было тому случиться, что за какие-то прегрешения сослали в эту удаленную местность молодого вельможу. Сперва он грустил о своей участи, вздыхал, глядя на суровые скалы и кривые сосны. Но бывает так, что скромная прелесть вьюнка у колодца больше тронет сердце, чем пышные хризантемы. Как-то случилось ему увидеть мельком юную сироту. А она была тонка как ива, личико белое, как старинная фарфоровая чашка, и голосок печальный и нежный, как песня кукушки. Конечно, не ей, воспитанной в глуши, состязаться в изяществе с красавицами столицы, но… Молодой придворный стал посещать ее. И всякий раз, когда рукава их в изголовье обменивались ароматом, ложилась возле жаровни трехцветная кошка, усердно облизывая лапки, будто бы ей до влюбленных нет никакого дела. А ночью нет-нет, да и подходила к ложу, и глаза ее зеленые горели в темноте. Поначалу это забавляло гостя. Но когда простушка наскучила ему, принялся повторять:

– Кошка эта, должно быть, нэкомата, оборотень. Может, это твой прежний возлюбленный? Как ревниво на нас смотрит! Прогони ее, пока беды не вышло.

Жаль было девушке кошку. Но чего не сделаешь, чтобы вернуть благосклонность любимого? Шуганула ее метелкой, да так, что та лишь зашипела сердито и выбежала прочь.

Скоротечна любовь, как цветение сливы. Как ни старалась девушка выполнить все прихоти возлюбленного, он к ней охладел, стал все чаще подсмеиваться над ней, над ее не слишком изысканными стихотворениями, и посещал ее все реже. Часто девушка тосковала вечерами, а кошка не спешила разделить ее одиночество, сидела поодаль и, казалось, вот-вот промурлычет: пусть судьба карает тебя за прегрешение, а я тут ни при чем.

Вскоре отец выхлопотал молодому вельможе прощение и дозволение вернуться ко двору. Хотел он уехать, не простившись, но сирота, откуда-то прознав об этом, прислала ветку сосны и письмо:

Высохший стебель

Вьюнка шуршит под ветром,

Черная вода

В глубине колодца,

Снег на зелени сосен.

Смутившись, решил он посетить девушку на прощанье и даже пообещать, что пришлет за ней…

Соединили они рукава в последний раз. Утром, по хрупкому первому снегу ушел он, не оборачиваясь, но когда проходил под воротами, спрыгнула сверху кошка и вцепилась ему в глаза. Сколько ни обращался бедняга к лекарям, сколько ни жертвовал в храмы, ничего не помогло. Ослеп он, а девушка утопилась в пруду с горя. Что же до кошки, с тех пор никто ее не видел. Только на проезжей дороге появился постоялый двор, где ласково улыбалась гостям молодая хозяйка. Среди черных густых волос рыжая прядь, как огонек кленового листа.»

– Ззынььь – звонок таймера вырвал Мидори из мира грез. Пора идти в другую комнату, вынуть тоненькую мембрану из реакционного сосуда и принести ее сюда для продолжения обработки. Это нетрудно.

В коридоре люминесцентная лампа под потолком жалобно пискнула и погасла. Из стеной ниши выскочило темное… быстрое, прямо под ноги… Пластиковая ванночка вырвалась из рук, белый квадратик мембраны упал на пол под кошачьи когти.

– Отдай, Окаю, отдай! – взвизгнула Мидори. Но куда там. Словно мышку уцепила трехцветка тоненький листочек и скрылась в нише.

Утром аспирантку нашла в коридоре уборщица. Девушка сидела на полу, уткнувшись лицом в колени, на лице потеки от слез. Вызванный врач развел руками:

– Синдром Кароши, нужен продолжительный отдых.

И никто не обратил внимания на то, что профессорская кошка ухмыляется как-то по-особому хитро.

Короткое лето Аринды

Калитка пряталась в зелени живой изгороди, плотной стеной окружившей простой деревянный забор. Она не скрипнула, когда рослый человек уверенно потянул за ручку. Лицо его, дотоле невозмутимое, озарилось смущенной улыбкой:

– Пойдем, Ксай. Для меня здесь никогда не заперто. Сенсорный код.

Пахло мятой и медом. Тот, кого назвали Ксаем, осторожно ступал по узенькой дорожке меж цветников, как говорится, след в след за своим господином. Чувствовалось, что он привык сдерживать свое любопытство и не задавать вопросов.

А вокруг под жарким летним солнцем разлегся сад, словно роскошная женщина, ожидающая возлюбленного. Гранатовые серьги вишен тянули вниз тонкие ветки, мелким жемчугом белели мелкие цветочки в рабатках, последние клубничины соблазнительно улыбались из-под листьев. Под яблонями за столом, накрытом белой скатертью, возле самовара красовались глиняная плошка с золотистым медом, банка вишневого варенья и несколько изящных чашечек.

