Золотые нити

– Я верю, что все происходящее между нами было настоящим. Что в этом ты мне не врала. Я вижу, как тебе больно, но я не знаю смогу ли принять это. И общаться с тобой как раньше.

Мир раскололся. Казалось, вокруг меня закончился кислород и легкие горели огнем. Я знала, что так будет, я ждала этих слов, но услышать их вживую из уст Сея было просто невыносимо.

– Дай мне время, хорошо? – мягко попросил Сей, – То что я чувствую к тебе не изменилось, но мне слишком тяжело сейчас. Когда-нибудь мы обязательно поговорим, и ты мне все расскажешь, если захочешь. Но не сегодня.

Я опустила глаза и увидела, как мелко дрожат его губы. Сколько же сил он приложил, чтобы остаться таким спокойным, когда внутри атомная война. И почему от его тихого мягкого тона мне в сотню раз больнее, чем если бы он кричал и обвинял меня.

Но это Сей. Самый удивительный человек в моей жизни. Сердце сжалось и меня наполнила невероятная болезненная нежность, словно тонкая пленочка на свежей ране.

– Спасибо тебе, – мне очень хотелось хоть на мгновение прикоснуться к нему, но я не решалась, – Спасибо за все и прости меня, если сможешь.

Вот так глупо, но я больше не знала, что сказать. Слова давно стали бесполезны, как любые оправдания или обещания.

Сей улыбнулся.

– Не вешай нос, маленькая ведьма. У тебя все будет хорошо, вот увидишь.

Он легонько щелкнул меня по носу и схватив куртку быстро пошел к выходу.

Мне показалось, что за ним тонкими всполохами потянулись золотые нити, но может это были отблески света в моих глазах.

Я долго смотрела ему вслед, а потом дрожащей рукой взяла пустую чашку и заглянула внутрь.

Глава 25

Я вышел на улицу, на ходу ища в кармане пачку сигарет. Курить хотелось просто невыносимо.

У входа в бар толклось слишком много знакомых, наперебой начавших высказывать свое мнение относительно нового альбома и концерта в целом.

Мне сейчас до физической тошноты никого не хотелось видеть и, отделавшись парой дежурных фраз, я быстро нырнул в спасительную щель между стеной бара и забором, оказавшись на заднем дворе. Наконец-то наступила относительная тишина. Я выдохнул и уселся на бетонный парапет. На тот же самый, где однажды сидела грустная Клэр, слушая мелодию своего медальона.

О чем интересно она тогда думала? Тосковала по прошлому? По кому-то? по нему?..

Я закурил, судорожно заглатывая горький дым. Какая теперь разница. Нет смысла копаться в прошлом. За последние недели я и так перевернул его, разобрал на мельчайшие кусочки, почти на атомы, вспоминая наши встречи с Клэр и пытаясь понять, что не так, почему все как-то неправильно, нескладно, хотя то, что между нами происходило было больше всех чувств, которые я когда-либо испытывал.

А она замужем. Как все бредово и сложно. Я ведь правда догадывался, хотя она ни разу не давала конкретного повода, но что-то всегда было не так – в спальне, куда она не заходила, в пустых ящиках, каких-то словно не ее вещах, на которые я периодически натыкался. И в ее взгляде, в этой тоске, недосказанности, выпущенных кусках ее историй. Пазл не сходился. Даже когда она рассказала мне о медальоне, когда я увидел золотые нити, когда мир дрогнул и стал трещать по швам, это не заполнило все пустоты.

Но теперь все стало ясно. И самое странное, что я наконец-то испытал облегчение. И мне как будто стало все равно. Все что сейчас я чувствовал, это тупую безликую усталость, которая придавила меня словно гранитной плитой.

Когда я писал песни для нового альбома внутри переболело и переродилось столько разных чувств, столько нежности и любви и сегодня я отдал себя без остатка. Ей. Чтобы она решила. Чтобы что-то произошло. Чтобы ее черная дыра в груди стала хоть немного меньше. Я вложил в это всю душу и по иронии судьбы все что я сейчас ощущал это пустоту, огромную черную дыру внутри своей груди, которая пожирала весь мир.

Несмотря на все мои догадки и домыслы, после ее слов внутри словно что-то взорвалось, вспыхнуло, в мгновение ока оставив лишь выжженную пустошь. А сейчас мне как будто даже не было больно, да я и не считал, что Клэр мне врала хоть в чем-то что казалось нас. Все было как было. По-настоящему. И положа руку на сердце, разве я был с ней до конца честен? Я ведь не сказал ей, что может нас ждать. Я также эгоистично, как и она пользовался отпущенным нам временем, стараясь прожить его на максимум. На сколько хватит сил, на сколько хватит нас.

