Слёзы тоскующего ребёнка

Зов

Я чувствую: крылья растут за спиной

У призраков древних безмолвных ночей.

Я чувствую: мёртвое что-то за мной

Из тьмы наблюдает. Туманных речей

Из тысячелетий мне слышится зов:

«Прекрасен наш дом. Мы ждали тебя

Пять жизней, сплетённых из сумрачных снов.

Шестая – для нас. Никого не любя,

Ты тенью скитаешься в мире людском,

Ты горькую память о смерти хранишь.

Ты чувствуешь: где-то в тумане есть дом.

Ты очень скучаешь. И очень спешишь

Покинуть пустыню неспящей души.

Мы примем тебя, как блудную дочь.

Из древней, глубокой и мёртвой глуши

Навстречу поднимется вечная ночь!»

Я слушаю. Бездны небес и земли

Меня увлекают в бескрайнюю даль.

Я падаю! Камнем на сердце легли

Тоска, одиночество, мрак и печаль.

Путь к одиночеству

Что нужды восходить в стремленьи бесконечном

По восходящей ввысь волне?

Всё дышит, чтоб иметь удел в покое вечном,

Всё умирает в тишине.

Всё падает, мелькнув, как тень мечты бессильной,

Как чуть плеснувшая волна.

О, дайте нам покой, хоть чёрный, хоть могильный,

О, дайте смерти или сна.

А. Теннисон

Из забвенья мои приходили мечты

И меня увлекали с собой.

Опадали с деревьев листы и цветы,

Я искал одинокий покой.

Ну не странно ли жаждать холодной тоски

Среди добрых и верных друзей?

Я любил их любовь, но пустыни пески

Были духу скитальца родней.

И пока моё тело лежало в пыли,

Для души открывался тайник.

Бесконечные грёзы из древней земли

Пробудились. И к ним я приник.

Словно воды рождённого в поле ручья,

Обессиленно пил я в тиши

Сладость песни ночной, и мольбы соловья,

И покой одинокой души.

Я желал навсегда поселиться во сне,

Чтоб ни смерти, ни жизни не знать.

А быть может, о смерти лишь думалось мне,