Асур

– Он торгует оргтехникой?

– Сейчас да, – ответил Семен. – Все мы сейчас чем-то торгуем. Я общепитом торговал, Севастьянов продакт плейсментом, Бауыржан оргтехникой. Измельчали и выродились.

Видимо, встреча с Самани всколыхнула какие-то воспоминания у Кляйна и бросила их поверх алкоголя.

– Но ничего, – сказал Семен, открывая дверь в дом. – Мне кажется, еще пошумим.

18

Yorke.

2013 год, 01 сентября

«Миша из приличной семьи.

Дед у Миши с госпремией СССР.

Мать Миши – художественный руководитель театра, отец – художник в кино.

Миша сидел в тюрьме за бандитизм в девяностых, Миша владел большим бизнесом в нулевые – он снимал телевизионные проекты для государственного ТВ. Именно тогда Мишу «вставили» на миллион долларов.

Не рассчитались.

Тогда Мишу чуть не убили, странно, говорит, что не убили. Стольким оказался должен. Но из ТВ-бизнеса Миша после этого случая, конечно же, ушел.

Миша крепкий.

Миша поднялся из нокаута, в котором оказался – и теперь Миша торгует книгой. У Миши большой книжный магазин в Москве. И Миша еще немножечко шьет – у него небольшой издательский дом. Издает в основном людей приличных – местных значительных поэтов и прозаиков. Немного Миша издает и оппозиционную литературу. Дело даже не столько во взглядах, просто пацаны нормально платят.

Миша – мой издатель, он взялся за мою книгу.

Своего издателя я выбирал долго.

Когда на руках есть пять тысяч долларов, выбирать легко. Легко капризничать, воротить нос: это не хочу, то не буду. И это даже не про то, чтоб «целуйте меня везде». Просто хочется какого-то гарантированного результата. Потому что пустобрехов в мире книжного дела хватает. Даже с горкой. Некоторые обещают мировое имя сразу, без размышлений. Некоторые сулят невиданные продажи – они, мол, на этом собаку съели. Иные и вовсе видят меня лауреатом Нобелевской премии по литературе. Но у всех у них в глазах отражаются только те самые пять тысяч баксов. Отражаются ясно, нужно только немножечко приглядеться.

Не хотелось бы бахвалиться, но обмануть меня сложно.

Ребята, я ведь кроме того, что писатель, я ведь в продажах проработал десять лет. Что, кому и как втуляют, я знаю.

Я вижу, с чего вы кормитесь. Я вижу, что вас интересует в первую очередь. Я знаю, что самые «жирные» и самые прибыльные сейчас заказы – они от графоманов, которых вы привыкли разводить. Я вижу, что плевали вы на результат и на мои продажи. Как только вы мне отдадите книгу, как только я подпишу акты приемки, вы забудете про меня. Я еще, кажется, даже не успею выйти из комнаты.

В 95 процентов случаев деньги, которые вкладывает в издание книги графоман, он больше не увидит никогда. Такие красивые, такие милые, такие славные деньги уплывают от него навсегда. И обычно задача издателя – убедить графомана в обратном. Задача издателя убедить графомана в том, что тот свою книгу продаст, весь тираж, обязательно.

– Еще, выходит, заработаю? – сомневается графоман.

– Ну, – сдает немного издатель назад. – Заработать получится только при благоприятных раскладах. Но уж вложения, вложения вы отобьете наверняка. Железно! Железобетонно!

Вообще, задачу издателя можно поставить шире – его задача убедить графомана в том, что он не графоман. Все это я понимал и сам, и в подтверждение моим мыслям все это мне рассказывал Миша за коньяком у меня дома.

Сложно сказать, может быть, Миша пьет коньяк дома у всех графоманов и всем графоманам раскрывает схемы развода графоманов. Но он сумел создать у меня такое впечатление, что нет. Ну и есть один большой момент во всем этом деле – Миша готов за свои деньги издать половину тиража моей книги. Чтобы продавать потом в своем магазине. Это такой сильный нюанс. Убедительнее любых слов.

