Подобие жизни

– Да? Может быть, вы и правы.

– А сын что-нибудь вам говорил? – Кондратенко активировал минивизор и приготовился записывать.

– Да так, ничего особенного. Я, если честно, не особо спрашивала, меня другое интересовало – думала, как наказать, чтобы он понял, но при этом не получил психологическую травму. Понимаете, в тот день я была на работе в Виртограде, муж мой в командировке в Чангши уже второй месяц, поэтому Игорёк решил прогулять школу, думая, что никто об этом не узнает. Ой, мне так не хочется об этом рассказывать!

– Не волнуйтесь, Ольга Кирилловна, детьми были все. А мы с Трофимом Леонидовичем ещё и мальчиками. Ничего страшного, думаю, мы не услышим.

– Ну… я о ситуации понятия не имела, пока участковый не пришёл. Оказалось, Игорь, вместо того чтобы учиться, гулял по Виртограду. Слава богу, сильно потратиться не успел. Попытался пройти в бордель, вы представляете? Откуда он о таких местах знает?!

– Какой ужас! – совершенно искренне ахнул следователь.

Приободрившаяся женщина продолжила:

– Естественно, рейтинговая система определила его возраст и забанила на сутки. Только в школу допуск и остался. И глупыш вместо того, чтобы подумать о своём поведении и вернуться к учёбе, решил, что пока мама в виртуале, можно прекрасно провести время дома. Набрал в пакетики воды и стал бросать их с балкона – пытался облить дворника.

– Надеюсь, у него не вышло. Он ведь мог штраф получить, – сочувствующе сказал Кондратенко.

Женщина всхлипнула:

– Да, мог. Но не попал ни разу, и всё обошлось.

– Мам?

Визуализатор растянулся, подстраиваясь под изменившиеся обстоятельства разговора, и полицейские увидели старенькое виртокресло. Трофим очень удивился – из-за поведения Ольги у него сложилось впечатление, что свидетелю максимум лет двенадцать, но школьник оказался толстым высоким юношей, который был хорошо знаком с бритвой.

– Сынок! – мать вскочила, подошла к сыну, помогла отсоединить штекер и встать. – Эти мужчины хотят поговорить с тобой о соседе, ну, том, который отсюда переехал.

– Игорь, малыш, не уделишь нам немного времени?

«Малыш» прекрасно понял, что полицейский не всерьёз так его назвал, и немного расслабился. Попытка сыронизировать над материнской гиперопекой словно бы поставила юношу на одну ступень с мужчинами.

Ольга не заметила в словах Кондратенко ничего странного:

– Я могу присутствовать при разговоре? Как законный представитель.

– Простите, но мне кажется, Игорю уже есть шестнадцать.

– И что? – воинственно спросила женщина.

– Он сам может решить, говорить с нами в присутствии родителей или нет.

– Мам, я есть хочу. Может, ты пока кукнешь что-нибудь?

– Что за слово такое! Кукнешь. Жуть! Чтобы я такого больше не слышала!

– Ольга Кирилловна, давайте не будем задерживать друг друга. Переменка короткая.

Женщина обиженно поджала губы и исчезла из поля зрения. Игорёк тяжело опустился в кресло, в котором до него сидела мама, и вздохнул:

– Вы по поводу деда, который помер? Спрашивайте.

– Водными пузырями в рободворника кидался? Серьёзно? – не вытерпел Трофим и снова удостоился грозного взгляда следователя.

«Мальчик» взглянул на потолок и угрюмо сказал:

– Ладно, всё равно узнаете, если захотите, эта дрянь пишет, как положено. Я тогда к матери подошёл, активировал её чипом свой минивизор. Она всё равно в виртуале была. Решил, раз в Виртограде не вышло, на визоре посмотреть что-нибудь, ну…

– Горячее, – подсказал Владислав.

– Типа того. Ну, и вышел на балкон – там у нас управитель только пишет, ни манипуляторов, ни динамика нет. Не хотел, чтобы он доколупался до меня, мать его подрядила следить, чтобы я ну, это…

– Ничем предосудительным не занимался. Не переживай, мамы, они все такие. Почти. И на балконе что?

– Ну, я только сел на пол, как на свой балкон, ну, сосед вышел. Я и затихарился, чтобы он не засёк.

– И?

– Он по минивизору с кем-то говорил. Ну, с бабулькой какой-нибудь, наверное.

– Почему ты так решил?

– Ну, потому что прямо уси-пуси в голосе. И смеялся, как придурок.

В комнату вернулась мама, принесла несколько бутербродов и чашку:

– Сыночек, обязательно выпей чай. А то животик болеть будет.

Трофим еле сдержал улыбку. Гордо выпрямившись, женщина вновь ушла.

– Короче, я больше ничего не знаю. Особо не прислушивался, всё думал, как заползти в квартиру, чтобы дед не засёк. Могу только сказать, что под конец они говорили про какие-то импланты, он типа жаловался на свои. А она, вроде, ну, тоже жаловалась на что-то, потому что он сочувствовал. Это всё.

– Ладно, Игорь, большое тебе спасибо за информацию. И маме благодарность передай. Кстати, имей в виду – пока не исполнится двадцать лет, ни один бордель тебя не пропустит, не трать силы. Но есть курсы, их министерство образования курирует, которые обучают половой жизни с восемнадцати. Лицензии выдают после тщательной проверки, там всё очень по-деловому, относятся ответственно. Конечно, излишеств никаких, но зато ты определишься с ориентацией, сексуальными предпочтениями и поймёшь, как это вообще надо делать. А то ваше поколение начинает с драконами или какими-нибудь инопланетными барышнями нестандартного строения, а потом в реальности имеет огромные проблемы.

– Серьёзно?! Да это же… Это… – Игорь вскочил, – это же зашибись! Надо матери сказать. Только дорого, наверное?

– Да, дорого. Но, – Влад улыбнулся, – у тебя благодаря обучению не будет психологической травмы, справиться с которой выйдет гораздо дороже. Ты так маме своей и скажи, думаю, она проникнется.

– Она этой «травмой» совсем меня замучила. Спасибо. Прямо вот такенное спасибище!

Юноша развёл руки в стороны, показывая размер благодарности.

– Удачи, молодой человек, – Владислав прервал соединение. И только затем позволил себе рассмеяться в голос.

– Владислав Александрович, вы чего?

Следователь отмахнулся. Но отсмеявшись, объяснил:

– Родители такие странные. Даже не верится, что пару сотен лет назад над детьми никто не трясся. Рейтинг по швам трещит, но они ради ребёнка готовы на всё. И душат своей опекой. Особенно в этой социальной группе. Хотя оно понятно – при не слишком высоком статусе решиться на потомство может только тот, у кого инстинкт перевешивает логику. Забавно.