Ника, Эрн и волшебное зеркало

От боли и страха Моника забыла все слова. Обида затопила её, встав в горле мерзким горьким комком. Она плакала и баюкала ушибленную руку, пыталась вырваться и в полнейшем шоке слушала такие грязные слова из уст благородной ларины, какие даже конюх себе никогда не позволял. Когда Моника сумела прийти в себя, она закричала так громко, что, казалось, стёкла задрожали в огромном особняке посла Кадарии. На этот безумный, полный боли и ярости крик сбежались все – от прислуги до родителей девочки. Всего один взгляд, брошенный Динстоном на Лирейну, продолжавшую держать Монику, и всем стало ясно, что свадьба не состоится.

С того самого дня Ника поняла, что верить мужчинам нельзя. Пусть Динстон защищал свою семью, младшую сестру и честь отцовского дома, но так ведь не бывает, чтобы сначала мужчина казался влюблённым, а потом резко в одно мгновение в его глазах зажглась ненависть. Он ведь уничтожил семейство Гвери, буквально растоптал его, как неловкий башмак попрошайки топчет прекрасные цветы. С каждой новой невестой, с каждой лариной, хоть сколько-то полезной ему, Динстон обходился точно так же.

И эти вот интонации, движения и взгляды сегодня Ника заметила в Арнане Саудресте. Она нужна ему, но не как объект симпатии. Нет. Ему нужно что-то другое, связанное с делом Жадин Ланкандо, убийством Бернита Ланкандо и таинственным появлением незарегистрированных артефактов на границе Кадарии и Рилантии. И больше всего Монику расстраивало то, что она почти поверила в искренность очередного дамского угодника, добившегося высокой должности переступив через чувства многих других наивных ларин.

Через несколько минут Ника аккуратно расправила подушку, обновила слой помады на губах Эрнарда и в качестве мести за испорченное настроение нанесла на веки босса стойкую подводку из той же коллекции. Братья научили девушку бороться с трудностями и смотреть в глаза собственным страхам. Миор уполномоченный особого отдела по борьбе с контрафактными артефактами желает поиграть… что же, Моника найдёт, чем ответить.

Глава 10

На ужин подали салат, холодную телятину, паштет, маленькие пирожки с тающим во рту конфитюром и игристое вино. Арнан Саудрест уговорил Монику выпить два бокала – за знакомство и успех в расследовании, после которых девушка сделалась веселее и раскованнее, но не забыла о своём намерении отомстить миору уполномоченному. Мало того, что он отказался отвечать на вопросы о происшествии рядом с салоном Ании Понцелер, он решил ещё и поиграть с чувствами Ники. Она намеренно громко шутила, хвалила апартаменты, ужин и сладкий напиток, несколько раз прошлась взглядом по фигуре мужчины. Дождавшись момента, когда Саудрест придвинется ближе и «совершенно невинно» положит ладонь на её пальцы, девушка резко вскочила из-за стола и устремилась к дивану.

– Мне нехорошо, – проблеяла она, улёгшись в красивой позе и прислонив руку ко лбу. – Как неловко вышло…

– Ну что вы, ларина Гордиан, – участливо отозвался Арнан и бросился за влажным полотенцем.

– Ох, миор! – громко застонала Моника, едва мужчина скрылся в ванной комнате. – Кажется, меня тошнит.

Сполна насладившись выражением лица подлого миора, спаивающего невинных ларин, Ника продолжила спектакль. Пусть она не сравнится в театральности с Татией и Эрнардом, но уж что-что, а притворяться больной она научилась раньше, чем читать и писать, – маменька не могла выносить вида больной дочери, нюхала отвратительно пахнущие капли и уходила страдать в свои покои. Отец же, напротив, оставался в спальне Моники, рассказывал смешные истории и не вздыхал так же громко, как маменька над «несчастной бедняжкой».

Представление удалось на славу – миор Саудрест исправно менял влажное полотенце, потому что «оно нагрелось», подносил стакан с водой, вскакивал от каждого стона девушки и при этом так сильно сокрушался, что Ника наконец почувствовала себя отомщённой. Задрёмывая на не очень удобном диване, девушка вспомнила о Татии Кревено, которая обещала прийти, но так и не появилась. Или она первым делом поспешила доложить обо всём Динстону Гордиану – своему нанимателю и благодетелю? Разозлившись, Моника села на постели. Сонливость ушла, а раздражённая девушка ударила рукой по обивке дивана.

– Что такое? – всполошился Арнан, сидящий в кресле напротив. – Вам стало хуже?

