Как Степанов добирался потом в общежитие,
вспоминалось ему с большим трудом…
В общем, Гам позвал Степанова, тот согласился,
поэтому виноватить было особенно некого.
Начали работу вечером тридцатого апреля,
закончили только к полуночи третьего мая.
Красить балки втроём на большой высоте
да ещё валиками на длинных палках было тяжко.
Изголодавшийся в общаге Степанов
чувствовал себя на мясокомбинате, как в раю.
Сердобольные аборигены совали ему
то палку копчёной колбасы, то связку сосисок.
Борщ в местной столовой стоил три копейки,
но такого борща Степанов нигде не видал больше —
мяса в нём было куда больше, чем капусты!
Ну, насмотрелся, конечно, как идёт процесс
изготовления разных мясных деликатесов —
завод по случаю выходных был пуст,
маляров просили поднести мешки с протеином,
засыпать нитрат натрия в огромный чан,
вокруг которого сновали здоровенные крысы.
Цены на колбасу в 1983-м году. Если учесть, что оклад инженера был тогда 120 рублей, то вроде бы и ничего. Но такого ассортимента сразу в одном месте автор не помнит даже в столице. Фото из архива
Степанов был парень деревенский, не брезгливый,
а вот его напарник-маляр Вовчик, нудный дылда,
которого Гам привёл в бригаду из-за длинного роста,
так тот натурально зеленел от одного вида колбасы.
Но всё на свете когда-нибудь заканчивается.
Тёплой майской ночью в последний раз
Степанову вынесли из цеха два батона ветчины,
он сунул её в щель под бетонным забором,
вышел за проходную, подобрал пакет и был таков —
за праздники наловчился тырить мясопродукты
не хуже любого местного работяги.
Выспавшись, Степанов пошёл за расчётом.
Тут-то и выяснилось, что получать нечего —
Гамидыч забрал все их денежки ещё с утра.
Он помчался к дагестанцу на квартиру,
но жена Гама, однокурсница Степанова Татьяна,
красивая и тонкая гордая чернобровая дивчина,
зло и неприязненно отвечала Степанову,
что мужа нет, мол, и неизвестно,
ушёл разбогатевший Алик в пьяные куражи,
вскоре всплывёт в общежитии,
ждите там своего дружочка.
Степанов сгоряча наговорил Танюхе лишнего,
ведь знакомы были с ней давно, ещё с абитуры,
долго жили рядом, делились последним —
а тут вышла вот такая ерунда…
Когда первая, самая жгучая, горечь обиды прошла,
другой бы плюнул и махнул рукой на всё,