Знаете, есть много щенячьего восторга от того, что твоя книга увидит свет в бумаге. Она станет, наконец, Книгой. Не символами на экране монитора, а именно книгой. Я хочу его пережить, этот щенячий восторг.

Миша обещал мне широкую презентацию на своих площадках, обещал познакомить с десятком владельцев частных книжных для того, чтобы моя книга продавалась в их магазинах. Также он объяснил схему, по которой книга продается через государственную сеть. Миша говорил про пиар-кампанию, но на это у меня бюджета, к сожалению, уже нет.

А.

Есть еще такой любопытный факт: мой почтовый ящик теперь до верху завален деловыми предложениями от Союзов писателей, которых, по-моему, сейчас не меньше десяти. И там тебе и интернациональный, и международный, и национальный, и каких только нет еще. Я научился все эти деловые предложения сразу же проматывать до конца. Потому что в самом конце, как правило, Союз писателей такой-то переходит к сути – пишет сумму денег, которую нужно внести за участие в биеннале, конференции, конкурсе, выставке или фестивале. Аппетиты писательских союзов самые разнообразные. Не встречал я, пожалуй, только ничего совсем уж бесплатного. Лохов разводят с задором, с огоньком, с выдумкой. Можно приобрести медаль. Да-да, кроме удостоверения о том, что ты член Союза писателей, будет еще медаль о том, что ты писатель. За графоманов, в общем, взялись всерьез. Просто потому, что этот рынок наводнили деньги. Потому что есть кого разводить. Потому что графоманов, как я уже говорил, сейчас стало очень много.

В общем, месяца через три у меня выйдет мой роман, моя книга.

Сбывается из романа «Башня» столько всего, что мне порой делается страшно от той силы, которая может быть в слове.

Руки чешутся теперь засесть за новый роман, в котором я бы написал себя счастливым, богатым и вообще, в целом, благополучным. Только я сам понимаю, что нужны определенные условия для того, чтобы в таком романе появилась огромная энергия, которая бы или меняла реальность, или вовсе создавала бы новую. А одного моего желания быть благополучным недостаточно. Маловато.

Комментариев: 37. Комментировать эту запись.

19

Ольга и Семен лежали в кровати.

Ольга смотрела в черное небо за окном, Семен размышлял, ложиться ли ему уже спать или встать и распаковать ноут, что привез Бауыржан. Он посмотрел на часы – оказывается, была еще только половина десятого вечера.

– Интересно, почему боженька не заселил нам в соседи марсиан? – спросила вдруг Ольга. Из окна, которое было расположено прямо у кровати, было видно широко. Дом Севастьянова стоял у самого края дачного поселка, и потому другие дома обзора не заслоняли. Эта ночь выдалась прозрачной и звездной. Савиной показалось даже, что она различает красноватое свечение Марса.

– Потому что грызли бы друг друга, – ответил Семен. – Не исключено, что до полного уничтожения.

– Что же… – сказала Савина. – Ты думаешь, любое существо, наделенное разумом, неизбежно будет агрессивным и разрушительным?

– Думаю, что неизбежно, – ответил Кляйн. – Я бы даже сказал так: это условие выживания любого наделенного разумом существа.

Тут у Кляйна зазвонил телефон. Семен посмотрел на экран: звонили все с того же подавленного номера, что и днем. Семен немного подумал и решил поднять трубку.

– Да?

– Здравствуйте, – сказал незнакомый голос в телефоне. – Меня зовут Андрей. Я вам известен как Линкси.

– Нет, – ответил Семен. – Никакой Линкси мне не известен.

Он вспомнил СМС, которая пришла в его телефон сразу по прилету. СМС эта была также подписана «Линкси».

– Странно, – чувствовалось, что голос опечалился этому факту. – Тогда, может быть, как АЩ?

А вот уж за этими словами сразу вспомнил Кляйн длинные коридоры московского СИЗО, сокамерников, холодную баланду и высокие потолки в кабинетах следователей.

«АЩ».

Андрей Щербаков.