Смотрящий

– А, там всё просто. Через год попал в аварию на машине и погиб. А жена продала тот гараж, хм, вместе с бюстом или нет, не знаю. Вот как-то так.

– Интересная история.

– Только для тех, кто не живёт сегодняшним днём. За свою жизнь я поверил в провидение. Этот параноик, сам не подозревая того, уже похоронил всех вокруг, представляя, как он единственный останется в живых на районе. Не надо было баловаться такими мыслями, неправильные они.

– Я думаю, ты в своей жизни тоже делал много неправильных вещей.

– Хочешь пофилософствовать? Давай. Что такое в твоём понимании правильно и неправильно? Начнём с этого.

Надо признать его вопрос поставил меня в тупик. Ответить, что надо лишь соблюдать законы, которые в свою очередь также могут делиться на эти две категории и так до бесконечности, было бы, по крайней мере, глупо. А найти формулу, описывающую эти понятия, было бы бесполезно. Я сам поднял эту тему и загнал себя в глухой угол. “Смотрящий” видя мои блуждания в поисках хоть какого-нибудь вразумительного отзыва, голосом, которым произносят обыденные истины, сказал:

– Чем сложнее вопрос, тем проще ответ. Правильно, это когда ты не думаешь о причинении боли или убийстве людей, которые этого не заслужили. И тем более не делаешь этого. Как видишь, ничего замысловатого. Неправильные мысли рождают плохие поступки.

– А кто определяет степень вины этого человека?

– Тут тоже всё однозначно, только ты сам, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, полностью проверив и удостоверившись.

– Тогда поставим вопрос по-другому. Кто дал тебе право судить человека?

– Зачем мне кто-то, если я сам с этим отлично справляюсь? Хорошо, ответь тогда, кто даёт право судье выносить приговор?

– Государство, законная власть.

– А кто даёт такое право государству?

– Народ, – неуверенно ответил я, не понимая, к чему он клонит.

– В политическом смысле, народ понятие абстрактное, а значит – никто не даёт это право, посмотри на свой город, – он кивнул в сторону него. – Что и требовалось доказать. Но это ж тебя никогда не смущало. Ещё есть вопросы, разведка?

– А наркота? Она не приносит боль людям, которые этого не заслуживают?

– Например?

– Одинокая мать, хорошая женщина, а сын наркоман.

– Ты, боец, здесь не путай святое с праведным. Боль ей приношу не я, а отпрыск, которому, заметь, не силком засовываю эту дрянь внутрь. Это ему плевать на неё, а не мне.

– А воровство, грабёж? – у меня создавалось чёткое впечатление, будто он знает все мои вопросы.

– По крайней мере, отвечу за своих пацанов. Ни один из них не украдёт пенсию у бабушки, зарплату у работяги, который живет от получки до аванса, потому что они знают, что для этих людей это будет тоскливо. А выставить хату мажора, который, абсолютно не переживая, завтра выклянчит деньги у папочки, почему бы и нет?

– Прям Робин Гуды.

– Брось болтать. Нищим мы не раздаём, своих надо греть.

Его доводы в моём понимании не были столь убедительны, но и не вызывали резкое отрицание. Во многом он был прав. Это его мир и там такие законы, которые в любом виде, кроме точных наук, всегда подвергаются сомнению в своей правоте. Но если такая жёсткая сфера, как криминальная, держится на них, не вылетая из орбиты, говорит только о жизнеспособности этих правил.

За последнее время мой желудок уже привык к небольшому количеству пищи, а вот заживление раны на ноге требовало от организма соседа двойной порции и отдыха. С аппетитом проглотив банку тушёнки, он снова задремал, и я, присев на стуле, начал более тщательно анализировать всё увиденное в бункере. Больше всего мне понравились пятнадцать бутылок с керосином, а в придачу с дымовыми шашками это давало возможность устроить красивое пиротехническое шоу для волков, которое они никогда не видели. Первое и последние в жизни для некоторых из них. Об этом и задумался. Нехватка в полной мере кислорода начала вызывать зевоту и вскоре я задремал под рисуемую в своём воображении картину пылающей хижины, сопровождающаяся звуками трескающихся брёвен и визгом объятых огнём хищников.

Как минимум ещё требовалось дней пять для моего соседа, чтобы он встал на ноги, но я был уверен, что Белый не даст столько времени. Поэтому вечером, разложив всё, что было в ящике с инструментами на полу, пристально рассматривал, соображая, какую защиту или ловушку можно из этого изготовить. Понемногу план начинал обретать чёткие очертания. Естественно, основную роль в нём сыграет керосин.

Вполне возможно, что уже завтра волки пойдут на прорыв, пытаясь очистить от завала и открыть люк подвала. Их тихое поведение целый день очень настораживало. Моя задумка заключалась в следующем. Попытаться разозлить их, и когда ярость затмит самоконтроль, дать им без проблем спрыгнуть в подвал, а самим укрыться в бункере. Но перед этим по всей комнате на полу разложить куски подпаленного сухого спирта. На потолке подвесить емкости с керосином, связав их в одну цепь и перед тем, как захлопнуть дверь в бункер, бросить дымовую шашку и одним движением, дёрнув за проволоку (была в ящике), перевернуть, вылив зажигательную смесь на спины. Было бы неожиданно. Вот над этой системой и придётся поразмыслить. А во время

Выслушав мои задумки без всякого энтузиазма, “смотрящий” в своём стиле, хрипло и спокойно, ответил:

– Это всё равно лучше, чем ничего.

