Искусство ведьмовства. Обучение

– Будут тебе узлы, – улыбнулась матушка. – Но многого здесь и не нужно. Одежду для учёбы школа даст, а остальное вряд ли подойдёт для выхода в город. Да и не стоит тебе пока никуда выходить. Сначала с силой твоей определиться надо.

И Евдора ушла, а я села на указанную кровать, сложила ручки на коленках и призадумалась. Не попёрли меня и то ладно. А ежели не соврала матушка, то и не попрут. Сила у меня больно страшная, да неведомая, кто ж меня отпустит? А с другого ряду, здесь девок много, и каждая со своей силой и со своим интересом. Не зазря же Евдора про бойню за умывальню сказанула. А значит, буду биться. Я себя в обиду не дам. А выгонят, так тому и быть. Уж лучше сгинуть где-то, чем попустить и стать девкой для битья. У нас в слободе есть такие, кому сразу не вышло себя показать, а потом и клюют все, как петухи оголтелые. И поди покажи чего ты можешь, коли уже затоптали. Ставить себя нужно сразу высоко, потом поздно будет, не подымешься.

Вот с такими думами я и встретила послушниц, пришедших с обучения. Пока их не было, я посчитала кровати, всего их было – четыре и моя пятая. Получается, жить мне с четырьмя послушницами. Они-то и пришли, все разом.

– Ой, а ты кто? – спросила низенькая худенькая, прям совсем заморенная девочка с реденькой сивой косицей.

Она первая вбежала в комнатку. В след за ней вошли три девицы, одна другой краше. У первой была толстенная воронёная коса считай до пола, румяные щёки и круглые бока, выпирающие из чёрного платья, как перестоявшая квашня. У второй коса была покороче да пожиже, но глаза янтарные блестели, как блюдца начищенные на солнце, а третья оказалась совсем уж неказистой – ручки-ножки коротки, сама как бочонок, глаза тусклые навыкате, губы синие и тонкие, носа и того совсем не видать считай, но вид такой, будто только давеча у князя столовалась.

– И кто это тут у нас? – пропищала кубышка коротконогая тоненьким голоском.

– А я теперь жить здесь буду, – сразу обозначила я своё место.

– Это ещё почему? – удивилась квашня.

– А потому, что так матушка Евдора сказала, – поведала ей, выпрямляясь в полный рост и упирая руки в боки.

– Это про неё Марса сказывала, – громко прошептала ясноглазая.

– А, ну да, ты, Фатия, с ней общий язык найдёшь, – пихнула ясноглазую в бок кубышка. – Вы ж обе из деревни вылезли.

– Постыдись, Татина, девушки такие же одарённые, как и мы, – покачала головой квашня.

В моих глазах она тут же из квашни обратилась в премиленькую пышечку.

– Да брось, Перла, знаем мы, на что они способны, эти выходцы из низших слоёв, – передёрнула квадратными плечами коротколапая кубышка.

– Ну не скажите. Знавала я одну деву из самых низов, которая такое вытворяла, что папенька был в приятном шоке, – вдруг певуче протянул заморыш, что вперёд других в комнатку явился.

– Да кто же спорит, Златания, но мы-то знаем, в чём такие девы обычно преуспевают, – подмигнула заморышу кубышка.

– Не шумите, сороки, – добродушно одёрнула их пышка, которую, как я поняла, кличут Перлой, – Давайте сначала познакомимся.

– Да что с ней знакомиться? Я же вижу, что она не целитель. Златания, ты же не потерпишь лишнюю? – передёрнула плечиками кубышка.

Мне так и захотелось поддеть её ногой, чтоб летела да кувыркалась куда подальше. Но я сдержалась, почуяла – не она тут верховодит. И моя правда оказалась.

– Зачем же так сразу? – улыбнулся заморыш, показывая кривые тонкие зубки. – А вдруг это самородок? Вдруг нам посчастливилось повстречаться с исключительной личностью? Давайте сначала познакомимся.

– Ну если ты настаиваешь, – хмыкнула коротколапая Татина. – Деревня, ты вообще откуда? И чего здесь забыла?

Эта недоросль выступила вперёд, подпёрла квадратные бока короткими ручонками да уставилась на меня снизу вверх, глазками своими поросячьими так и бликая.

