Смотрящий

– Подозревают, что здесь не пусто. Но пришли они не сюда.

В подтверждение его слов, два лесных хищника развернулись и, ускорив шаг, начали догонять остальных. Белый, метров через десять, пропустив дикую кошку вперёд, снова остановился и посмотрел в их сторону, словно на прощание говоря: «Сидите смирно и тогда вас никто не тронет».

В комнате все молчали. Бывшие спортсмены, бывавшие в жёстких передрягах и насмотревшиеся многого за свою жизнь, сейчас чувствовали чужое необъяснимое для них ощущение оторопи. Нет, это не было, как у кролика перед удавом. Это больше напоминало ступор умного человека после заданного ему бесконечно глупого вопроса. В этой тишине все стояли, не шевелясь и ожидая, что скажет Башкир, который не заставил себя ждать.

– Смотрим дальше, пока они не возвратятся, а утром пойдем на завод, глянем, что они искали. Следов будет море. Всё очень непонятно, особенно, как волк общается с рысью, – он в задумчивости начал всматриваться в сторону леса и уверенно добавил. – Чует мой зад, что в скором времени мы увидим сигнальную ракету от Лесника. Наблюдение усилить и на всякий случай, автоматы на взводе. Может, придётся пострелять по собачкам, хотя, конечно, шуметь сейчас нежелательно.

– А ты отстреливал волков?

– На границе от скукоты, баловались со снайперской винтовкой. Жаль, что сейчас её нет. Поверь, сдыхают, как и все. Кстати, сколько их было? Тринадцать и вожак?

– Да, и рысь.

– Значит, в лесу осталось, как минимум ещё штуки три и щенята. Это большая стая.

– Башкир, а как мыслишь, что они здесь ищут?

– Зачем гадать, утром узнаем, – и, повернувшись к наблюдателю у окна, спросил, – Вован, что там?

– Пока тишина. Как только, так сразу дам маяк. Отдыхайте, пацаны.

Ночная сиеста, длившаяся около часа, была прервана тихим словом “идут”. Волки возвращались той же цепочкой и в том же составе. Только теперь они шли не назад в поле, где их заметили, а последовали вдоль бетонных плит забора и скрылись за поворотом, направившись в сторону города.

– Башкир, ты что-нибудь понимаешь?

– Только одно. На заводе они не нашли то, что искали. Ложимся спать, уверен, днём всё узнаем.

Как только за окном утренняя серость начала прогонять мрак, дверь на станции открылась и из неё по одному, оглядываясь по сторонам, вышли пять вооружённых людей, держа свой путь к железнодорожному въезду завода. В отличие от волков, здесь первым шёл вожак. Следы на непросохшей земле, оставленные стаей, не мог заметить только слепой. Направление было очень знакомо, отпечатки лап вели прямо к лаборатории. А спустя пятнадцать минут из здания появился ещё один человек, уже без оружия, который направился в сторону города, целью которого было узнать всё о ночном визите диких собак к людям. Двое остались дежурить на станции.

Территория вокруг подпольного цеха, словно грязный капот автомобиля утром по которому всю ночь лазали коты, была вся изрешечена следами ночных гостей из леса. С первого взгляда они казались хаотичными, но острый взгляд Башкира сразу определил их системный порядок. Несколько волков, скорей всего охранники, пару раз обошли здание и вставали на задние лапы, опершись передними на металлическую решетку, пытаясь заглянуть в каждое окно. Троица слабых и старых нашла своё место в стороне, где лёжа на земле, наблюдала со стороны за происходящем. Чуть поодаль от стены расположились самки, выстроившись в ряд, на расстояние метров семь друг от друга. Они явно были взволнованы и не стояли, как вкопанные, оставив отпечатки от круговых движений на месте. Но “бригадира” больше всего интересовал вожак, его следы должны быть крупнее остальных. Он внимательно рассматривал все имеющиеся на фасадной стороне, когда его окликнули с другой стороны здания:

– Башкир, они были внутри. Иди, сам посмотри.

Форточка на одном из окон была разбита, а рядом на земле вместе с осколками стекла лежала деревянная палка около метра в длину.

– Как они это сделали? Это же не обезьяны.