– Нет, мне стало скучно, – капризно ответила Ника и громко протяжно вздохнула. – Расскажите мне что-нибудь.

– Например? – мужчина потянулся и прикрыл ладонью зевок.

– Ну не знаю… почему вы выбрали работу с артефактами? – девушка намеренно не стала говорить, что догадалась о полном отсутствии магии у миора Саудреста. Эту загадку она решила оставить на потом, а сейчас ей хотелось отвлечься от мыслей о брате и его соглядатаях.

– Они всегда меня манили. Есть в них какая-то притягательная таинственность, – пожал плечами Арнан, устраиваясь удобнее. –  Почему для защитных амулетов используют драгоценные камни, а для переговорных – стекло? Как отличить настоящий артефакт от поддельного? Где ставят клеймо самые знаменитые артефакторы? Все эти вопросы занимали меня с самого детства.

– Значит, вы всегда знали, кем станете? – грустно спросила Моника, за которую всегда всё решали. Она и помыслить не могла, что можно выбирать самой что-то кроме цвета и фасона платья.

– Нет, не всегда. В юности я увлёкся фехтованием и даже сумел добиться титула, – губы мужчины растянулись в улыбке, на щеках появились милые ямочки. Ника тряхнула головой, сбрасывая очарование. – Но мой отец был против. По его мнению, мужчина должен закончить академию и получить магическую специализацию. Не важно, есть в тебе магия или нет.

– Он давил на вас? Заставлял делать то, на что вы не способны? – спросила девушка у замолчавшего мужчины.

– Я с закрытыми глазами сложу пальцы в любую боевую фигуру, нарисую любой магический символ вплоть до заклинаний седьмого ранга, – отозвался Арнан, демонстрируя Монике идеальную сцепку для штормового удара.

– Но магов седьмого уровня не существует, – недоверчиво выпалила Ника, рефлекторно шарахнувшись в сторону от возможной области поражения.

– Официально вершиной магического искусства считается пятый ранг, но в учебниках академии есть описания магов, имевших резерв седьмой категории, – мужчина пожал плечами и снова зевнул. – Ранговая система насчитывает всего три заклинания седьмого порядка. Использовать их ещё никому не удавалось, хотя каждый год выпускники академии пытаются это сделать.

– Разве резерв не останавливается на третьем курсе академии? – уточнила девушка, помня слова братьев о пределе возможностей.

– Условно – да. Полностью овладеть всеми областями магии не способен никто. Обычно маг останавливается на определённом уровне развития без возможности продвинуться дальше, – Арнан прикрыл глаза. Его голос становился всё тише и тише. Казалось, он может заснуть прямо на середине фразы. – Этот этап чаще всего совпадает с периодом зрелости. Юноша становится мужчиной, девушка – женщиной. Не физиологически, а на психоэмоциональном уровне.

– Взросление останавливает развитие? – спросила Моника, подавшись вперёд и чуть не упав с дивана. Магия всегда казалась ей чем-то невероятным, настолько восхитительным и одновременно недосягаемым, что девушка скрупулёзно собирала знания о ней, запоминая и даже иногда записывая основные тезисы магической науки.

– Наши кости теряют прочность, мышцы – эластичность. С возрастом успехи на спортивных состязаниях становятся меньше, – миор Саудрест прикрыл веки и положил голову на спинку. – Это же логично, что и магический резерв имеет свой запас прочности. Нельзя перепрыгнуть выше головы.

– А кто-то и от земли оторваться никогда не сможет, – тихо прошептала Ника.

– И это тоже плюс, – каким-то чудом мужчина услышал её и даже ответил, хотя со стороны уже казался спящим. – Если бы все рождались магами, простых людей давно не стало бы. Мы перешли бы в эпоху регресса, – он медленно моргнул, явно пытаясь побороть сон, а затем сдался и прижался щекой к обивке кресла. – Зачем создавать самоходные повозки, если можно открыть портал?

– Разве это плохо? Путешествовать порталами, не глотая дорожную пыль.

Моника зажмурилась и закусила губу, сдерживая тоску и горечь, которые всегда сопровождали мысли девушки о магии. Она снова представила, как изменилась бы её скучная жизнь. Перед глазами девушки мелькали магические всполохи, расцветали цветы, взращённые магическими силами, создавались города и усмирялись животные. Она вдруг снова ощутила себя той маленькой девочкой, стоящей у открытого окна и захлёбывающейся рыданиями, когда Тарит окончательно поставил точку на всех её мечтах. Она ведь думала, что однажды магия пробудится, следила за движениями рук братьев и повторяла боевые сцепки в надежде, что сумеет удивить их.