Асур

Лет пять назад умнеющее население страны валом повалило в менеджеры среднего звена. Все не деталь у станка точить. Не сталь лить в кокиль, не на башенном кране целый день ручки вертеть на верхотуре.

Время прошло, прогресс прет – еще поумнели.

К черту этот дурацкий офис, графики прироста продаж и дурака-начальника. Не удобнее ли сидеть дома, нажимать на клавиши и этим зарабатывать на жизнь? Расходов никаких, сейчас даже писчая бумага не нужна.

Хотя поначалу все-таки придется совмещать. Днем с дураком-начальником, вечером – творить.

Творить, к слову, стали многие из тех, кто пять лет назад пошли заседать в офисах.

У них сил много.

Попробуй потвори после того, как тротуарную плитку целый день укладывал или обваливал и разделывал коровьи туши с девяти до пяти, с получасовым перерывом на обед. Сложно. Сложно после всего этого творить. А вот после офиса – нормально.

Ну и все логично: работников офисного труда в стране было с избытком и писателей получилось тоже занадто.

И все бы ничего, ребята, кабы не один такой момент – совершенно пропал сейчас такой класс, как бесплатный издатель.

Раньше оно ведь как было: писатель писал и получал за это деньги.

Сейчас почти что наоборот: писатель написал, отнес в издательство, заплатил туда свои кровные, ему через месяц из издательства выдали книги – иди, реализовывай, богатей. Оно вроде все и правильно, вроде как если уж взялся писать, то отвечай за свой труд самостоятельно. Только теперь давайте посмотрим на все это дело со стороны читателя.

Читатель пришел в книжный, там стоят на полках ровными рядами произведения поумневших офисных работников.

Фамилии все незнакомые.

Читатель подошел к полке, открыл одно произведение – закрыл. Плохо. Второе открыл – закрыл. Плохо. С третьей и четвертой книгой тоже попытки очень так себе вышли.

Читатель с тоской на ряды полок, уходящие вдаль, смотрит, потом разворачивается и идет в развалы классической знакомой литературы. Выбирает себе там из проверенного и гарантированного, покупает и уходит.

Безусловно, талант – это вода – он всегда найдет себе дорогу.

И если я не талант, если не найду этой своей дороги – значит, я просто из рядов этих вот псевдописателей, вообразивших о себе менеджеров среднего звена.

Но вот какая здесь штука: если раньше я ничего за такую ошибку заплатить не был должен, то теперь меня ждет штраф. Штраф крупный, я вам скажу. Для того, чтобы мне сейчас напечататься, я должен продать машину. Потому что денег в жизни почти не копил – я плохой, негодный менеджер среднего звена. Если окажусь еще одновременно с этим и плохим писателем – ищите меня умершим от истощения по адресу город Москва, улица Малыгина, дом 10, кв. 109. Прямо на кровати и ищите. Потому что без машины я на работе не нужен, с работы я увольняюсь. Можно, конечно, пойти почтальоном или полы мыть. Но мне кажется, что если писатель я никудышный, то выбирать все-таки нужно будет истощение.

Но вы знаете… Я верю, что получится. Хотите знать почему?

Я вам скажу.

Потому что начало сбываться.

Многое из того, что я писал в романе, оно начало сбываться.

Знал бы прикуп – жил бы, конечно, в Сочи. Можно и сейчас сделать такую попытку – сесть и написать по-быстрому роман о том, как я, к примеру, внезапно сказочно разбогател. Только сами должны понимать: Мироздание – оно так не работает. Мирозданию нужен посыл. Мощный, сокрушительный, зубодробительный посыл. Чтобы сама реальность меняться стала от того, что ты написал. Или, может быть, не меняться, а формироваться.

Ты должен так это все пережить, так за своих героев хотеть должен, зубы у тебя от этого желания крошиться должны – тогда только сработает.

А разве у меня крошатся зубы, когда я о богатстве думаю?

Да нет, конечно.

Комментов: 15. Комментировать эту запись.

17

Душ неизменно действовал на Семена животворяще. Он вышел из ванной, освеженный и обновленный, переоделся в простенькие вещи, которые ему выделил Паша из своего дачного гардероба, и пошел к Савиной, где она распаковывала сумку с продуктами, что передали Севастьяновы.

Кляйн вошел в кухню, посмотрел на стол, который уже успела накрыть Ольга, и протянул удивленное «да…»

– Что такое? – спросила Оля.

– Неужели все это может находиться одновременно в холодильнике одной семьи? То есть я, конечно, благодарен Любе и все такое, но… Может, они к празднику какому готовились?

– Я думаю, Сема, ты просто отвык от изобилия, которое сейчас в почти любом российском холодильнике, – ответила Савина. – Ну и потом, нельзя забывать, что Пашка уже человек состоятельный. Ничего экстраординарного я здесь не вижу. Подумаешь, икра. Подумаешь, балык. Детей-то кормить чем-то надо каждый день.

– Точно, – сказал Семен. Он налил себе и Савиной в бокалы коньяк. – Но как бы там ни было – давай, за них, за Севастьяновых.

– Давай, – Савина подняла бокал.

Кляйн опрокинул в себя коньяк, посмотрел с небольшим удивлением на бокал и поставил его на стол.

– А ты знаешь, я вот только что осознал, что три года ничего не пил, – удивление Семена было вызвано забытым вкусом. – Вообще ничего из алкоголя. И не вспоминал даже. Травой, было, баловались. Да… А про алкоголь так вот даже и не вспоминал.

– А что там с травой? – удивилась Ольга. – Неужели проще, чем алкоголь раздобыть?

– Конечно, – сказал Семен.

Кляйн закусил бутербродом с красной икрой, протянул вилку и наколол себе несколько кусочков бастурмы. Только сейчас Кельвин понял, насколько он голоден.

– Ну, рассказывай, – Семен закусил бастурмой и стал сооружать себе огромный бутерброд из лаваша, зелени, балыка и сыра. – Как у вас тут вообще дела?

– Ну как-как, – ответила Савина. Она взяла себе ветку винограда и отщипнула несколько ягод. – Самое, наверное, яркое – эпидемию коронавируса в двадцатом пережили. То еще было развлечение.

– Сама не болела?

– Не-а, – ответила Савина. – Но надоело это все до жути. Все эти маски, перчатки, невозможность общаться с другими людьми. Ну и работы, сам понимаешь, было – кот наплакал. Хорошо, тогда редактором еще подработать удалось, так бы с голоду померла.

– Вот прям бы померла?

– Ну да. Отменили же почти все культурные мероприятия, чего мне освещать? Часть журналов вообще тогда закрылась.

Тут у Кляйна зазвонил телефон. Он посмотрел, кто звонит, и поднял трубку.

– Да, Баргуджан, да, дорогой! – сказал Семен в телефон. – Через три минуты? Хорошо, уже выхожу, дорогой, да.

Кляйн повесил трубку, откусил от сооруженного бутерброда сколько смог, встал и пошел искать ключи от ворот.

– Ну, а в остальном как? Неужели ничего не было, кроме эпидемии? – Семен нашел ключи в куртке, которую бросил в коридоре. Посмотрел на них, повспоминал, какой из них от ворот. – Пойдем Баргуджана встречать.