– Ох, не туда я попала, как есть не туда, – языком я прищёлкнула, на неё сверху поглядывая. – Я думала, что в ведьминскую школу пришла, а тут никак балаган.

Кубышка закраснелась вся, да так, что того и гляди кровь носом пойдёт, заморыш принялся хохотать до слёз, пышечка засмущалась да отвернулась, улыбку ото всех хороня, а ясноглазая открыто засмеялась, показывая мне два больших пальца, сцепленные в замок, что у нас в слободе завсегда одно только и значило – молодец, я с тобой. Ну вот, я теперь и не одна! Да и пышечка мне тоже понравилась, уживёмся. С заморышем не всё ясно, она какая-то не такая, как мы – люди простые, но тоже поди можно договориться будет. А с кубышке нам точно не ужиться. Не люблю я задавак, да ещё и таких грязноротых.

– Ну вот и познакомились, – отсмеявшись пропищал заморыш. – А теперь давай установим рамки. Я – Златания, княжна Семиречная, дочь князя и твоя повелительница. Это, – указала она на кубышку, – Татина, моя любимая веселушка. Её трогать нельзя… если я не разрешу. Дальше у нас идёт Перла, – ткнула пальцем тонюсеньким в пышку, – она добрая и приветливая, но такая дурочка! Ей в целительстве самое место. И последняя у нас Фатия, – на ясноглазую головой мотнула, – тоже деревенщина, но наставница в ней души не чает, она у нас целительница прирождённая.

– Ясно, – кивнула я.

– Да ничего тебе не ясно! – с чего-то оскалилась Златания. – Я твоя госпожа. Ты должна подчиняться мне беспрекословно!

– Это с чего? – не уразумела я.

– Я дочь князя! – заверещала она, да так, что у меня и уши застило.

Помотала головой, посмотрела на неё и опять спросила:

– А с чего я тебе служить-то буду? Ты ж не князь.

Худышка заморенная аж посинела, принялась топать ножонками да махать ручонками. А я на её подруженек глянула да и испросила:

– Ну правда моя, с чего я ей служить-то буду? Она ж не князь, и не батюшка мой. И даже ведьминской школой не верховодит. Ну ладно бы ещё батюшкой была, так я и его через раз слушалась.

Перла и Фатия принялись смеяться в обнимку, они едва не плакали, а я не могла уразуметь – чего не так-то?

– Ты не продержишься здесь и дня, – пообещала мне Златания, и убежала.

– Жди неприятностей, – вторила ей Татина, хлопнув дверкой напоследок.

– Какие у вас здесь все несуразные, – покачала я головой.

– Ты мой герой, – чуть не плача протянула Фатия. – Если тебя сейчас выпрут, помогу устроиться подмастерьем у дяди, он здесь, в столице, пекарем работает.

– Да я тебя к родителям отправлю, они в любую школу устроят, – поддакнула ей Перла. – Мы не приемлем кумовства. Наш род берёт начало от первых князей, но родители всегда говорили, что цена не в имени, а в душе.

– А я не поняла, от чего такой шум-то, – как на духу призналась я.

– Тебя как зовут? – испросила Фатия.

– Весения я, можно по простому Веся, – проговорила, в смущении оглядываясь.

– Так вот, Веся, ты сейчас нагрубила дочери нашего князя. И не говори, что не знаешь про князя, – покачала головой Фатия.

– Да знаю я про князя, – ответила я. – Но мне обещали, что не выгонят.

– Нам всем это обещали, – с грустью улыбнулась Перла. – Но даже у сестёр ведьмовства терпение не безграничное.

– Меня точно не попрут, – насупилась я.

– Откуда такая уверенность? – насторожилась Перла.

– Сказали, что опасно меня отпускать, – признала, со стыда голову понурив.

– Это что же ты утворила? – выпучила глаза свои янтарные Фатия.

– А кабы я ведала, – развела руками. – Марса эта, ведьма, как есть, впихнула меня в комнатку тёмную. А там погань какая-то набросилась, опосля малец появился, побитый весь. Я напужалась и закричала, а погань возьми и разлетись клочьями.