– Да чтоб вас всех..! Будь он неладен этот канцлер, Фильтр и все вместе взятые! – приятно выругаться вслух, даже настроение поднялось. Вот бы ещё ударить что-нибудь… а лучше – кого-нибудь.
– Почему ты так ругаешься? – раздался мелодичный голосок, и я подпрыгнула на кровати от испуга. Надо запомнить в следующий раз всё же открывать глаза прежде, чем говорить. – Тебе больно?
Я распахнула глаза и уставилась на милейшую девчушку, озабоченно разглядывающую моё лицо. Она была смуглой, с раскосыми бледно-серыми глазами, которые смотрелись странно на фоне черных прямых волос, которые мягко спадали ниже бедер, словно шелковое покрывало. Голубое платье в белый горошек с рюшами и воланами делали девочку похожей на куклу.
Маленький рост и невинное личико не позволяли определить возраст девушки. Ей могло быть двенадцать с тем же успехом, что и восемнадцать. Она едва ли доходила мне до груди, а худенькие плечи были такими хрупкими, словно она чем-то больна. Возможно, она также как Луиза недоедает. Но красивое платье из дорогой ткани так и кричало о богатстве.
– Ты кто? Как тут оказалась? – удивленно спросила я.
– Мия, – задумчиво закусив нижнюю губу, ответила незнакомка. – Я теперь тут живу, с братом… и с мамой… они хорошие.
– Кто? Брат и мама? Они разве могут быть плохими? – я уселась удобнее на подушках, разглядывая комнату. Вроде ничего не изменилось.
Бледно-голубые тканевые обои были разрисованы маленькими тёмно-синими цветами, тяжёлые серые портьеры прикрывали окно, заклеенное мутной пленкой. Пол в комнате прятался под синим ковром с коротким ворсом, а мебель была выполнена из серого дерева в тон шторам.
Напротив кровати находился встроенный экран; яркая люстра казалось, была подвешена в воздухе, с неё свисали диодные ленты. Невысокий комод у двери, шкаф, кровать и письменный стол в углу – всё было выполнено из синтезированного дерева, с резными набалдашниками и завитками. Только человек, имеющий высокое положение, мог позволить себе обставить комнату деревянной мебелью.
– Раньше мама громко кричала, а теперь всё время плачет или спит. И пьёт синтезированный виски, – Мия подошла ближе ко мне, распахнув серые бездонные глаза. – Теперь кричит брат… на маму. Но ведь она это заслужила, да? Так говорит Матиас.
– А кто такой Матиас? – честно говоря, мне так стало жаль девочку, у неё явно были большие проблемы и, скорее всего, виной тому – ненормальная семейка.
– Матиас и есть мой брат. Он хороший, – это я уже слышала. Кого Мия пытается убедить в этом, меня или себя? – Канцлер тоже хороший, он разрешил нам жить здесь, и он заботится о маме. Только он не любит Матиаса.
– Мия! Что ты тут делаешь, я везде ищу тебя?! – от резкого движения дверь распахнулась и с грохотом отскочила от стены. Я подскочила на кровати ещё выше и, растерявшись, уставилась на внезапного гостя.
– Мне захотелось посмотреть на Оливию. Правда, она красивая, Матиас? Не такая, как Аманда, конечно, – девочка невинно хлопала ресницами, а я удивилась тому, как это подействовало на её брата. Он замер, смерил взглядом сначала Мию, затем меня.
– Не смей даже разговаривать с моей сестрой, ясно? – Матиас направил на меня указательный палец.
Мало того, что он оказался тем самым мужчиной, забиравшим меня из госпиталя, так ещё и посмел ворваться в мою комнату. Сейчас на нём были синие джинсовые штаны и белая майка с длинными рукавами.
Вот так радость привалила! Нам придётся жить под одной крышей… Я как-то даже заскучала по своей стерильной палате и по тем дням, когда меня не выпускали гулять, а еду приносили в комнату. Встреть я тогда Матиаса и его отсталую сестричку, попыталась бы сбежать ещё раньше.
– Слушай ты! Уясни раз и навсегда – я не твоя подчиненная! – прокричала я, вскочив с кровати. Вот только я забыла, что совсем недавно был приступ и я ещё не восстановила силы.
От резкого движения у меня закружилась голова и, чтобы не упасть, я ухватилась за плечо Матиаса, стоявшего слишком близко. Он дёрнулся и небрежно оттолкнул меня в сторону кровати.
– Мия, жду тебя в гостиной через две минуты, – несчастная дверь хлопнула ещё раз, посетитель исчез так же внезапно, как и появился минуту назад.