– Сейчас узнаем, – уверенным тоном ответил Башкир.

Взяв древко в руки, он начал пристально рассматривать его, заметив рядом под окном искомые большие следы вожака. На одном конце четко просматривались вмятины от крепких волчьих зубов. Повертев её пару раз в руках, вывод был готов.

– Надо признать у него сильная шея. Он взял её здесь, – Башкир показал пальцем на отметины от сжатой челюсти, – затем передними лапами встал на решётку и, вывернув голову, положил палку на этот прут, как направляющий, вот, кстати, следы, а потом головой начал стучать ею по стеклу. Умный, гад. А дальше за своё дело взялась рысь. Она пролезла сквозь решётку, затем в форточку и попала внутрь, поэтому здесь уже делать нечего, пойдем в лабораторию, посмотрим, что там. Двое останутся на входе.

Ключи от дверного замка металлической двери, появились из внутреннего кармана куртки и, зацепив крышку ствольной коробки автомата, звонко зазвенели, повиснув на указательном пальце.

С первого взгляда казалось, что в помещении всё осталось, как и перед закрытием, лишь постоянно поддерживаемую идеальную чистоту заменил слой пыли, сразу ударивший в нос, а порядок остался неприкосновенным. Всё было на своих местах. Включив свет, они разошлись по всему помещению.

– Она тут облазила всё. Башкир, ты видишь?

– Да, чувствовала себя, как хозяйка. Везде её следы.

– Что она искала? Хотя… догадываюсь.

– Правильно мыслишь. Только в последний раз мы не привезли Леснику таблетки, и какое движение сразу началось. У него получилось присадить зверюшек на наркоту, а теперь они в поисках дозы. И, что самое опасное, это их объединило. Но всё равно, должен быть тот один, кто ими руководит.

– Кто, кто? Белый волк.

– Да, вполне возможно. Тогда следующий вопрос, что с Лесником? Теперь не хочу думать о худшем, но поездка в лес нам предстоит, я уверен. А что там увидим и кого встретим, даже не представляю.

– Съездим, Башкир! Застоялись мы здесь, а поохотиться сейчас в самый раз. Я прав, пацаны?– и в ответ раздались довольные ухмылки.

Для полноты картины не хватало лишь новостей из города и, вернувшись на железнодорожную станцию, они коротали время за картами в их ожидании. Через час дежурный у окна произнёс:

– Вован возвращается.

После увиденного в лаборатории, нельзя сказать, что рассказ поразил своей нереальностью, но всё равно вызвал неслабый интерес.

– Короче, слушайте. Если следы до города просматривались чётко, то потом, на засыпанной гравием дороге уже не различались. Когда я подошел к первым халупам этого местного Шанхая, на улице и проулках была полный штиль. Я ему в виду, что молчали даже дворовые собаки, которые там постоянно поднимают лай. Недолго думая, я направился к ночному киоску. Купив пачку сигарет, невзначай сказал, что утром сегодня совсем тихо, как на кладбище. Потрёпанная заспанная продавщица ответила, что даже всю ночь на удивление молчала живущая напротив шавка, которая никогда не даёт ей спокойно уснуть, а сегодня не было вообще никого, и она отлично выспалась, правда ничего не заработала. Начиная с полночи, я первый покупатель. Оглянувшись по сторонам, решил перейти на параллельную улицу ниже и зайти в один макоедский притон. Был там один раз по делам, полгода назад. Калитка была открыта и дверь в дом тоже настежь. Закрыв за собой, зашел внутрь. Там так воняло ацетоном, уксусом и аптекой, в которой ночует бомжи, что, сука, чуть не стошнило…

– А что ты в “варочной хате” хотел услышать? Запах “Красного оленя” и благородного табака?

– Не перебивай. Слушайте, что дальше было. Хозяина нашёл в зале. Он сидел на корточках, прижавшись в угол и, весь дрожал, больше никого. Его попускало от дозы, но было видно, что нервы ему кто-то сегодня ночью сильно пощекотал. Он был рад меня видеть, как ребёнок. Сразу встал и попросил подождать минуту, а потом всё расскажет. Быстро перетянув жгутом руку выше локтя, накачал кистью жилу и попросил его ширнуть, потому что сам не в состояние был попасть в вену. Клешни ходили ходуном. Короче, кое-как вогнал я эту дурь и усадил его на постель, а сам встал рядом, требуя, пока он не вырубился, рассказать, что здесь произошло.