А вот с моими доводами по поводу переселить его в бункер и пусть отлёживается там, пока я буду заниматься здесь, да и отступать одному здоровому всегда легче, он полностью согласился.

Задача оказалась сложнее, чем я думал, и мой план постоянно претерпевал изменения. Единственным оставалась только цель – пожар с волками внутри подвала. Отказавшись от идеи с горящими кусками сухого спирта на полу, так как они легко могли потухнуть во время атаки, вместо них было решено использовать завязанные на узел тряпки пропитанные керосином. А вот идеи по созданию душа из горючей жидкости каждый раз откидывал по причине сложности конструкции, а значит её уязвимости. Всё должно быть максимально просто и надёжно. И вот её величество – “Эврика”, она всегда придёт к тебе, если ты не сдаёшься в своих поисках.

Я вспомнил про тазик, который оставил стоять под кроватью, даже не прикоснувшись к нему и с (не побоюсь этого слова) вдохновением, которое тут же прогнало вон мозговую усталость, принялся за конструкцию. Перед входом в коридор из подвала будет брошен факел из тряпок, который приостановит волков. В этот момент я буду находиться в дверном проёме бункера. Наверху прохода, сразу за костром, и будет место для моей затеи. Всего понадобится четыре согнутых гвоздя в потолке, по два на каждую подвеску из провода, на которые ляжет полка от тумбочки с прибитым на ней тазиком, керосин будет налит в самый последний момент. К ближней подвеске, по её центру, я прикручу проволоку, она и послужит дистанционным спусковым механизмом, дернув который заставит полку сорваться, сделав амплитуду в воздухе градусов на двести пятьдесят, так как дальняя сторона будет зафиксирована вместе с поддерживающим её проводом.

Я слышал, как моя работа заставила волноваться наверху четвероногих осаждающих “друзей”. Удары молотка явно раздражали их, что по-детски меня даже забавляло. Враг не должен спать спокойно, это первое правило, а тем более, когда он не понимает, что задумал противник, вообще обязан забыть о таком понятии, как сон. Прошло три часа и моя конструкция уже радовало глаз. Всё чётко и без лишних сложностей, осталось только провести испытание, но, естественно, с пустым тазиком. Я открыл дверь в бункер, зажав в пальцах конец натянутой спусковой проволоки.

– Подожди, Кулибин, я хочу на это посмотреть, – Лесник тяжело поднялся с кровати и хромая подошёл ко мне, – ну показывай, как этот… огнемёт будет работать.

– С удовольствием, – не без гордости ответил я и дернул проволоку.

Всё прошло, как и рассчитывал. Полка сорвалась с передней подвески и устремилась в круговое движение. Немного покачавшись, она уныло повисла с тазиком на закрепленном проводе.

– Впечатляет. То есть ты хочешь спалить их здесь, в коридоре?

– Да, перед коридором сделаю небольшой костер и до этой двери разбросаю подпаленные тряпки пропитанные керосином и буду стоять, как сейчас, вызывая их на себя, а в сам подвал брошу дымовую шашку. Если позволит время, неплохо было бы поджечь и тот шкаф.

– Да, разведка, ты оказывается довольно жесткий человек. А дальнейшие действия? Мы не сможем находиться в бункере, когда за дверью всё будет пылать.

– Это понятно. Берём только то, что поможет защититься, поднимаемся наверх, и совершаем прорыв в сторону города.

– Здесь я с тобой не согласен. Наверху запущу сигнальную ракету, и уходить будем на север. На моё место встречи, дополнительная помощь и машина нам понадобятся.

– Ты уверен, что её заметят? – этот вопрос был задан больше по инерции, чем вызванный сомнениями.

– Если нет, то на это должны быть очень веские причины.

– Как скажешь, здесь мне без разницы. Хотя если никто не приедет, то нам придется километров пять двигаться по той заброшенной дороге вдоль леса.

– Приедут. На крайний случай прибегут.

– Пусть будет так.

Обсудив наш отход, я начал складывать на тумбочки, всё, что нам понадобиться для его реализации. И, опустошая ящики в подвале от дымовых шашек и ракетницы, наткнулся на книжки, о которых упоминал “смотрящий”, перечисляя вчера своё имущество. Надо признать ни одну из них я не читал, но успокоившиеся наверху волки, дали повод подумать о литературе.

– Сосед, что посоветуешь почитать? – видя, что он ещё не уснул, обратился я.

– Не знаю твои вкусы, но думаю “Каторга” Валентина Пикуля подойдет. Хотя, какой смысл, все равно не дочитаешь.

– Пока начну, а когда вернусь в город, схожу в библиотеку и дочитаю. Как тебе такой план? – спросил с улыбкой.