– Моя комната находится в южном крыле, сразу за библиотекой. Если будет скучно, приходи в гости. Ой, тебе ведь, наверное, нельзя выходить, да? – Мия скорчила недовольное личико, отчего стала ещё милее. Я бы сказала, даже слишком. Луиза в госпитале не выглядела настолько приторно милой. – Я принесу тебе книги, чтобы ты не сильно скучала. У канцлера большая библиотека, самая лучшая во всём Фильтре. Меня ждёт Матиас, но я зайду завтра, и мы весело проведем время.
Когда Мия ушла, я попыталась привести свои мысли в порядок. Что там говорил доктор? Первый экспериментальный поток, кажется. Спрашивать у канцлера бесполезно, всё равно он не скажет правду. Не после того, что я услышала и увидела, когда сбежала от охранников. Нужно выяснить, где я получила такую травму, что пришлось лишить меня легкого. Это станет отличным началом моих поисков.
Но сначала в душ – несмотря на то, что только вчера была в дезинфицирующем блоке, чистой я себя не ощущала, скорее даже наоборот, будто испачкалась о пренебрежение Матиаса.
Я медленно сползла с кровати и подошла к огромному шкафу. Догадался ли отец заполнить его хоть чем-нибудь? Предвкушение от наслаждения красивыми, чистыми и определенно яркими вещами сменилось разочарованием, когда я обнаружила, что шкаф абсолютно пуст. Даже белья не оказалось. И как это понимать? Конечно, две недели я ходила в одном и том же, но разве так сложно было порадовать «любимую дочь» хотя бы чистыми трусами?
Расстроившись, я распахнула узкую дверь. Огромная ванная комната размерами была больше, чем палата в госпитале. Красивая синяя с тёмными и светлыми прожилками плитка на полу и стенах сверкала чистотой. Сквозь маленькое окно, расположенное под самым потолком, проникали лучи прожекторов и, отражаясь от глянцевых поверхностей, рассеивались, окрашивая помещение в красно-жёлтый цвет. Вдоль одной стены располагались унитаз и две раковины разных размеров.
На полке стояли коробочки с универсальным моющим средством двух цветов – красного и зелёного. Я взяла в руку гладкий зелёный камень и почувствовала, как свежий запах винограда перебивается резким химическим.
Проведя рукой по отрастающим волосам, с наслаждением ощутила на ладони, как они топорщатся от прикосновения. Когда я поступила в госпиталь, меня обрили. Сейчас волосы уже отросли на пару сантиметров, и на голове сформировался небольшой ежик.
Стянув одежду, я аккуратно разложила её на кушетке, и повернулась к зеркалу. Я была не только высокой для девушки, но ещё и необычайно мускулистой – под бледной кожей отчетливо проступали мышцы, словно созданные для того, чтобы нести это сильное гибкое тело с быстротой лани по просторам Бывшего мира.
Я закружилась, словно в танце, и тут мой взгляд наткнулся на широкий, в палец толщиной, свежий фиолетово-синий шрам. Он начинался между рёбер и по дуге огибал подреберье, уходил на спину и заканчивался под левой лопаткой.
Что за место этот Фильтр, если молодой девушке вырезают органы для выживания? С другой стороны, Вернео говорил, что я провела какое-то время вне Фильтра. Значит, я вполне могла получить ранение там.
Исторические хроники утверждают, что за пределами Фильтра жизнь невозможна, но я-то видела распахнутые ворота и людей, пришедших извне. Что же произошло на самом деле?
Я отбросила на время мысли и залезла в ванну. С наслаждением отмылась виноградным моющим средством с головы до пальчиков ног. Понежилась в зелёноватой воде с запахом химических ягод, пока она не остыла, и с сожалением вылезла на холодный пол. Пушистое полотенце, лежащее на кушетке рядом с ванной, оказалось настолько мягким, что я с удовольствием закуталась в него.
Хмыкнув, я оделась и почистила зубы ультразвуковой щеткой. Теперь я чувствовала себя гораздо лучше, всё-таки хорошо быть дочерью канцлера. По крайней мере, можно мыться по-человечески.
В комнате я наткнулась на незнакомую женщину, которая заглядывала в мой шкаф. Я-то знала, что там ничего нет, но что там понадобилось ей? И кто она такая? Я хлопнула дверью в ванную и женщина подпрыгнула. Ага! Испугалась.
– Мисс, я… – она хотела что-то сказать, но оцепенела, взглянув в мои глаза. Что-то непонятное промелькнуло в её взгляде, а затем она, видимо, собравшись с мыслями, продолжила. – Я принесла ваш ужин, мисс. Когда мне зайти за посудой?
