Тебя зовут Макс

– Данила Васильевич? – спросил Егор.

Василич повернул голову на звук и открыл глаза. Видимо, болел он уже давно. Каждый вздох давался ему с большим трудом. Он попытался сесть, но не смог.

– Да, это я. Чем могу?..

– Да вы не вставайте. Помните Макса? Он… Вы его тут нашли, в мешке вроде бы…

– Как не помнить. Хороший человек. Живой?

– Живой. Живее всех живых. Он говорит, еще трупы были здесь? Ой… точнее не еще, а просто трупы…

Егор злился на себя за то, что около Василича почувствовал себя почему-то как у школьной доски, когда урок не выучил. Василич оценивающе глядел на него сквозь болезненную пелену.

– Правду он сказал. И трупы есть. Метрах в трехстах отсюда.

– Почему не заявили о находке в полицию?

– Хотел. Сначала Макс чуть живой был. Думал, что умрет. Потом сам слег. У меня же здесь ни телефона, ни другой какой связи.

– Понятно. Точно можете место указать?

– Точно только Тимур знает.

– Наслышан. Только его нет нигде, да и вы вон не встаете. Ладно уж, сами как-нибудь.

– Постой, капитан, не торопись.

Василич коротко свистнул и ласково посмотрел на дверь. Егор невольно последовал за его взглядом. От увиденного его бросило в дрожь. На пороге на кончиках пальцев всех четырех лап стоял волк. Взгляд из подлобья, оголенные клыки – все это указывало на скорый прыжок зверя, защищавшего своего хозяина.

– Тимур, иди ко мне, – ласково, но твердо подозвал его Василич.

Тимур медленно прошел мимо Егора, не отрывая от него взгляд. Василич что-то прошептал на ухо зверю и тот направился к выходу. У порога он обернулся и снова посмотрел на Егора, приглашая следовать за ним. «Я, наверное, тоже болен», – подумал капитан Михайлюк и послушно направился за Тимуром. Волкособ бежал впереди. Егор и Алексей – Леший – старались не отставать. Лавр и Кирилл вяло копались в горе мусора со своими собаками. Тимур уверенно свернул с тропинки и направился в самую глубь свалки. Впрочем, ушел он не далеко. Порылся носом в одном месте, копнул лапой в другом и сел. Егор подошел ближе и увидел край мешка. «Значит, Макс не обманул».

– Спасибо, Тимур, – уважительно и по-доброму сказал Егор.

Его рука потянулась к холке Тимура, желая погладить, однако пес лязгнул зубами возле кисти Михайлюка, показывая, что этого лучше не делать, и удалился в сторону хижины Василича.

– Умный пес, – прошептал Леший, который до сих пор не мог сказать ни единого слова, – Никогда раньше таких не видел! Это ж надо – старик ему на ухо только шепнул, а он все понял. Бывает же так.

Егор был полностью согласен с Алексеем. Кажется, в эту минуту, он по-другому посмотрел и на Макса, и на Василича, и на всю эту непростую историю.

– Зови ребят. Скажи, что нашли. Вон и эксперт приехал. Вовремя. Дальше без меня. Я должен кое-что сделать.

Егор развернулся и пошел к Василичу. Конечно, он не планировал этого заранее, но так или иначе, бомж был важным свидетелем. А еще он был болен, и его нужно было уговорить поехать в больницу. «Макс прав. Это не простой бомж. Что-то в нем есть». Капитан Михайлюк зашел внутрь сарая. На этот раз Тимур сидел возле ног своего хозяина и уже не был столь враждебным, как показалось Егору при первом знакомстве.

– Данила Васильевич, Вам бы в больницу…

– Ха-ха-ха…Устало засмеялся Василич. Зачем? Устал я от такой жизни. Устал…Понимаешь?

В этот момент Тимур тихо, тонко завыл, как маленький щенок, и положил лапу на ногу хозяина. Василич нежно посмотрел на него и закрыл глаза. Его дыхание было слышно на расстоянии. Вдох… Выдох… Длинная пауза и судорожный вдох… По телу Егора побежали мурашки. Он понимал, что Василич умирает.

– Леший, вызови «скорую», – крикнул он по рации Алексею.

Тимур снова поднялся в стойку около кровати Василича. Егор поспешил выйти наружу, понимая серьезность его намерений. Волк остался внутри охранять покой хозяина. «Такая преданность…В мире людей такой не бывает…Наверное не бывает».