Ночью, он клянётся, что в дверь именно постучали. На пороге стоял белый волк, который поднявшись на дыбы, передними лапами ударил в грудь и повалил на пол, заставив на четвереньках проползти полдома и забиться в углу большой комнаты. Там, в темноте, видел только светящиеся глаза прямо перед собой и почувствовал, как на голову легла тяжелая лапа. А вот дальше, пацаны, как говорится, у страха и глаза велики, тем более под кайфом. Начал такое нести, что на голову не оденешь. Говорит, что из глубины комнаты раздался голос, но не человеческий, а какой-то медленный басистый, протягивающий каждый слог, как на магнитофоне, когда плёнку зажевала, который произнёс только два слова: “ Где-е таб-лет-ки?”

– Бред какой-то, – проговорил Башкир, – ладно, что дальше?

– Первая мысль, которая пришла к нему, что так его ещё никогда не пёрло, но удар лапой по голове и сжавшиеся когти на лысом черепе, подсказали, что всё происходит наяву. Кстати, следы от них на темечке остались. Он начал рассказывать, что лаборатория закрылась, и таблеток давно не было, поэтому сейчас сидит на “винте”. Потом сказал, что недаром ментов называют оборотнями в погонах, а когда я спросил, как ушли, ответил, что испарились. Затем он вырубился.

– Пурги, конечно, хватает, но и есть, о чём покумекать. Это всё? – Башкир явно был озадачен услышанной историей.

– Дальше я направился к окраине. Время раннее и хватало с головой. Решил посмотреть на поле, где они шли ночью. И вот, что интересно. На завод, как ты пояснил, они двигались классической стаей, а вот из города в лес возвращались цепью по одному на расстоянии метров пятнадцать друг от друга. Поверь, не ошибаюсь, это было чётко видно на влажной земле. Я несколько раз прошёлся и проверил. Можешь это объяснить?

– Цепью, говоришь, шли. Как в наступление? Хотя, нет. Они же возвращались. И что это значит?– вопрос был обращён к самому себе.

– Думай, ты здесь жираф большой, ему видней, – каламбур из песни Владимира Высоцкого заставил всех улыбнуться и разрядил обстановку, прогнав задумчивый фон, наполнивший комнату.

Эта шутка, как и положено, была настоящей, так как несла в себе долю правды. Башкир был выше всех в этой компании, и за всю свою жизнь ему приходилось несколько раз объяснять свой рост, отвечая на то, что тюрки бывают только маленькими. Его народ делится на два типа. Один, их большинство, напоминают монголов и называются степные башкиры, те, действительно, низкие, а второй, к которому относится он, это лесные. Именно они отличаются высоким ростом, более смелые и независимые. Он всегда гордился тем, что, будучи уроженцем Уфы, жил по соседству на одной улице с Юрием Шевчуком и поэтому в бардачке его машины лежали компакт-диски, подписанные только тремя буквами ДДТ, а песня “Белая река” стала его гимном по жизни. Башкир часто рассказывал об этой реке, вспоминая, как после тренировок по боксу, ранним вечером, он легким кроссом бежал со стадиона “Динамо ”на берег к железнодорожному мосту, окунуться в прохладной воде и отдохнуть. Ностальгия о городе детства и отрочества не была чужда ему. Тогда его называли только по имени, которым он очень гордится – Ильдар, означающее «правитель».

– Подойдем с другой стороны. Цепь выстраивают для прочёсывания района, чтобы ни одна мышь не проскочила. То же самое делают и в лесу. Значит, волки ищут того, кто находится на их территории, но не пойман ими. А там, – Башкир выкинул указательный палец в сторону леса, – есть только Лесник, больше никого. Из этого следует хорошая новость – он ещё жив и эти твари пока ничего ему не сделали.

– Ты не переоцениваешь этих собак?

– После сегодняшней ночи у тебя есть сомнения в их способностях? – вопросом на вопрос ответил Башкир.

– Как-то с трудом верится.

– Ничего не поделаешь, всё говорит только об этом.