Бешенство подонка

– Кого вы имеете в виду, товарищ Каменев?! – подбоченивается Ленин.

– Скажу прямо. Речь идет о словосочетании «пломбированный вагон».[24 - «Пломбированный вагон» – установившееся в историографии название трех поездов, в которых в апреле 1917 года, из Швейцарии через Германию в Россию приехала большая группа российских революционеров-эмигрантов.В более узком смысле под «пломбированным вагоном» подразумевается только тот вагон первого из поездов, в котором через Германию перемещался Ленин.Уинстон Черчилль как-то язвительно заметил, что Ленин был ввезен в Россию в пломбированном вагоне «как чумная бацилла».] – заявляет Троцкий.

– Ну-ну?! А вот почему вас, дорогой Троцкий, не подозревают?! Вы же у нас как – никак американец. Паспорт выдан лично президентом Вудро Вильсоном! – язвит Ленин. – И вообще, это ведь ваш Парвус – Гельфанд.[25 - Парвус Александр (Гельфанд), – 50 лет. Крупный деятель международного социал-демократического движения. Теоретик марксизма. И практик. А кроме этого, успешный бизнесмен, банкир.В начале ХХ века играл значительную роль в мировой истории. Один из руководителей революции в России в 1905 году.В январе 1915 года предложил Германскому Генеральному штабу план вывода России из войны путем приведения к власти в стране марионеточного правительства, которое заключит сепаратный мир с Германией на выгодных ей условиях. Так называемый «Меморандум доктора Гельфанда».Парвусом был разработан бюджет операции и предложен список кандидатов в члены правительства, председателем которого, разумеется, станет сам Парвус. В списке было несколько руководителей оппозиционных группировок, находящихся в эмиграции. В том числе и некий Ленин.Идея Генеральному штабу Германии пришлась по душе, но вел себя Парвус недостаточно подобострастно. Это не понравилось генералам, и они на раннем этапе разработки проекта исключили Парвуса из процесса.Он умрет в Берлине, в декабре 1924 года, успев активно поучаствовать в развале Германской империи. Официальная версия – инсульт. После его смерти пропадет весь его архив. Исчезнет и всё его немаленькое состояние.] Эта блядь! Эта жирная свинья!

– Владимир Ильич, я, как вы знаете, давно и публично отрекся от него. Я заявил, что не считаю его своим учителем. Отношусь крайне отрицательно.

– Но ведь это он, сука, мстит за то, что я не захотел быть товаром на его прилавке!

– Может быть. Вы же его отставили. И не надо тыкать мне американским паспортом! С Россией, между прочим, Германия воюет! А не Америка.

– А вы, товарищ Троцкий, не в цирке «Модерн», где на свои «пламенные революционные выступления» продаёте билеты и ухитряетесь получать гонорары! Вы на заседании исполнительной комиссии ЦК большевиков! – кричит уже фальцетом Ленин.

– Не надо ссориться, – успокаивает Свердлов, – Мне кажется, что товарищу Ленину и товарищам, которые проследовали с ним через территорию Германии, стоит на некоторое время свои выступления на митингах… Давайте без этого.

– А я думаю, что наоборот! Указ об аресте! Пожалуйста! – петушится Ленин. – Вот я пойду и сдамся властям. Если, конечно, ЦК большевиков подтвердит постановление Временного правительства. Мы превратим суд в трибуну!

– Не уверен, товарищ Ленин, – говорит Свердлов.

– А я уверен, товарищ Свердлов! Вот приду и скажу – арестовывайте!

И тут от двери звучит реплика. Важная реплика. Ее с характерным акцентом произносит человек с неопределенным статусом, скромно примостившийся на табуретке. То ли боевик, то ли телохранитель. Так себе… «Принеси-подай». Это Сталин:

– Боюсь, юнкера даже не довезут товарища Ленина до тюрьмы. Вон моего подельника в Тифлисе закололи штыками по дороге в камеру. Или из камеры в суд…

После этой реплики Сталина Ленин сдувается, как проколотый шарик и сползает на стул. Дрожат губы, слеза из глаза.

Иоффе быстро подносит ему стакан с водой.

Ленин лихорадочно глотает. Зубы стучат о стекло.

– Послушайте, грузин, что вы встреваете! – кричит Троцкий Сталину. – Видите что натворили! Вы, вообще, что здесь делаете?

– Я охрана! И я не грузин! Я осетин! – Сталин бросается на Троцкого. Его пытаются сдержать Зиновьев и Оржоникидзе.

Иоффе внимательно наблюдает потасовку.

А Ленин оглядывает всех. До него наконец-то доходит весь ужас его положения.

Сейчас, после неудачной попытки переворота, арест – это реальность. А там и допрос. А раз так, то, несомненно, его, как основного свидетеля по делу, должны убрать заранее. Кто будет убирать, понятно. А вот как обставят убийство…

Ленин почему-то вспоминает виденное им через забор во дворе военного училища. Там юнкера отрабатывали штыковые удары на чучеле под команду: «коли, раз!».

– Постойте, постойте! Нам только драки не хватает, – Ленин переводит дыхание, с трудом поднимается со стула, встает между Троцким и Сталиным. Напряженно вспоминает фамилию (этим ведь он славится в мифах):

– Вы, товарищ Джу-га…

– Джугашвили. Партийная кличка Сталин.