– Садись, подождем. Здесь не к чему спешить. Она сейчас выйдет. Всегда чувствует, когда я прихожу.

Пчела приземлилась на край плошки.

– Ишь, ленивица, хочет угоститься даром, – усмехнулся тот, который вел себя здесь по-хозяйски, – ладно, стратегические запасы меда не пострадают.

По тропинке от дома, скрытого в глубине сада шла женщина. Простое белое платье светлая коса через плечо. От ее облика веяло почти детской чистотой и покоем. Тем же самым покоем, которым был наполнен сад. Ксай смотрел на женщину, не решаясь обернуться к своему господину.

– Аринда, милая! – поднялся тот навстречу. Она подошла несмело и остановилась в паре шагов.

– Это Ксай, мой молодой друг и помощник. Не волнуйся так, он добрый и простой человек. Давно хотел вас познакомить. Не смущайся, лучше завари чайку. Моего любимого, с мятой.

– Сейчас, сейчас… – Легкая морщинка на секунду легла на ясный лоб, и тут же исчезла.

– Хороша, а? – полуутвердительно спросил старший из гостей, когда женщина скрылась среди зелени.

– Хороша. – Молодой человек ответил, будто эхо, но про себя изумился:

«Только взгляд у нее какой-то… слишком ясный, что ли. И ведь ей не шестнадцать. И жизнь ведет простую, Как же это может быть?»

Аринда между тем вернулась. Принесла чайничек, заварила чай. Аромат мяты смешался с запахом меда, поспевающих ранних яблок.

Пили чай. Молчали. Наконец, женщина вздохнула, будто собираясь поднять тяжелую корзину, и спросила:

– Скажи, господин мой, ты останешься со мной сегодня?

– Нет, сегодня не могу. Дела. Но завтра приду к тебе без гостей, и мы проведем вместе несколько дней. Лето, ты же знаешь.

– Да… лето… Лето лучший подарок богов. Когда роса вспыхивает на травах лунными брызгами, а последняя песня соловья ложится на сердце парчовым покрывалом, когда золотые кудри лилий горят живым пламенем… я жду тебя, и лето меня ни разу не обмануло. Но отчего я плохо помню весну? Кажется, я давным-давно не видела, как острые иглы травы прокалывают полотно земли, как сад одевается в белый наряд невесты… Как хлопочут под крышей ловкие ласточки в белых фартучках. А осень? Ее жаркий наряд и холодное лицо, ее пряное яблочное дыхание и холодные слезы… И зима… В детстве я смотрела на морозные узоры на окне и думала: если бы попасть в этот морозный сад… А может быть… – В волнении женщина закусила губу, провела рукой по волосам. Лицо ее, встревоженное какой-то мыслью, стало на миг несчастливым, и в пышных волосах под рукой мелькнула серебряная нить.

– Что ты, милая! Ничего страшного не может быть. Все хорошо. Ты любишь меня. И встречаемся мы летом. Так устроила судьба. Потому лето для тебя главное время года. Не волнуйся, Лучше расскажи еще что-нибудь.

– Вчера приходила ежиха и два ежонка. Такие смешные. У них колючки еще мягонькие. Вот соберусь, новая вышивка будет, с ежами и яблоками. Как жаль, что нельзя сделать так, чтобы тот, кто смотрит на мои вышивки, чувствовал запахи лета…

Женщина замолчала, принялась хлопотать, подливать гостям чай, немножко суетливо, видно от волнения. Казалось, что она силится вспомнить что-то, но это ей никак не удается.

– Прекрасный мед у тебя, Аринда. Спасибо за чай. Мы с Ксаем пойдем, пожалуй, а ты не волнуйся, отдохни и жди меня завтра. Не провожай нас до ворот.

Двое мужчин шли к стоявшему невдалеке гравилету. Младший напряженно молчал, старший рассеяно улыбнулся:

– Ксай, ты удивлен, конечно. Да, она не похожа на придворных дам. Она давно выбита из этого мира. Меня почти убили у нее на глазах, знаешь ли. Много лет тому назад. Террористы. Молокососы. Им забыли сообщить, каковы возможности императорских медиков. Они полагали, что убив наследника престола, смогут остановить создание Всепланетной империи… Империя – есть. А она утратила рассудок в тот день.

Что я мог для нее сделать? Она так и осталась в своем домике и саду. Соседи – андроиды. Весну, осень и зиму проводит в анабиозе. В конце концов, император может себе это позволить.