Vinderium

– Так и Вы боитесь?

В голосе человека сквозило разочарованием.

– Ты сдохнешь вместе со всеми, – процедил парень сквозь стиснутые зубы. – Недолго тебе радоваться всеобщей панике.

– Я?

Человек в черной шляпе с притворным удивлением раскрыл глаза. В то время паника вокруг только нарастала, все сильнее кричали пассажиры поезда. Тротил был все ближе.

– Нет, ошибаетесь. Я не умру с Вами.

Вместе со словами, достал из широкого плаща предмет темно-фиолетовых оттенков. По форме тот напоминал шар. Красная кнопка первой же бросилась в глаза. С улыбкой человек нажал на нее и бросил шарообразный предмет в окно сбоку. Осколки стекла посыпались во все стороны, но большую часть затянуло наружу сильными потоками ветра.

– Увидимся внизу, – чуть приподнял человек шляпу и улыбнулся. – Если, конечно, Вы выживете.

Только хотел рассмеяться, как в то же время пропал вслед улетевшему в окно предмету. Ремни безопасности безвольно повисли. «Телепортационная установка? Такая маленькая? – изумленно подумал парень. – Будь и у меня такая, не сидел бы уже тут. Черт!»

В лицо взрезались потоки ветра. Воздух снаружи со свистом влетал в вагон поезда через разбитое окно. Запахло гарью, копотью. Стало тяжелее дышать. Воздух нижних ярусов не щадил никого, кроме тех, кто с рождения им дышал.

– Не хочу умирать! – кричали сзади.

Парень пристально смотрел в мутное лобовое стекло. В его радужках глаз отображалось пламя заложенного тротила, который так вовремя начинал подрывать первые вагоны.

Глава вторая

Вспыхнуло. Вмиг огонь обжег руку задумавшегося парня. Болезненно одернув кисть, выронил деревянную, грязную от прошлой готовки вилку. Перед глазами до сих пор стояла картина взрыва из воспоминаний. Каждый раз теперь, когда парень слышал знакомые звуки на этом ярусе, его разум подкидывал одно и то же из прошлого трехлетней давности. Еда на огне кухонной установки стала чуть подгорать. Звук и запах горелого вывели парня из раздумий. Быстро подобрал вилку и перевернул последний кусочек искусственного мяса. Покупал его еще на прошлой неделе, так что по вкусу вряд ли подобное должно быть хорошим, особенно учитывая кулинарные способности. Однако парень старался. И выходило получше, чем пару лет назад.

Всю жизнь его обучали искусствам ведения боя, убийству других. Всему, что могло бы быть полезным, но только не готовке или стирке. Это все делали служанки, пристроенные по приказу «босса». Ему же поручило подобное начальство выше. Как буквально, так и фигурально: те люди были с более высоких ярусов. Зачастую это и на чин влияло, и на все остальное. Чем выше, тем лучше всё в жизни.

– Готово! – крикнул парень.

Нажал на крупную кнопку под горящим пламенем, которую неаккуратно ввернул в корпус установки. Выключил.

Корпус он нашел на помойке здешнего яруса. Пришлось. Иначе бы парень никак не выжил в настолько суровых условиях. Купил детали, некоторые использовал из тех, что уже были в квартире. Починил кое-как, чтобы эта незамысловатая конструкция могла хотя бы иногда работать и давать поток пламени. Хоть и часто ломалась, но это было лучше, чем умереть от голода.

Еду выложил на грязную тарелку. Впрочем, все в том городе было таким. Найти чистую вещь или предмет в настолько уродливом месте – невозможно. Стоит вынести что-то на улицу, как это «что-то» станет из блестящего цветом копоти, которую окончательно отмыть не получится. Останутся навсегда сероватые разводы. А если это «что-то» длительное время лежит дома, то подобное становится только хуже. Сначала разводы просто сероватые, но с каждым месяцем будут все темнее и темнее. Отчего и еда приобретает не совсем приятный вкус. Даже если идеально приготовлена.

– Ты опять потратился? – ворчливо заметила бабушка, когда парень внес в комнату приготовленное мясо.

– Прекрати. Это точно не последние деньги.

– Но…

Парень перешагнул через детали двигателя.

– Приятного аппетита, – перебил старушку.

Та лишь неохотно кивнула, принимая из рук парня тарелку. Следом он протянул ей и вилку.

– Хорошо хоть зубы не такая проблема.

– А что с ними не так? – непонимающе спросила бабушка.

У нее были ровные, не белоснежные, но вполне симпатичные зубы, о которых многие мечтают на более высоких ярусах. Не слишком далеких. Ведь на тех, что находятся слишком высоко, никто не задумывается о такой мелочи – а для них это даже не стоит внимания – как хорошие и красивые зубы. У людей такого «уровня жизни» есть все, чего только захотят. Кроме маленьких налогов.

– Да нет, – ответил парень, – ничего. Не бери в голову, просто были мысли вслух.