– Хм… через полчаса? – сколько времени мне понадобиться, чтобы поесть? Я взглянула на прикроватный столик, на котором стоял круглый поднос, накрытый крышкой. В животе громко заурчало, и я отвела взгляд. – Да, пожалуй, полчаса хватит.
Женщина кивнула и, прошмыгнув мимо меня, выскочила из комнаты. Ну что, посмотрим, что у нас на ужин? Я подняла крышку, и у меня закружилась голова от ароматов свежеприготовленной еды. Овощи, тушенные в кисло-сладком соусе, крем-суп из грибов с сухариками, салат с копчеными помидорами.
Канцлер определенно знал мои вкусы, этого не отнять. На плоской тарелке лежали блинчики, политые джемом, который таял во рту. Я не знала, что могу столько съесть, но, видимо, мой организм решил, что надо пополнить запасы.
Когда я облизала с пальцев джем, допила сладкий напиток из ягод и опрокинулась на кровать, поняла, что в этот самый момент я счастлива. Я действительно счастлива только от того, что помылась и вкусно поела. Значит, для счастья не так уж много и нужно. Вот только правильно ли это?
Я зевнула, отгоняя мысли о сне. Мне нужно подумать, что делать дальше. Как разобраться в том, что здесь происходит, и при этом остаться в живых? Канцлер не хочет выпускать меня из дома. Матиас, будь он неладен, вообще ненавидит. Вот только за что?
Глава 4
Проснулась я только утром. Подноса с посудой не было, значит, служанка уже всё убрала, а я даже не заметила. Не успела я умыться, как пришла Мия и принесла несколько книг, своих любимых.
Пролистав каждую из них, я поняла, что это подборка любовных романов одного из авторов Бывшего мира. Героиня, слабая и беззащитная, попадает в коварные козни соперницы по работе, и её спасает прекрасный мужественный главный герой, по совместительству – миллионер, конечно же. А потом они женятся и живут долго и счастливо.
Было понятно, что Мия нашла в этих книгах, но за что я-то должна страдать? Мне пришлось притворяться, что я в восторге, и обсуждать достоинства и недостатки героев. Мия была счастлива и на все мои просьбы принести хотя бы Исторические хроники, отвечала решительным отказом, мотивируя это тем, что нет ничего скучнее, чем читать о Бывшем мире или создании Фильтров.
В этих книгах было, конечно, то, что представляло для меня интерес. Например: люди в них передвигались на странном транспорте и носили необычную одежду. Я впитывала в себя подробности Бывшего мира, которые теперь казались волшебством. Даже представить невозможно! Роскошная яхта разрезает волны океана, а над водой ярко сияет солнце! Не совсем понятно, что такое яхта, да и океан я никогда не увижу. Никогда не прокачусь верхом на лошади и никогда не покину Фильтр.
Бывший мир исчез восемьсот лет назад, оставив после себя сожженную радиоактивную пустыню, в которой никто не продержится и часа. Всё, что у нас есть – Фильтр, в котором мы рождаемся, взрослеем и умираем от старости. Пластиковая коробка, в которой мы скребемся, как мыши, без надежды на побег.
Все ресурсы Фильтра уходят на поддержание жизни, не более того. То, что казалось естественным в Бывшем мире – произведения искусства, предметы мебели из настоящих, не синтезированных материалов; автомобили и велосипеды – здесь это было всего лишь отзвуками погибшей цивилизации.
В этот день я узнала, что канцлер усилил контроль надо мной. Две недели до побега я в основном не выбиралась из комнаты, побаиваясь охранников, следящих за каждым моим движением. Потом они расслабились, видя мою замкнутость. Если бы не это, я бы не добралась тогда до бумаг канцлера, и уж тем более не смогла бы сбежать. Первые две попытки оказались неудачными. В первый раз я просто потеряла сознание на крыльце дома. Во второй – смогла покинуть первый сектор.
Теперь мимо моей комнаты регулярно маршировали охранники, сменяясь посменно или ночуя под моей дверью. Однажды ночью я приоткрыла дверь и увидела каменное лицо Мейсона – моего ночного сторожа. Он лишь взглянул на меня, не удивляясь и не задавая вопросов, но я сразу же юркнула обратно. Неплохо их вышколили.
На самом деле, Мейсон мне нравился тем, что я была ему абсолютно безразлична – он всего лишь делал свою работу, охранял непутевую дочь канцлера. А вот другие охранники не стеснялись выказывать презрение взглядом, жестами, слишком резкими движениями рук.