ГЛАВА 9

В коридоре больницы появилась какая-то суета. Я подумал, что, наверное, привезли кого-то по «скорой». Четвертые сутки на больничной кровати сводили меня с ума. Я попробовал встать, ноги плохо слушались, в голове появился шум, но, сделав несколько шагов, понял, что болезненные симптомы перестали быть такими яркими. Я осторожно открыл дверь в коридор. Рядом на стуле дремал приставленный к моей особе полицейский, молодой человек лет двадцати трех с взъерошенным светлым чубчиком. Он вскочил на ноги и, довольно резко, впрочем, без какой-либо неприязни, попросил меня вернуться обратно.

– Не сбегу я. Можно хотя бы умыться? Товарищ старшина, войдите в положение. Умывальник в двух шагах.

Старшина о чем-то задумался, видимо о том, не нарушит ли он приказ, выпустив меня в коридор, потом устало сел на свой стул и махнул рукой:

– Давай, только быстро…

Я поблагодарил его и направился к умывальнику, который давно уже приметил напротив свое палаты, открыл кран, зачерпнул холодной воды и умылся. Как хорошо. Кажется, я тысячу лет уже так не делал. Над умывальником висело зеркало. Оно было совсем маленьким, с отколотым правым краем, но это не помешало мне увидеть свое отражение, которое смотрело на меня и издевалось. Конечно, я сейчас выражаюсь фигурально, галлюцинации меня, слава богу, не преследовали, но почему-то стало жутко. Дело в том, что внешне я представлял себя несколько иначе. Как именно – описать сейчас не возьмусь, но отражение в зеркале совершенно точно не совпадало с ожиданиями. Узкий прямой нос, тонкие скулы, глубоко посаженные глаза, морщинистый лоб и неприятный шрам на левой щеке. Да уж, зрелище, самому жутко, не то, что окружающим.

По коридору мимо меня пробежали Марина-кошка и молодой аспирант Василий. Они явно были чем-то озадачены. В руках Василия была большая медицинская сумка. Марина докладывала туда какие-то лекарства, кажется все подряд, какие только находила. Я окликнул ее.

– Марина, что случилось?

Марина на минуту замешкалась, а потом строго спросила, кто разрешил мне встать. По виду аспиранта было понятно, что ему предстоит совершить какой-то подвиг, но он не знает как его реализовать. От этого он покрывался красными пятнами. При этом горели даже его уши. Руки аспиранта тряслись, что было явно заметно даже на почтительном расстоянии, на котором я находился. Внутри меня заныло неприятное чувство. Я не намерен был отступать.

– Что случилось? – отчетливо повторил я свой вопрос.

Марина устало и обеспокоенно посмотрела на меня. Видно было, что информация каким-то образом имела ко мне отношение.

– Оперы на свалке работают, откуда вас привезли. Для Василича вашего «скорую» вызвали, говорят, умирает, а там собака не пускает никого к нему. Андрей Иванович с утра куда-то уехал, Ваську за главного оставил. Вот, поедет сейчас, на месте помощь оказывать. Собаку придется застрелить, если будет мешать. Хотя следователь, который к вам приходил, запрещает пока.

– Василич умирает?! Да как же так? И Тимура убивать нельзя. Никак нельзя! Еду с вами, – решительно обратился я к Василию.

Передо мной встал охранник.

– Это исключено. Возвращайтесь в палату. У меня приказ.

– Сержант, да пойми ты, что сейчас хороший человек умирает. Я могу помочь, я собаку знаю, он меня послушает. Ну, хочешь, позвони Михайлюку, спроси у него разрешения.

Сержант кивнул головой и набрал номер.

– Егор Александрович, разрешите обратиться… Тут…Подозреваемый просится к вам помочь с собакой…Очень настаивает…Никак нет…Да, хорошо, сделаю.

Сержант закончил разговор, а мы втроем неотрывно смотрели за ним.

– Собирайтесь. Только без глупостей. Я еду с вами.

Василий, кажется, облегченно вздохнул и посмотрел на меня с какой-то надеждой и благодарностью. Марина была обеспокоенной.

– Андрей Иванович, меня убьет. Он даже вставать вам запретил, а вы куда-то ехать собираетесь…