«Пожалуй, я бы мог назвать это единственным плюсом города, – подумал следом, – что тут никто не нуждается в том, чтобы думать о гнилых зубах или утерянных конечностях. На черном рынке можно купить, что угодно, для кого угодно и в каком угодно количестве. Операций тоже касается, были бы только деньги. А у меня они есть. И вот повыше такой „привилегии“ у людей нет. Из-за того, насколько низко находятся яруса, никто не собирается устраивать тут медицинские услуги для нуждающихся. Ресурсы, все же, не бесконечны».

Парень улыбнулся, смотря, как бабушка с искренним наслаждением ест приготовленное им искусственное мясо. Иногда поднимала на него слегка блестящие от приближающихся слез глаза и улыбалась в ответ. Сколько парень помнил, старушка всегда была такой. После взрыва тремя годами ранее, в живых осталась только половина вагона, в котором он ехал. Из всего поезда. Он потерял глаза, частично пальцы на одной руке, некоторые суставы. Большую часть потерянного восстановили на деньги бабушки. Нашла парня в обломках взорванного поезда. Случайно. Для всех жителей этого яруса подобные «выходки» считались привычной нормой. Как сами и говорили: «Кто не сдох, умрет в обломках». Часто были случаи, что кто-то мог выжить. Однако такие «счастливчики» умирали мучительной, довольно медленной смертью. Парню повезло. Дважды. Старушка могла не подходить в тот день к обломкам, но добрая сердцем – что странно для этого яруса – она не смогла в очередной раз просто пройти мимо. И из всех, кто там лежал, вытащила только его.

«Она заплатила тем, кто донесет меня до черного рынка для операции на восстановление, – подумал парень, – заплатила на мою жизнь в дальнейшем, а я…»

Бабушка смогла оплатить только самое необходимое. Один глаз, суставы ноги и восстановление некоторых органов. Остальное в будущем парень оплатил за себя уже сам. Однако перед глазами против воли вспыхнуло неприятное воспоминание. Парень до сих пор винил себя за то, что был на задании в момент, когда пришли «ублюдки с пистолетами». Люди, что каждый понедельник впоследствии стали приходить за провиантом в честь выдуманного долга. Тоже из-за заданий на убийства. Одному из местных боссов крупной банды не понравилась новость о потере – с его же слов – «своего кормильца». В тот вечер «ублюдки с пистолетами» и приковали тогда еще не парализованную старушку к кровати. Руками может двигать, но с большим трудом. Все, что ниже – не ощущается и вовсе.

– Да ты побледнел, – обеспокоенно заметила бабушка.

– Я? – глупо переспросил, выходя из воспоминаний.

– Ты опять?

– Да.

Старушка слегка улыбнулась, откладывая пустую тарелку. Сморщенную руку положила на тыльную сторону ладони парня. Посмотрела в глаза.

– Ты ни в чем не виноват.

Хотел возразить, убрать руку и встать, не желая слышать оправдания своей вины.

– Нет, послушай, – с напором произнесла.

Парень почувствовал, как старушка сжала ладонь чуть сильнее, и промолчал. Остался сидеть. Медленно выдохнул, понимая, что разговор неизбежен.

– Ты ни в чем не виноват, – повторила, пристально смотря в глаза. – Я не глупая. Знаю, зачем ты постоянно уходил. Да и «слава» о тебе, – улыбнулась, – разлетелась достаточно быстро. Заметила, как ты часто стал менять одежду. Ты и сам понимаешь, что мы бы не выжили без этих денег.

– Все твои проблемы, – неопределенно назвал парень парализованность бабушки, – из-за меня, ты ведь понимаешь? Да, деньги, но…

– Да, деньги, – перебила. – Ты считаешь, я кому-то нужна в таком возрасте? Когда тебя нашла, деньги отдала, которые недавно на тот момент получила за органы других людей. И не спрашивай, не отвечу. Это давняя тема, которую оставила в прошлом. Поверь, того, что у меня было, мне хватило бы ненадолго. И ходить было все тяжелее. Да все делать было тяжелее. Что от парализации лежу, что лежала бы от старческой слабости, какая разница? А она есть. Ты готовишь, даже, вон, кухонную установку сделал. Так ты это называешь? – хрипло хихикнула старушка. – Это было грудой запчастей к упавшему «драуру». Муж мой любил таскать в дом подобное. Продавать не успевал, вот и лежало. После его смерти ничего не трогала.

Взгляд бабушки стал серьезным. Пальцы, что лежали на руке парня, сжала еще чуть сильнее. На что позволяли силы.

– И после всего, что ты сделал, ты смеешь еще говорить, что мои проблемы из-за тебя? Чтобы я такого не слышала больше.

– Выходит, – с улыбкой ответил, – мы квиты. Я – не твои проблемы, а ты – не обуза для меня. Договорились?

Хватка старушки ослабла, пока она и вовсе не убрала ладонь с руки парня. С улыбкой положила голову обратно на кровать.

– Идет.