– Товарищ Джугашвили высказал, увы, довольно верное предположение. Ведь не довезут меня, Лев Давыдович. И боюсь, что среди присутствующих найдутся те, кто не сильно этому огорчится. А, вы, товарищ Джугашвили, напрасно, батенька. Осетин… Это, знаете, мелко. Нужно позиционировать себя с большим народом. Грузия! Правильно, товарищ Орджоникидзе?

Орджоникидзе гордо кивает.

– А как же тогда товарищ Ленин сможет руководить процессом? – спрашивает Зиновьев.

– Во-первых, руковожу процессом не я, а мы вместе, – замечает Ленин скромно. – А во-вторых, действительно, как же мне быть?

– А просто, – предлагает Свердлов, – Вы, Владимир Ильич, будете по прежнему возглавлять ЦК, но из подполья. С крепкой охраной. А мы уж под открытым огнем будем строить… Делегируйте свои полномочия тому, кому вы доверяете больше. И этот товарищ будет передавать ваши пожелания и советы нам. Вот кого вы предлагаете в качестве представителя?

– Зиновьева! – говорит Ленин.

– Извините, но товарищ Зиновьев из того же пломбированного вагона, – ехидно уточняет Троцкий.

Ленин оглядывается и, язвительно улыбаясь Троцкому, указывает на Сталина. А потом смотрит на Иоффе. Тот морщится. Но Ленину вожжа под хвост:

– Вот! Джуга…

– Джугашвили. Сталин, – поправляет Сталин.

– Да! Я настаиваю на кандидатуре товарища Джугашвили!

Сталин оглядывается, становясь как бы выше ростом. Вот ведь – в правильное время, в правильном месте.

Троцкий переглядывается с Каменевым и Свердловым. Орджоникидзе радостно, но незаметно жмет руку Сталину. Тот улыбается.

Из домика выходят и расходятся в разные стороны участники совещания.

На крыльце Иоффе тихо что-то объясняет Ленину. Тот упрямо качает головой. Шепчет:

– Нет и еще раз нет! Они сделают из меня козла отпущения. Я ведь сейчас просто-таки ходячий компромат! Я с ним уйду, – показывает на Сталина. – Он ничей! Дикий.

Бывалый. Простой уголовник.

Ленин требовательно протягивает руку. Иоффе дает Ленину стопку купюр. Ленин берет. Уходит по дорожке к ожидающему его у ворот Сталину.

6 июля (19 июля по новому стилю) 1917 года.

Петроград. Улицы. Раннее утро.

Сталин выглядывает, машет рукой. Подъезжает пролетка с поднятым верхом, чтобы укрыть седоков от постороннего взгляда. Из ворот выходит Ленин. Садится. Охранник и Сталин по бокам. Еще один охранник рядом с извозчиком. Щека Ленина подвязана носовым платком. Как бы флюс. На голове у него кепка Сталина.

Ленин всё время поправляет повязку на лице и переспрашивает у Сталина:

– Бороду не видно? Бороду не видно?

Слышны выстрелы, пулеметные очереди. Ленин вздрагивает.

– Это казаки кронштадтских моряков[26 - Кронштадт – город-порт в России, расположенный на острове Котлин в Финском заливе Балтийского моря. В годы Первой мировой войны учебная база Балтийского флота. В 1917 году это свыше 30 тысяч матросов и солдат.Набор во флот, в России, как правило, шел из крестьянской среды. Грамотных, среди них были единицы. Оторванные от дома эти люди не были приспособлены жить в социуме, отличном от сельской общины. Да, еще никакого осмысленного, в сравнении с деревенским, труда. Плюс, условия жизни: скученность в тесных кубриках кораблей, плохая еда, муштра и своеволие командиров, мужское общество и культ силы.Учитывая то, что в этот период флот России в активных боевых действиях не участвовал, эта огромная масса патриархального человеческого материала с низким уровнем развития и отсутствием самосознания, агрессивная, мающаяся от безделья, оказалась идеальной средой для рекрутирования толпы для бунта, мятежа. При этом были все условия для управления этой вооруженной и прошедшей военную подготовку массой: все в одном месте, организованы по экипажам кораблей и подразделениям, привыкшие к приказам и безличности, все вооружены. А к этому ещё и кокаин, которым германские разведывательные службы аккуратно снабжали и Кронштадт и Гельсингфорс. Идеальная среда для поддержки любых политических провокаций.Именно матросы из Кронштадта активно участвовали в первой попытке переворота, устроенного Германским Генштабом в столице России – Санкт-Петербурге. В Июльские дни 1917-го они заняли Петропавловскую крепость и долго оборонялись от казаков, наводивших порядок в городе. А осенью 1917 года именно кронштадтские матросы стали той вооруженной толпой, под прикрытием которой ставилось у власти марионеточное правительство Ленина.Кстати, по той же схеме, разворачивались потом, осенью 1918 года, события в Германии. Там порохом, движущей силой революции тоже стали военные моряки.] из Петропавловской крепости выкуривают, – успокаивает Сталин.