Холод

– Да, хорошо, – кивнул Кили. – У меня не болит ничего. И не тошнит почему-то…

– А раньше тошнило? – спросил Ит.

– Постоянно, – Кили помрачнел. – Есть вообще ничего не мог. Плохо было.

– Рад, что теперь вам лучше, – Ит улыбнулся. – Кили, мы заметили, что у многих в городе бритые волосы. Почему? Это такой обычай?

– Нет, – покачал головой Кили. – Это чтобы эпидемию остановить.

– Мы совсем недавно прибыли, – осторожно начал Саб, – и не успели разобраться. Кили, не расскажете, что за эпидемия такая? Чего следует опасаться?

– Тепла, – тут же ответил Кили. – Тепло это смерть. Уже тогда, когда все началось, они успели выяснить, что спасение только одно.

– И какое же? – Ит прищурился.

– Холод.

***

К сожалению, рассказ Кили прояснил совсем немногое. Да, на планете действительно свирепствовала эпидемия, но про эту эпидемию информации было исчезающе мало. Да, болезнь поражает исключительно полукровных, хотя, по слухам, где-то и чистокровные болеют. Да, лекарства никакого нет. Вроде бы это какой-то грибок, что ли. Ну, так, по крайней мере, говорили. Нет, анализы его не выявляют, поэтому единственный способ защититься хоть как-то – это тут же сжечь зараженного. Ну да, поэтому волосы и бреют. Если кто заболел, у него на голове пятно появляется, коричневое такое, на череп похожее. И глаза не закрываются полностью. Если такое появилось, то выгоняют на мороз, ждут, а потом…

– Ждут, когда умрет? – уточнил Ит.

– Ну да, когда умрет и прорастет, – не очень понятно ответил Кили. – А как прорастет, быстро надо. Они, правда, на морозе споры недалеко выбрасывают, но лучше сжечь, чтобы не выбросил.

– Кто? – поинтересовался Скрипач.

– Гриб. Грибок этот. Он как палка такая из головы торчит, потом у него навершье хлопает, и споры…

– И никто не пробовал это как-то лечить? – с недоверием спросил Саб.

– Я не знаю, – пожал плечами Кили. – Как вылечить, если определить невозможно?

– Чушь какая-то, – негромко сказал Ит. – Невозможно диагностировать? В жизни не поверю.

– Аналогично, – кивнул Скрипач. – Грибок… гм… мозговой? Да нет, ерунда. Кили, ты случайно не знаешь, у вас… ммм… опрелости ног как-то лечат? Ну, когда с ногами непорядок, с кожей. Не слышал про такое?

Кили вдруг улыбнулся.

– У меня сто раз было, – сообщил он. – В цеху ведь положено в резиновых калошах. Знаете, как ноги потеют? А уж запах… ужасно. Мазь от этого давали, неплохо помогала. Если бы не эта мазь, мы бы в общежитии задохнулись все, двадцать живых в комнате. Мазь была, желтая. И таблетки еще.

– И тебя не смущает, что это тоже грибок? – спросил Ит.

– Грибок? Правда? – удивился Кили. – А я и не знал. Думал, что это просто ноги так, из-за калош.

«Кончайте этот диспут про потные ноги, – предупредил Саб по внутренней связи, через налобник. – Похоже, вы перестарались со своей прошивкой. Такая милая беседа… про трусы поговорить не желаете?»

«Если потребуется, поговорим, – отрезал Ит. – Не приставай».

А вслух спросил:

– Кили, скажи, а таким как мы… ты или я, например… семьи заводить можно? Мы видели детей рауф, детей людей. Но ни одного полукровного. Они все уже в возрасте после двадцати.

– Так запретили же, – вздохнул Кили. – Двадцать пять лет как запретили. Говорят, единственный способ предотвратить эпидемию – это чтоб мы не плодились. Если нас не будет, то эпидемия сама на нет сойдет.

Вот так.

Ит прикусил губу.

Кажется, мы столкнулись с чем-то гораздо более серьезным, чем дискриминация и бритые головы.

– Запретили везде? – уточнил он. – Или только здесь?

– По всему миру, вроде бы, – Кили задумался. – По радио говорили, что везде. Для общего блага. И на север нас того… всех отправили. Чтобы спасти. Остались, так и перемерли бы все. А так живем, и неплохо. Хотя, конечно, холодно.

– Неплохо живете? – повторил Ит.

– Ну да. Когда работаешь, неплохо. Это когда меня списали… – Кили потупился. – Вот тогда плохо стало. А до этого нормально. У меня даже книги были. Свои.

– Это, наверное, хорошо, – кивнула Эри. – Ит, а ему есть можно уже, или нельзя пока? А то мы все говорим, говорим, а он, наверное, голодный.

– Есть пока нельзя, а пить вполне можно, – ответил Ит. – Кили, лхус будешь? У нас настоящий есть, причем дикий. Хочешь?

– А что это такое? – не понял Кили.

– Ну, напиток такой, из ягод рибира, – пояснил Скрипач. – Вкусный. И пахнет приятно.

– Никогда про такое не слышал, – помотал головой Кили.

– А про что слышал? – с интересом спросил Скрипач.

– Чай, кофе, какао, – принялся перечислять Кили. – Какао, правда, я всего несколько раз пробовал. Нам на праздники давали. Ужасно вкусно, но очень дорого стоит. Одна чашка, как шкалик. Но от шкалика хоть какой толк есть, а от какао… – Кили вздохнул. – Выпил, и забыл. Лучше бы шкалик лишний дали.

– Шкалик чего? – уточнил Скрипач.

– Водки, – пояснил Кили.

– И какой же от водки толк? – с интересом спросил Саб.

– Как это – какой? Согреться можно, – объяснил Кили. – Если только на ночь пить, то на неделю хватает. А то и на дольше.

– У кого еще есть вопросы про печень? – в пространство спросил Саб.

– И сколько лет ты так пил? – с интересом спросил Скрипач.

– Не помню, – после секундного молчания признался Кили. – С первой работы, наверное. С шестнадцати, выходит.

– Пьют все? – уточнил Ит.