Слёзы тоскующего ребёнка

Эльфы с феями мирно дремали во мху,

Сновидения их были полны чудес…

Я подслушал, о странник, чужой разговор:

То деревья шептались над тихой рекой.

Этот шёпот печальный мне в сердце проник,

Эту тайну повсюду ношу я с собой.

Говорили деревья: когда-то давно,

За седыми горами, в Эльфийском лесу,

Лунодева жила, и веночки плела,

И, как роза в саду, одиноко цвела,

И пила на восходе росу.

Так и было б всегда, но однажды, как сон,

Лунодева исчезла в туманной реке.

Лишь три ночи спустя, в полнолуние, эльф

Побелевшее тело нашёл на песке.

Песня печали

И всю ночь я писал, не зная усталости, свободно паря на крыльях могучего, святого вдохновения. Я писал великое, я писал бессмертное – цветы и песни. Цветы и песни…

Л. Андреев

На скрипке чудесной играл я в ночи,

Мне звёзды, тоскуя, внимали.

Листва шелестела: зачем скрипачи

Влюбляются в тайну печали?

А звуки струились и горечь мою

С собой в вышину уносили,

Где ветер и листья в бескровном бою

Последние тратили силы.

Заплакал смычок, зарыдала струна,

Их жалобы ветер услышал,

И вдруг, став печальным, как дева луна,

Ко мне он спустился, притихший.

Он думал о тяжести солнечных дней,

О трепете ласковой ночи.

А скрипка рыдала сильней и сильней,

А ночь становилась короче!..

И песня, слетев с нераскрывшихся губ,

Упала, как птица на камень.

«Я был горделив, беспокоен и глуп,

Нечистый горел во мне пламень.

Но музыка! Странные грёзы тоски

Неведомый мрак пробудили.

Теперь даже чутких цветов лепестки

В безмолвии смерти застыли.

Зачем же, великую тайну храня,

Ты душу свою открываешь?

Не мучай, не мучай, не мучай меня!

Ведь счастья, скрипач, ты не знаешь…»

Так ветер-отшельник надрывисто пел

Бессмертную песню печали,

И звук его сердца незримо летел

В туманные, лунные дали.