Я выбросил окурок. И посмотрел на одинокий фонарь тускло освещавший пятачок, где я сидел. Было ощущение, что, пройдя круг, я вернулся на то же место, в ту же точку реальности. Когда еще не было в моей жизни Клэр, когда все было тупо и бессмысленно. Я вышел курить сюда же полный самых мрачных мыслей и увидел ее. Я так надеялся, что все изменилось. И я, и что-то во мне. Но все оказалось иллюзией, навеянной этой острой больной влюбленностью. Сейчас я чувствовал себя также, как и тогда – обессиленный, уставший, не видящий смысла.

Может это конец и не стоит ничего больше придумывать, надо заканчивать играть в эти игры. В этот свет, тьму, золотые нити и ее сказочные истории. Это все так меня очаровало и я всей душой захотел ее спасти от страшного злого мира, но на самом деле я спасал самого себя… Может ради этого все и было?

Я встал и, протиснувшись сквозь щель в заборе, побрел к машине. Я правда не хочу об этом сейчас думать. Хочу напиться до беспамятства и завалиться спать.

Рядом с машиной я увидел знакомый силуэт в длинном пальто.

Клэр нахохлившись сидела на железных перилах у закрытой аптеки. Она была похожа на уставшую замёрзшую птичку.

У меня внутри что-то дрогнуло, но я не ощутил ни привычной нежности, ни радости от того, что вижу ее. Усталость накатывала на меня тошнотворными волнами, кроме того стала невыносимо болеть голова.

Она смотрела на меня большими заплаканными глазами и ее губы дрожали. Сейчас она не казалась мне красивой, скорее отталкивающей, с этими бесконечными странностями, вечно терзающейся, винящей себя во всем и втянувшей в это меня. Я устал. Я больше не могу. Не сейчас.

– Клэр, пожалуйста, давай поговорим в другой раз. Я очень устал, – я старался говорить мягко, но в моем голосе начало проскальзывать раздражение

Она встала и быстро подошла ко мне.

– Сей, я должна тебе кое-что сказать, но наверно, это прозвучит странно и может ты меня не поймешь.

Одноглазый Один, только не сейчас. Мне было адски хреново. Голова раскалывалась все сильнее, боль стала давить на глаза.

– Клэр, я прошу тебя давай потом. Я не хочу сейчас ничего слушать.

Во мне начала закипать какая-то ненормальная злость, словно кто-то другой управлял моими эмоциями подбрасывая уголь в топку раздражения.

– Сей, – глаза Клэр влажно блестели словно она готова была опять расплакаться, – С тобой может случится что-то плохое. Я не знаю что именно, но пожалуйста, будь острожен. Может ты не будешь садиться за руль? Давай вызовем такси или лучше пойдем пешком.

Боги, что за бред она несет. Перед глазами плясали черные мушки, очертания Клэр искажались и она становилась почти уродливой.

Я резко открыл дверь и сел за руль. Меня начинало трясти, в ушах появился какой-то противный писк, и все что я хотел это поскорее отсюда убраться.

Клэр я слышал через слово. Кажется, она о чем-то просила, почти умоляла. Но внутри меня бурила огненная магма, застилая сознание жаркой пеленой. Словно это был не я, а кто-то другой. Незнакомый, жуткий, почти сумасшедщий.

Я не хотел, чтобы Клер меня видела. Я панически боялся, что она заглянет в мои глаза и прочтет там это.

– Сей! – она уже кричала.

Я закрыл дверь и нажал на газ. Машина резко дернулась с места подняв тонну брызг, окативших Клэр. В зеркало заднего вида я увидел, как она отпрянула и закрыла лицо руками.

Черт. Что я делаю? Что это вообще было? Что со мной?

Я почувствовал леденящий страх, сжимающий горло и на мгновение часть меня захотела вернуться, обнять Клэр и извиниться. Но волны дурноты становились все сильнее и я решил, что мне надо как можно скорее добраться до дома.

Гул в ушах нарастал, сердце бешено колотилось. Я проехал на красный и понял, что не могу нажать педаль тормоза. Ноги были какие-то ватные и перестали слушаться.

Меня накрыло волной паники, картинка перед глазами раздвоилась и нехотя собралась обратно. Надо срочно остановиться! Сейчас же. Но правую ногу на педали газа словно заклинило. Я дергался, пытался пошевелить ей, но она не слушалась.

Я резко наклонился, переводя вес на левую половину тела, и неожиданно для себя крутанул руль.

Машина взвизгнула и проломив ограждение выскочила на тротуар. Черт, перевести ногу и нажать на тормоз. Давай же. Давай!!

Я поднял глаза и увидел стремительно приближающийся фонарный столб. Раздался громкий хлопок и наступила темнота.

Часы показывали пять утра. Я сидела за столом, положив голову на скрещенные руки и бездумно смотрела в окно.